Он отпил глоток бренди. Напиток был дорогим, мягким.

— А теперь вопрос к вам. Замок Келлингтон отныне является вашей главной резиденцией?

— Пытаешься избавиться от меня? — язвительно поинтересовалась бабуля.

— Здесь будет намного приятнее, когда вы перестанете рычать на меня, как волчица, и желать мне смерти, — парировал он. — Если вы будете вести себя прилично, я не стану требовать, чтобы вы уехали отсюда, но я не позволю вам дурно обращаться с Бри или Сарой.

Старуха возмущенно закряхтела.

— Ты выгонишь меня из моего же фамильного дома?

— Если в том возникнет необходимость. — Видя выражение ее лица, он безжалостно улыбнулся. — Если бы вы хотели, чтобы я обращался с вами вежливо, вам следовало проявить ко мне немножко доброты, когда я был еще ребенком.

— Вся проблема в том, что ты слишком похож на свою мать, — неожиданно заявила графиня. — Она была слишком… слишком эмоциональной. Импульсивной. Дурно воспитанной. Иногда мне казалось, что она ведьма, которая заколдовала твоего отца, чтобы он женился на ней.

— Какой интересный взгляд на вещи. Быть может, он считал ее ласковой и любящей женщиной, с которой ему было приятно проводить время. — Такой, как Сара. Роб продолжал: — Но я пришел сюда не для того, чтобы спорить с вами. Я не искал этого наследства, но теперь сделаю все, чтобы распорядиться им должным образом. При условии, разумеется, что долги не окажутся вовсе уж неподъемными. Вы случайно не знаете, удалось ли моим отцу и брату окончательно разорить поместье Келлингтон?

— Неужели у тебя нет никакого уважения к умершим? — гневно вскричала графиня.

— Уважение следует заслужить. Мои отец и брат не дали мне повода уважать себя. — Он с некоторым удивлением взглянул в морщинистое лицо сидевшей перед ним старухи. — Вас я уважаю. Хотя вы обращались со мной как с ужасной ошибкой, которой нет места в вашем роду, вы были справедливы со слугами и арендаторами. Кроме того, вы понимаете, что титул не только дает права, но и налагает обязанности. Пожалуй, именно поэтому вы здесь.

— Я рада, что ты одобряешь мое поведение, — язвительно ответила она. — Но ты прав. Я провожу большую часть времени в Келлингтоне, потому что кто-нибудь из членов семьи должен постоянно находиться здесь.

— Только не мой отец или брат. Я отказываюсь от дальнейших дебатов по поводу того, заслуживают они уважения или нет, по причине своей явной правоты. Но вы не ответили на мой предыдущий вопрос. Поместье погрязло в неподъемных долгах?

Старая графиня заколебалась.

— Финансовое положение трудно… назвать идеальным. Проконсультируйся у мистера Бута. Он расскажет тебе больше.

— Я уже написал Буту и рассчитываю получить ответ в самое ближайшее время, если только он не крал у нас, ведь тогда он исчезнет.

Старая леди недовольно поморщилась.

— Хорошенького же ты мнения о человеческой натуре.

— Всему виной моя профессия: будучи сыщиком уголовного полицейского суда, я стал по-другому смотреть на многие вещи, — безмятежно согласился он. — Заметьте, в пользу моего предположения говорит тот факт, что управляющий Келлингтонов Бакли долгие годы присваивал себе доходы поместья.

— Быть этого не может! — Графиня со звоном опустила бокал на столик. Он такой вежливый и обходительный мужчина.

Вежливость не имеет ничего общего с честностью. Я заставил его вернуть большую часть заработанных неправедным путем средств и рассчитал его. — Разговор изрядно утомил Роба, и он встал. — Когда вам захочется грубо обойтись с моей дочерью, подумайте о том, что она уже была бы законной леди Бриони Кармайкл, если бы не вмешательство моего отца и брата.

Его бабка нахмурилась, будучи не в силах отрицать очевидное.

— Я буду вежлива. Но пусть девчонка не путается у меня под ногами.

— Я уверен, что она будет счастлива держаться от вас подальше. — Отсалютовав бабке бокалом (чего было больше в этом жесте — иронии или уважения — он и сам не знал), Роб одним глотком допил бренди.

Выходя, он вдруг сообразил, что у него только что состоялась до сих пор самая вежливая беседа с вдовой графиней Келлингтон.

Глава двадцать третья

Письма, которые отправили из Келлингтона Роб и Сара, помчались по Англии на быстрых почтовых дилижансах. Первое прибыло в Ральстон-Эбби вечером того же дня, когда было отправлено. С нетерпением ожидая новостей, Адам распорядился немедленно доставлять ему всю корреспонденцию, но он никак не ожидал послания, уголок которого будет отмечен штампом «Келлингтон».

Эштон нахмурился. Титул принадлежал старшему брату Кармайкла. Неужели с Робом случилось нечто ужасное и его брат решил уведомить об этом друзей Роба? Судя по тому, что он знал об Эдмунде Кармайкле, это было маловероятно.

Адам сломал восковую печать и пробежал глазами содержимое. От изумления брови его взлетели на лоб, и он отправился на поиски супруги, которая читала в детской. Рядом с нею в колыбельке спал их сын.

— Хорошие новости! — провозгласил Адам. — Роб Кармайкл спас нашу Сару, и они вернулись в Англию.

— Слава Богу! — просияла Мэрайя. — Где она?

— В Сомерсете, в замке Келлингтон. Роб только что унаследовал графство, — с интересом добавил Адам. — Я был так занят здесь, что пропустил сообщение о том, что его старший брат погиб в дорожной аварии пару недель тому назад.

Это случилось в то самое время, когда Сару похитили, а я пыталась родить тебе наследника. — Мэрайя склонилась над колыбелькой и бережно коснулась кулачка их спящего сына. — Думаю, на сей раз тебя можно простить за то, что ты не уследил за новостями.

Адам вновь уткнулся в письмо.

— Роб говорит, что похитители намеревались потребовать за Сару — или, точнее, за тебя — выкуп. После того как он выкрал ее, они поплыли домой. Прибыв в Англию, он узнал о наследстве, так что теперь ему требуется время, чтобы ознакомиться с положением дел.

— Там случайно нет записки от Сары?

— Есть. Она адресована тебе. — Адам подал ей конверт меньшего размера.

Мэрайя нетерпеливо сломала печать и, нахмурившись, пробежала письмо глазами.

— Почерк у нее совсем как мой, то есть его трудно разобрать. Но ее рассказ куда красочнее. Судя по всему, Роб выкрал ее из дома, битком набитого радикалами, которые бросились за ними в погоню через всю Ирландию, так что им пришлось ночевать в конюшнях, и все такое. Полагаю, Роб отличается благоразумием и осмотрительностью? Сара — моя сестра-близнец с незапятнанной репутацией, и было бы очень желательно, чтобы положение вещей оставалось подобным и впредь.

— Роб весьма благоразумен, — заверил супругу Адам. — А что еще пишет Сара? С нею действительно все в порядке? — Он заколебался, не зная, как облечь в слова свои страхи. — Похитители не причинили ей зла?

— Она уверяет меня, что у нее все хорошо, если не считать нескольких синяков, полученных после того, как их йол потерпел крушение у берегов Сомерсета во время последнего сильного шторма. Роб ничего об этом не пишет?

— Он ограничился сухим перечислением фактов.

Мэрайя поднесла письмо к свету, чтобы легче разбирать написанное.

— После того как их йол разбился о прибрежные камни, они поднялись наверх и оказались в его родовом поместье, где Сара, чтобы не усложнять положение, сообщила всем, что они с Робом обручены. — Герцогиня нахмурилась. — Она не пишет, что они не обручены на самом деле. Что все это значит? — Она с недоумением подняла глаза на Адама. — Я знаю, что Роб — один из твоих старых друзей и что он бесстрашен, честен, совершенно благонадежен и вообще безукоризнен. Но какой из него выйдет муж? Все произошло так быстро!

Адам улыбнулся.

— Не могу сказать, что когда-либо оценивал Роба с романтической точки зрения, но он славный малый. Что до быстроты — то вспомни: в тот самый день, когда я впервые увидел твое улыбающееся личико, ты сообщила мне, что я — твой муж, и мне не пришло в голову усомниться в твоих словах.

— Это совсем другое дело, — с лукавой улыбкой ответила Мэрайя. — Тем более, я оказалась права. Сколько времени Роб планирует провести в Сомерсете?