До отбоя!

По историческим данным, санаторий, что непосредственно специализируется на психических расстройствах, расположен на древнем заброшенном индейском кладбище. Говорят, в здании часто можно услышать плач и крики… далеко не местных больных. Существует немалое количество историй об умершем парне, который пострадал от жестоких пыток и опытов, что проводились когда-то давно в стенах этого здания. Парня можно отчетливо услышать в определенное время — 3:30 ночи — в палате № 324.

Тони часто разговаривает с отблесками теней на потолке. Кажется, они ему отвечают. Парень отчетливо знает, что в этой пустой комнате он не одинок. Это как чувствовать запах чужих сигарет на своей рубашке — необъяснимо, но факт.

Он скорее был один в своей обставленной и дорогой квартире, что ему так любезно подарил отец, дабы скрасить хоть каким-то образом ту чёрную дыру, что прорастала между родственниками уже несколько лет после неожиданного суицида матери. Был одинок там, где периодически являлась Лили — слишком живая и нормальная для него.

Да, это место определенно можно было бы назвать вторым домом. Ведь только дома ты чувствуешь себя лучше и безопаснее.

Как знать, случайный ли такой исход событий? Излюбленный полумрак, в котором, кажется, любое чувство обостряется, и мысли начинают содрогаться в голове, вены набухают, а сердце обильно обливается кровью. Сейчас как раз время вспомнить, что ты не манекен, ты личность. Так приятно хотя бы ненадолго погибнуть для внешнего мира, чтобы провести время для себя, дома.

Доводы, мысли — такие абсурдные — они легко смешиваются со вкусом таблеток и частой бессонницей.

У каждого человека свой порок. У каждого есть своя личная затягивающая безысходность. У одних это наркотики, алкоголь, секс за деньги или даже педофилия. А есть и такие, которые отказываются принимать реальную жизнь. Они настолько кристально чисты и невинны, что их иллюзии и мечты наслаиваются на мерзкую действительность и уничтожают всю земную прелюдию. Утопия души, когда даже собственного имени стесняешься и заменяешь его пестрым ником. Когда внутренняя деформация настолько повлияла на сознание, что отображается на теле человека, который пытается что-то выразить краской под кожей и/или многочисленными проколами.

Тони любит эксперименты. Делая глоток кофе, он будто отделяет душу от тела, представляя себя где-то далеко за горизонтом. В такие моменты его сердце начинает бешено биться, становится трудно дышать, наваливаются ощущения страха и тревожности. И вот он сидит напротив себя, но в то же время их разделяют километры. Он говорит слишком быстро — Тони успевает улавливать только некоторые фразы, остальные же всасывают бетонные стены, квартира и мокрый асфальт грязного ночного города. Это холодное сознание, которое сейчас далеко, посылает ему импульсы. Оно напоминает юноше, что ему следует обернуться по сторонам, а не быть прикованным к небу. Но оно далеко ведь, сейчас их разделяют километры, и Тони не может разгадать все те секретные послания.

Эти усталые, но смутно-счастливые озарения приходят на ум парню порой от самой квинтэссенции души. Ему кажется, что закономерности не существует. Фабула важна только в произведениях, а красота, которая возникает в мире, придумана кем-то до него.

Под странные трансцендентные размышления парень вышел из столовой и направился на прогулку по усадьбе. Покурив, посидев и вдоволь налюбовавшись закатом, он уснул непробудным сном прямо на лавке, несмотря на очередные кошмары, что терзали сознание.

***

Если ты хотя бы раз в своей убогой жизни, в состоянии полураспада, подумал о смерти — считай себя гнилым трупом. Это состояние тебя не отпустит, ты каждый день будешь представлять собственную кончину и выкопанный для тебя ров. Это будто наслаждаться сладким чаем у самого порога ада. Это будто свысока смотреть вниз на Бога.

Такие порядки: сначала тебя впускают в живой мир из утробы матери, а затем прячут под чёрной крышкой и отдают назад вселенной.

Такое страшное болото, как преисподняя, будет тянуть тебя к себе, пока твой разум окончательно не тронется. Оно будет ждать тебя менестрелем, точа ножи и напевая третью часть сонаты Шопена, чтобы вальсировать с трупом над ярким костром.

Вот к чему приводит твое непонятное желание то ли начать наконец-то жить, то ли поскорее сдохнуть. В любом случае, выбирать тебе: либо в землю, да поглубже, либо прахом над обрывом.

========== Часть 4 ==========

Последние капли дождя — последние капли его терпения. Вдалеке потрепанная нить горизонта, что отделяет звёздное небо и кромешную тьму мерзкого болота.

Он мечтал стать Богом, настоящим творцом своего мира. Хотел любить, верить, убить суету и возродить свет. Но теперь он живёт здесь, внутри болота, а сверху распласталась зеленая растительность и ещё нераспустившиеся тугие бутоны маков по болотной глади. Его огорчает пение птиц: мертвецы не выносят этих раздражающих звуков. А эти чёрные гады парят всё ниже и ниже над холодным пеплом и орут своим неистовым криком отчаянья, будто рассказывают страшную тайну, что таит в своей плоти матушка-земля. Единственное что успокаивает — это вода. Шум ливня и мелодия капель, что спадает с веток деревьев, умиротворяют. Ему хочется вылезти однажды из этой ямы и собрать для Него все лужи вокруг, чтобы они могли вновь окунуться в отдаленно напоминающий живой мир.

Мысли падшие, думы, все Его сны и картины, кисточки, грифеля, депрессии и звуки, книги, эмоции, музыка и улыбки — он сохранит все Его любимые вещи в себя, он станет надёжным вместилищем. Сотни раз сгорая по пути в ад, Тони растворится в чистом воздухе эйфории. В воздухе целительного аромата любимого тела. Тело, которое тлеет, словно сигарета, заколоченное в гробу.

И пусть весь мир прахом, пусть вселенная будет злиться, а небо стыдливо прятаться за облаками — они будут сладко спать под небосводом млечных снов, укрывшись глиняным одеялом, пересматривая свои бесконечности.

Позже они растворятся, подобно мелким частицам в огромном пространстве. Исчезнут, как перечеркнутые строчки в блокноте. Забудутся, как несбывшиеся надежды и мечты. И, как лживые фразы. их станут осуждать.

С годами останется лишь прах. Нетленно только искусство, а эти две души скоротечно отправятся в ад.

***

Он бы мог рассказать о своем бесконечно любящем сердце, например. Мог бы похвастаться чистотой мыслей и кристальным внутренним океаном. Он мог бы рассказать о том, сколько нежности и трепета хранится у него в рёбрах, и как сладко пахнет надежда. Он иногда произносит вслух те внутренние диалоги, но это мало кто слышит. А если и слышат, то прокручивают пальцем у виска. Он неоднократно замечал, как медленно опускаются пылинки на поверхность стола, кровати, лампы под цвет засыпающего дня. Цвет заката, который он встречал, сидя у окна. Он мог бы рассказать, как засыпает день, безусловно. Он мог бы…

Он видит вместо лиц прохожих — оскал и злобу, потерянность и хроническую усталость. Он видит, как мимо него медленно утекает жизнь…

Он видит последствия беспокойного сна в отображении зеркала — бесцветные губы и вены сквозь тонкое худое тело.

Он мог бы рассказать, как путаются мысли, словно столетняя паутина…

Он мог бы рассказать, как его сжигает изнутри реальность, засевшая глубоко внутри, будто раковая опухоль, каждый день напоминавшая о себе.

У него ещё будет целая вечность, чтобы этим поделиться. Целая холодная вечность. Тони будет наблюдать за этим со стороны, а бездна вычеркнет его из памяти.

Заглушить можно любой гул, любые голоса. Но никому ещё не удавалось заглушить молчание.

***

Ему бы собрать всю волю и удержаться в дурмане разноцветных грез — не выловить всю рыбу из салата, ковыряя вилкой в тарелке. Собрать всё живое по крупицам и опустить в море, чтобы оно нашло свой дом. Ему бы выковырять вилкой бесконечный поток времени и вернуть назад в свое русло пересохшие реки, застывшие ставы, вырыть новые истоки и наполнить их жизнью, кровотоками любви и взаимоотношений. Ему бы выковырять потерянную суть, заблудившуюся в недрах иллюзии. Ему бы сорвать стальной хомут, да освободить широкую душу. Испить до последнего глотка любимый кофе и изучать узоры на дне: заведомо красивые и гармоничные, вопреки сомнениям и всепоглощающей скуке.