Встреча Мюрата с представителем Центра была организована и проведена уже через три месяца после возвращения Лебедева из поездки в Москву. Из предложенных двух городов — Брюсселя и Парижа — Мюрат в интересах безопасности остановился на Париже. Кандидатуру для проведения инструктивной встречи с Мюратом подбирали вдумчиво. В итоге, выполнение этой задачи было поручено заместителю начальника европейского управления генералу Мелкишеву. Это был опытный, толковый разведчик с большим стажем зарубежной работы еще в годы войны. Он отлично владел английским языком.

Перед отъездом Мелкишев проанализировал все имевшиеся в Центре документы по работе с Мюратом с момента установления с ним знакомства. В его рабочих записях было более 50 вопросов служебного и личного характера, которые он хотел задать Мюрату. Сама постановка таких вопросов могла бы не только оживить беседу, сделать ее более открытой и доверительной и показала бы Мюрату, что высшее командование Вооруженных сил Советского Союза о нем знает и его работу высоко ценит.

Встреча состоялась ночью в загородном доме. Представитель Центра и агент вели себя просто и непринужденно. Беседовали на английском языке, который оба знали свободно, что практически исключало участие посредника — оперативного офицера Лебедева и располагало Мюрата к большей откровенности. Разговор шел достаточно интенсивно, так как служебные обстоятельства диктовали время пребывания Мюрата в Париже. В его распоряжении было «окно» с 22 часов вечера до 7 утра.

Мюрат был откровенен. Он поблагодарил Мелкишева за высокую оценку его труда и сказал, что сделает все возможное, чтобы добыть документы, с перечнем которых его ознакомили. Вместе с тем подчеркнул, что нельзя требовать и ожидать от него того, что он не в силах выполнить.

За дружеским ужином Мюрат рассказал обо всех нюансах, связанных с добыванием документов. И тут впервые выяснилась любопытнейшая деталь. Оказалось, что к большинству секретных материалов, которые Мюрат передавал нам, он не имел официального доступа. По своему служебному положению у него не было необходимости, да и права знакомиться с документами. Вот так сюрприз! Разведчики замерли от удивления. Этого не знал никто: ни Лебедев, ни резидент, ни тем более представитель Центра. Вновь открывшиеся обстоятельства ставили иные задачи по обеспечению безопасности агента. Но Мюрат тут же постарался успокоить собеседников: мол, ничего страшного, что он не имеет доступа к этим документам. Получаю их для ознакомления на дружеских основаниях. Нахожу солидную причину или, попросту говоря, — легенду. Он сообщил также, что фотографировать документы в служебных условиях сложно и опасно. Да и освещение оставляет желать лучшего. В общем, Мюрат нарисовал далеко не радостную картину получения, фотографирования и доставки документов из штаба НАТО в ФРГ во Францию.

Представитель Центра, откровенно говоря, был шокирован методами работы агента, когда узнал, что отснятые пленки он частенько хранит в своем рабочем сейфе, а перевозит в портфеле или просто в кармане. Мелкишев предложил использовать тайники для хранения, транспортировки и передачи материалов. Мюрату тут же был показан тайник для пленок в обувной щетке.

Теперь настало время удивляться Мюрату. Он сказал, что старшие офицеры НАТО не таскают с собой обувные щетки. Агент отказался от использования тайников на местности. Не взял он и громоздкий фотоаппарат «Экзакта». Относительно использования тайнописи Мюрат обещал подумать, но особого восторга это предложение у него не вызвало.

Мелкишев не стал спорить и убеждать, а оставил эту проблему на будущее. Он только попросил Мюрата быть осторожным и предусмотрительным. Касаясь своих личных и служебных проблем, Мюрат сказал, что постарается разобраться в них лично, но учтет рекомендации разведчиков.

Цели встречи были достигнуты. Центр понял, с кем имеет дело. Вот такой он, их ценный агент, со всеми достоинствами и недостатками. В свою очередь, честолюбие Мюрата было удовлетворено. Он убедился, что командование советской военной разведки в Москве знает о его работе и высоко ее ценит.

ПРИЗНАНИЕ СУПЕРАГЕНТА МАРШАЛУ ГРЕЧКО

После отъезда генерала Мелкишева из Москвы пришло указание: «..Мюрата передать на связь другому оперативному офицеру…». Резидент предложил на выбор пять кандидатур, но все они были отклонены Центром. Наконец остановились на полковнике Игоре Ананьине, который работал под крышей торгпредства. Опытный разведчик, фронтовик, работал за границей, в Скандинавии. Правда, Ананьин не был летчиком. Во время войны он служил авиационным техником. Словом, летное дело для него было не чуждо. Однако его прошлая, фронтовая профессия сыграла с разведчиком злую шутку. Дело в том, что авиационные техники, как известно, всегда находятся в подчинении у пилотов. Возможно, это в определенной мере сказалось и на будущих отношениях Ананьина с Мюратом.

В указаниях Центра не предусматривалось каких-либо мероприятий по добыванию материалов или агентурной связи. Основной задачей Ананьина на первом этапе являлось установление личных дружеских, доверительных отношений. Москва акцентировала внимание оперативного офицера на том, что Мюрат не считает себя платным источником информации. Следовало всячески поддерживать и укреплять у агента чувство симпатии к Советскому Союзу. Ну и, конечно, Ананьин должен был постоянно проявлять заботу о безопасности Мюрата.

Первая встреча Ананьина с Мюратом состоялась в июне 1960 года. Они обменялись паролем, отзывом и далее пошли вместе как два приятеля. Вся беседа проходила по-деловому, в движении.

Правда, началась она с неожиданно резкого заявления Мюрата: «Я человек занятой и хотел, чтобы на встречи со мной не опаздывали». Ананьин посмотрел на часы, которые заранее проверил, убедился, что он вышел на связь точно в назначенное время и… промолчал. Не сделал он замечание агенту за то, что тот вышел на встречу по явке без опознавательных признаков. В этом была его ошибка. Таким образом, Ананьин дал возможность агенту доминировать в их будущих отношениях, что позже было верно подмечено Центром.

Попытка Ананьина обсудить возможность использования тайников и привлечения к работе связника удалась только наполовину. Мюрат вновь категорически отказался от использования тайников в агентурной связи. Он заявил, что его вполне устраивают личные встречи и передача материалов из рук в руки. Что касается связника, то Мюрат сказал, что он принципиально не против, но следует учитывать объективные условия его службы в небольшом немецком городке, где большинство офицеров знают друг друга. Приезды к нему некоего нового мужчины неестественны, вызовут вопросы, пересуды и необходимость объясняться. В качестве связника надо использовать женщину. Желательно, чтобы она была немкой, бельгийкой или француженкой. И обязательно симпатичной, добавил он с улыбкой. Среди его друзей и знакомых такой кандидатуры нет, и он надеется на нас.

Позже связником действительно стала женщина. И, как показало время, выбор военной разведки оказался весьма удачным. Высокая результативность работы Мюрата в последующие годы была в значительной степени связана именно с ней.

В информационном плане Мюрат был более «любезным». Он передал девять фотопленок с переснятыми документами НАТО. Подчеркнул: переданные материалы весьма важные, но комментировать он их не будет. В Москве специалисты разберутся и определят их ценность. Заметил при этом, что ему рискованно добывать такие совершенно секретные документы, так как у него нет соответствующего допуска.

Далее Мюрат рассказал о том, как в высших военных кругах США и ФРГ отреагировали на провал шпионского полета Гарри Пауэрса и его арест в СССР. Он снова подчеркнул, что помогает нам по идейным соображениям, ибо «американцы просто озверели». Они планируют нанесение ядерных ударов по объектам на территории Советского Союза без всякого учета возможного огромного поражения мирного населения.

Из полученных материалов два документа под грифом «Кос-мик. Совершенно секретно» были особо важными. Это «План Верховного Главнокомандующего ВС НАТО в Европе № 110/59 от 1.01.1960 г. по нанесению ядерных ударов» и «Чрезвычайный план обороны оперативно-тактического командования на Центрально-Европейском театре военных действий».