Он подавил вздох, вызванный мыслями о новой ответственности.

— Благодарю вас. О том, как содержать дом, мне известно еще меньше, чем об управлении поместьем.

— Можно нанять хороших людей, которые сделают для вас и то, и другое. Но владелец должен знать достаточно, чтобы задавать нужные вопросы и найти достойного управителя.

— Для управления замком Келлингтон мне следовало бы нанять вас, — сказал Роб, в отчаянии понимая, что не шутит. — У вас получается намного лучше, чем у меня. Но вернемся к Бри. Вы считаете, мне не следует отправлять ее в пансион?

Сара покачала головой.

— Во всяком случае, не сейчас, а быть может, вообще никогда. Бри должна почувствовать, что у нее есть настоящий дом. Там, где ее всегда ждут и любят, как было во времена жизни с ее матерью. Быть может, немного погодя вы отправите ее в пансион, но должны быть очень осторожны в выборе, поскольку она — незаконнорожденный ребенок. Существуют заведения, где по этой причине над нею будут жестоко издеваться.

— Какая жалость, что у леди Агнессы нет школы для девочек, — заметил он. — Среди ее учеников право рождения не имело никакого значения.

— Уэстерфилдская академия для девочек высокого рождения и плохого поведения? — с изумлением протянула Сара. — Вы должны предложить это леди Агнессе.

— Быть может, я так и сделаю. — Они вышли из парка и ступили на полосу травы, что тянулась вдоль края утеса. Перед ними на мысе, нависающем над морем, лежали руины старинного замка. Здания и постройки разделяли каменные стены разной высоты.

Пока они шли по тропинке к замку, из-под ног у них выскочил и заполошно бросился наутек кролик, а над головами звучали скорбные крики чаек. Снизу доносился гулкий рокот прибоя.

Роб, вспоминая, обвел взглядом живописные развалины.

— Когда я был здесь в последний раз, вон то здание было еще целым. Пивоварня, кажется. А теперь половины его уже нет.

— Как славно иметь неподалеку подлинные развалины, — заметила она. — Ведь это дорого — построить фальшивые руины, а выглядят они весьма живописно.

Роб коротко рассмеялся.

— Эти — настоящие, можете не сомневаться. Я частенько играл тут с Джонасом и другими деревенскими ребятишками. Для пряток здесь — полное раздолье. Внизу, под землей, прорыт целый лабиринт туннелей. Один из них заводит далеко отсюда и выходит на поверхность у старого ледника неподалеку от современного дома. Не знаю, для чего использовались эти туннели — для контрабанды или частных визитов тех, кто желал остаться неузнанным. Именно здесь я обнаружил в себе талант к розыску людей. Спрятаться от меня было очень трудно.

Сара рассмеялась, они повернули налево и зашагали по тропинке, протянувшейся вдоль края обрыва.

— У меня есть еще кое-какие мысли относительно Бри, — продолжила девушка. — Во-первых, если вы надумаете искать спутницу, не вздумайте поверить ей на слово в том, что она, дескать, обожает детей и с радостью станет мачехой для вашей незаконнорожденной дочери. Судите по поступкам, не по словам. Некоторые женщины скажут что угодно, лишь бы заполучить титул.

— Хороший совет. — Если он женится сугубо по расчету, то ему легче будет сохранять объективность в своих наблюдениях. — Имеются еще мысли?

— Остался сущий пустяк. — Она взглянула на него снизу вверх. — Через несколько недель Бри исполнится двенадцать. Быть может, вы устроите для нее нечто вроде вечеринки с подругами, которыми она обзавелась в той деревне, где жила с матерью. Бендан — так она, кажется, называется?

— Да, отсюда до нее около пяти миль. — Даже его бюджет вполне выдержит торты, пироги и сэндвичи для полудюжины девочек. — Отличная мысль! Она будет счастлива вновь увидеть своих подруг, и это напомнит ей о той хорошей жизни, которую она вела до того, как ее забрал к себе старый козел.

Сара улыбнулась.

— Будьте осторожны. Это словечко может проскользнуть и в разговоре с остальными.

— Надеюсь, у меня более никогда не будет причин обсуждать этого человека. — Роб остановился и жестом указал вниз, к подножию обрыва. — Вот по этой тропе мы поднялись после того, как затонул наш йол.

Сара осторожно заглянула за край.

— Господи помилуй, неужели мы действительно карабкались здесь ночью, да еще и в шторм? Вот это да! Горные козлы позеленели бы от зависти.

— Тропа оказалась куда круче, чем я помнил, — согласился он. — К счастью, поднимаясь по ней, я находился в полубессознательном состоянии.

— Вы никогда не думали о том, чтобы установить ограждение вдоль утеса?

— Нет, не думал, но мысль вполне здравая. — Роб окинул взглядом галечный берег внизу. — Там валяются обломки досок, которые могли принадлежать «Брианне».

— Увы, бедная «Брианна», — вырвалось у Сары. — Она была хорошим йолом.

— Да, она благополучно перенесла нас через море, — согласился он. — И не ее вина в том, что мы не нашли места лучше, чтобы причалить к берегу.

— Вот, кстати, раз уж мы заговорили об этом — почему про корабли говорят «она»?[31]

Роб улыбнулся.

— Потому что они красивы, капризны и опасны?

— Даже не знаю, как воспринимать ваши слова — как комплимент или как оскорбление, — задумчиво протянула Сара.

— Я решительно отказываюсь озвучивать свое мнение.

Смеясь, они повернули назад.

Разговаривать с нею было легко и приятно. Когда Сара вернется к своей настоящей жизни, состоящей из уюта и привилегий, ему будет не хватать ее, словно ампутированной конечности.

Когда они подходили к дому, до них донесся грохот колес и стук копыт. По крайней мере одна тяжелая карета, быть может, даже больше. Роб прикинул расстояние.

— Это могут быть Эштоны, если только они выехали сразу же.

Сара ускорила шаг.

— О, я так надеюсь на это!

Не успели они выйти из парка, как по подъездной аллее промчались две большие дорожные кареты и замерли на площадке перед входом.

— На двери нарисован герб Эштона! — воскликнула Сара. — Она здесь!

Девушка сорвалась с места и подбежала к головному экипажу как раз в тот момент, когда дверца распахнулась и наружу выпрыгнула Мэрайя, не дожидаясь, пока лакей опустит лесенку.

— Сара!

— Мэрайя! — Сестры упали друг другу в объятия, и Мэрайя залилась слезами. Срывающимся голосом Сара сообщила ей: — Я сохранила твое обручальное кольцо.

Та разрыдалась пуще прежнего.

Роб понял, что бурная радость, которой сопровождалось воссоединение, отражала внутреннюю боль, которая навсегда поселилась бы в душе Мэрайи, если бы жертва Сары оказалась фатальной. Если бы это случилось, скорбь и чувство вины всю жизнь преследовали бы Мэрайю.

Глядя на сестер, он почувствовал, как у него начинает кружиться голова: они были очень похожи, хотя назвать их одинаковыми у него язык не повернулся бы. Герцогиня обрела мягкую округлость новоиспеченной матери, а Сара… осталась Сарой. Лицо ее чуточку исхудало и вытянулось, и она излучала едва уловимую ауру лукавства и озорства.

Но даже при этом они походили друг на друга, как две золотистые горошины из одного стручка.

Вслед за супругой экипаж покинул Эштон. Темноволосый, неброско элегантный и сдержанный, он ничуть не походил на одного из самых могущественных вельмож Британии. Правда, если заглянуть в его неожиданно зеленые глаза…

Герцог обошел женщин и остановился перед новоиспеченным графом Келлингтоном. Протянув ему руку, он просто сказал:

— У меня нет слов, чтобы выразить тебе свою благодарность, Роб.

— Я всего лишь выполнил свою работу, Эш. — Тот обменялся с другом крепким рукопожатием, которое говорило куда громче слов. — Или то, что было моей работой раньше. Теперь, как видишь, я нашел себе другое занятие.

— Судя по тому, что написала Сара, ее спасение обернулось делом куда более хлопотным и волнительным, нежели «просто работа», — с веселым изумлением возразил Эштон.

Роб пожал плечами. Он никогда не умел да и не любил принимать похвалы и благодарности.