— Какое-то воистину сумасшедшее безумие.

— О да, юноша, более чем сумасшедшее. Тридцать долгих лет сооружали и украшали Храм. Три десятка лет на эту страсть работала вся страна. Истощались запасы камня; истощались щедрые земли, которые возделывались теперь лишь единицами… Но страх, поглотивший разум царя, не утихал. Наоборот, он все более захватывал его разум. И вот, ровно через три десятка лет, день в день, Храм был готов.

В тот же день глупец Вархапутна, затолкав за пазуху свой страх, призвал Нага-повелителя, дабы тот насладился красотой Храма, выстроенного в его честь. И Наг явился…

— О Аллах всесильный и всевидящий…

— Да, юноша, это было страшно. Говорят, поднявшийся на хвост повелитель змей заслонил собой и само солнце. Легенда гласит, что сотни и тысячи каменных изваяний, ров с горящими поленьями и ловушками столь оскорбили мага, что он своим телом раздавил и хвостом смел все здания столицы… Рассказывают, что струсивший царь превратился в отвратительное существо — в получеловека-полузмею, которое еще добрую сотню лет пугало оставшихся в живых жителей страны.

— Поучительная история, — проговорил Максимус, когда проводник умолк, припав к пиале. — Тщеславие и трусость — более чем страшное сочетание, просто-напросто убийственное.

— Но дворец, похоже, остался стоять. И его вовсе не разрушил своим чудовищным весом повелитель всех магов…

— Да, внимательный юноша. Однако дворец теперь напоминает и о глупости Вархапутны, и о гневе Нага, и о том, что нельзя спрятаться от самого себя.

Свиток восемнадцатый

За разговором странники не услышали шуршания, что с каждой минутой слышалось в заброшенных конюшнях все громче. Вскоре оно стало почти оглушающим. И тогда на этот непрекращающийся шелест и хруст обратил внимание Максимус-воин. Он отвернулся от костра и замер, едва слышно пробормотав проклятие. Тогда Рамиз проследил за его взглядом и тоже оцепенел, боясь сделать малейшее движение.

Замерли и остальные путники, изумленные не столько неподвижностью своих соратников, сколько громким фырканьем и всхрапыванием верблюдов.

Тысячи змей скользили по каменному полу старой поварни. Останавливаясь в нескольких шагах от пылающего костра, они сворачивались в клубки, свивались и вновь распрямлялись, являя собой зрелище отвратительное и притягательное одновременно.

— Аллах милосердный, — почти простонал Мераб. — Что же нам делать теперь?

Максимус, обернувшись, начал искать в седельной сумке свой топорик.

— Остановитесь, уважаемые, — прошептал Рамиз. Он один сохранял спокойствие. Быть может, потому что надеялся на помощь своей земли, а может, потому что как раз не надеялся. — Остановитесь, не шевелитесь. Смотрите: твари замерли вне какого-то странного, только им видимого круга, они словно не решаются двинуться дальше.

— Они просто не любят жара, — пробормотал Максимус.

— О нет, друг мой… Здесь что-то иное. Жаль, что великий Наг-повелитель не дал нам никакого знака, не указал, зачем послал сюда своих многочисленных подданных.

— Знака?.. Послал сюда?..

— Если его подданные пришли сами, значит, они нарушили волю Нага, пытаясь вновь заселить проклятые великим магом места. Если же он послал их сюда, то добивается не нашей смерти, а лишь того, чтобы мы ушли из-под стен древнего города, пусть и под гнев водной стихии.

— Да какая, во имя всех богов, разница, сами пришли или колдун послал?! — Это не выдержал самый младший из спутников Максимуса, мальчишка, которого все называли Сыном Ветра.

Мальчишке ответил другой мальчишка, юноша Мераб. Он был всего годом или двумя старше, однако знания делали его старше во сто крат.

— Если подданные нарушили волю правителя, значит, надо пасть к ногам правителя, дабы наказал он подданных.

— Пасть к ногам, глупец? Чтобы тут же умереть от сотен укусов?

— Аллах всесильный, нет ничего страшнее глупости в этом мире… Да и за его пределами.

Долгие минуты ничего не происходило, лишь подданные Нага-повелителя все плотнее смыкали кольцо вокруг странников. И тогда Мераб решился… На то, чтобы сосредоточиться, времени не было, и он просто послал зов, как это было описано в ученом труде заморского мудреца и путешественника. Юноше показалось, что многоголосое эхо зазвучало в его голове. Некое невидимое усилие, словно бесконечно длинная рука, тянулось за Полуденный океан, в горы, где, как говорилось, нашел свое убежище наставник магов змей-маг.

«О Наг-повелитель, великий маг! — взывал юноша к далекому магу. — Охрани нас от твоих неразумных подданных! Или дай нам какой-нибудь знак!»

Не прошло и мига, как в его ушах возник ровный холодный голос. Мерабу, лишь читавшему о невероятной силе, дарованной Нагу, показалось, что слова его ледяными каплями оседают на стенах каменного дворца и слышны всем, нашедшим приют в заброшенной поварне в десятках фарсахов от любого жилья. Они отдавались не только в его, Мераба, разуме, но и во всех частях его тела. Слова эти тяжким, воистину неподъемным камнем легли ему на грудь, мешали дышать.

«Я знаю о тебе, молодой мудрец, сын визиря и будущий повелитель… Твои штудии забавляли меня, а твой незримый приятель, освобожденный твоим, мальчик, пылким воображением, даже более чем забавлял — он удивлял и радовал… О чем ты хочешь говорить со мной?»

«О великий, не для ученой беседы послал я тебе зов. Прости, что твой покой потревожен, однако буря загнала нас в заброшенный город, который некогда выстроил твой… о нет, глупый сборщик податей Вархапутна. А сейчас вокруг нас собрались твои многочисленные дети. Мы не знаем, чего ожидать… И потому я решился послать тебе зов, дабы укротил ты свирепые аппетиты твоих подданных».

«Не извиняйся, будущий правитель. И не страшись моих детей — их загнала буря, как и вас. Однако мне известна боязнь, с которой потомки обезьяньего племени относятся к потомкам племени Нагов. Да будет так. Вскоре мои дети вас покинут. И более досаждать не будут».

«Благодарю тебя, маг всех магов!»

«Не благодари меня, мальчик, благодари себя, ибо именно твой разум спас вас всех от моих не всегда спокойных и нелюбопытных детей. Однако за твою смелость я тебя награжу: отныне дети моего народа будут тебя охранять, ибо твой путь в этой жизни еще не раз пройдет по местам более чем коварным… Смотри, они уже уходят!»

Наг еще говорил, а его «дети» уже стали исчезать. Не было ни шуршания, ни шороха, ни звука… Лишь тишина, нарушаемая вздохами верблюдов, когда подданные Нага-повелителя проползали особенно близко.

«Вот видишь… Открою я тебе еще одну тайну: вскоре твои друзья найдут цель своих странствий. Нет, не все, а лишь те, кто достоин обретения цели. Но и после этого предстоит им сделать выбор. Тебе же выбор делать не придется, однако ты должен знать: то, что для других конец пути, для тебя лишь недолгий привал. Запомни это, смелый малыш».

«Повинуюсь, о маг магов…»

«Да, и еще… Пожалуй, я позволю тебе и дальше задавать мне странные и смешные вопросы, ибо редко кто обладает твоими умениями. Такие люди драгоценны, и мне доставит удовольствие вести тебя по тропе вечной мудрости. А теперь прощай…»

С последними словами исчез и огромный камень, который давил на сам разум юноши. Перестали слезиться глаза, стало легче дышать.

— Аллах милосердный, куда это они?

— Наг-повелитель попросил своих детей удалиться. Он не хотел нас пугать.

— Откуда ты знаешь, мальчишка? — Над обессиленным Мерабом навис Максимус.

— Я попросил, чтобы он удалил своих детей. Вот он и удалил…

— Великий Митра! Вот так… просто… попросил?!

— Не так уж это было и просто, воин… — Голос Алима прозвучал довольно громко, но снова никто не обратил внимания, что говорящего нет. — Юному твоему спутнику изрядно досталось: не так легко проложить мысли путь сквозь волны мирового эфира. И мальчик сделал это впервые. Так что угомонись. Видишь же: твари исчезли, дождь утихает. Скоро можно будет тронуться в путь. А сейчас помолчите, почтеннейшие. Выпейте чаю и попробуйте представить, от какой беды спас вас достойный сын визиря.