Зандер выбрался из своего закутка только поздно вечером. Мои слова его явно обидели, в особенности одна фраза, как он мне потом признался. «Ты знаешь только свою библиотеку». Эта фраза ранила его прямо в сердце, и у меня появилось такое чувство, будто я действительно совершил покушение на убийство.

Я был не первым в жизни Зандера, кто атаковал его этой фразой. Когда я с ним познакомился, в тот июньский вечер на кампусе, его только что бросила женщина, которая упрекала его в том же самом. До сегодняшнего дня я об этом ничего не знал. «Она тогда не сказала, что уходит от меня, — рассказывал он, — она сказала: „Ты изменяешь мне со своей библиотекой“. А ведь мы два года были вместе». Еще в школьные годы он частенько пропускал футбольные матчи с одноклассниками, предпочитая сумеречный свет городской библиотеки. Это неизбежно приводило к разрыву то с одним, то с другим приятелем, ведь Зандер действительно хорошо играл в футбол и был порой незаменим. У него был дар хорошо видеть игру, подобный тому, как он видел, где стоят книги. Если пользоваться модным выражением тех лет, он умел «читать игру». Но его друзьям пришлось столкнуться с тем, что он предпочитал им библиотеку, оставляя друзей в беде, и некоторые ему этого так и не простили.

— Я несколько раз пытался, что называется, жить в миру, — продолжал Зандер, — но всякий раз чувствовал себя как монах, которого внезапно изгнали из монастыря. Я не ориентируюсь там, Ульрих. Честно говоря, мне уже и в детском саду не нравилось.

Когда Зандер произносил эти слова, вид у него был одновременно потерянный и плутовской, так что я не знал, жалеть ли мне его или смеяться. В конце концов я обнял его и попросил простить меня за те недобрые слова.

Потом позвонила Элинор и сказала, что программа готова. Она собирается прийти завтра утром, около десяти. Установить программу — плевое дело, но ей еще нужно нас подробно проинструктировать. Она возьмет с собой Томми, потому что он гораздо терпеливее, чем она, и у него есть педагогические наклонности. Тогда мы сможем начать работу, и через неделю обработка библиотеки Кольберга будет завершена.

Услышав это, Зандер улыбнулся.

— Похоже, она представляет себе это слишком упрощенно, — сказал он. — По-видимому, она ничего не читает.

— Ошибаешься, — ответил я, — она читает. Стихи. И пятьдесят как минимум знает наизусть.

Программа Элинор называлась WWLF, это было сокращение от фразы: «Will you walk a little faster?». Объяснив нам это, она еще раз процитировала начальные строки стихотворения Кэрролла:

Затем Томми начал инструктаж. Я еще не был с ним знаком, ведь когда я к ним пришел позавчера, у него были «дела в городе», поэтому он меня слегка удивил. Если всем в их фирме было по двадцать с хвостиком, Томми я бы дал лет тридцать пять, поэтому недоумевал, почему не он является шефом. Позже Элинор объяснила мне, что благодаря репутации отца именно Джон больше всего подходил им в качестве вывески, когда фирма только создавалась. Более того, поначалу им пришлось брать кредит, который, впрочем, они погасили досрочно, ибо фирма быстро набирала обороты, — а за этот кредит Джордж Теннант, глава внешнего бюро Интернациональной комиссии в Германии, поручился лично.

Главной задачей Томми было обучать и консультировать клиентов. Мы быстро поняли почему. Он отличался невероятным терпением, не в пример Элинор, которая, сидя рядом с ним, делала такие глаза на каждый наш вопрос, что я под конец вообще перестал о чем-либо спрашивать, потому что не мог больше выносить этих ее взглядов. Фродо тоже вопросов не зада вал, он только молча кивал, слушая объяснения, и время от времени что-то записывал. И только Зандер был непоколебим, реакция Элинор его не смущала. Он как будто не услышал вопроса: «Will you walk a little faster?» и придерживался собственного темпа. Томми невозмутимо подстраивался к нему.

В завершение он попросил, чтобы кто-нибудь из нас еще раз кратко описал все те шаги и возможности, которые он нам показал. Ни я, ни Зандер не успели даже рта раскрыть, а Фродо уже все кратко изложил, и потребовалось ему на это не более пяти минут. Томми утвердительно кивал, а я отметил сначала уважительные, затем восхищенные взгляды Элинор, которые она бросала на нашего юношу (его она действительно могла с полным правом так называть). Фродо настолько быстро воспринял суть ее работы, что даже сама гениальная Элинор была удивлена, не говоря уже обо мне и Зандере.

Около полудня инструктаж закончился, и мы решили все вместе отправиться обедать в «Помидор». На стеклянных панелях входных дверей ресторана сияло огненными красками изображение овоща, давшего название заведению. Помещение было узким и вытянуто в длину, как полотенце. Все было похоже на французское бистро: столы под белыми скатертями стояли длинными рядами слева и справа от входа напротив друг друга. Мы пришли рано и могли выбрать себе любые места. Вскоре, однако, ресторан начал быстро заполняться, «Помидор» был излюбленным обеденным заведением из-за быстрого обслуживания и низких цен. В меню дня значились сегодня блинчики с начинкой из лесных грибов и маринованный кострец оленя по-домашнему. Конечно, можно было заказать что-то из основного меню, но мы все пятеро сошлись на меню дня. Про себя я побился об заклад, что Элинор и Фродо выберут блинчики, а Зандер и Томми — кострец. Я оказался прав и решил тоже взять блинчики, не оставлять же Элинор и Фродо наедине.

Во время еды все разбились на группы по интересам. Зандер и Томми, люди одного поколения, тут же нашли общие темы, Элинор и Фродо начали с полным взаимопониманием горячо обсуждать новые игры для гипо-пада. А я молча сидел между ними и только временами поддакивал, когда Зандер спрашивал меня о чем-нибудь, пытаясь втянуть в разговор. Он явно решил поведать Томми о том, как мы с ним познакомились тогда на кампусе.

Потом, в ожидании десерта, мне стало как-то не по себе, я закрыл глаза и прислонился затылком к стене. В сознании стали всплывать картины аахенских лет, воспоминания о старомодной конторской атмосфере «Дель’Хайе & Мюнценберг», о запахах старины, когда я по утрам входил в офис, о моих поездках в Бельгию — в одиночку или вдвоем (с Антоном) — и в другие места, о моей славной квартире с окнами на рыночную площадь, и вдруг на меня накатила такая тоска по тем годам и тем местам, что я даже прослезился. Это состояние длилось не больше минуты, но Фродо, сидевший справа, легонько толкнул меня с озабоченным видом и в то же мгновение Зандер спросил, не плохо ли мне.

— Сейчас пройдет, — ответил я, и тут же принесли десерт.

Отдельных разговоров больше не было, все пятеро снова были одной командой. Томми спросил, не выходим ли мы иногда по вечерам «в город». Он так и выразился, будто мы жили в каком-то маленьком городишке, а не в столице, пусть растерзанной и запущенной, но все же столице.