Дверь оказалась закрытой. Чондрошекхор постучал, и ему отворил слуга. Увидев хозяина, слуга заплакал.

— Что случилось? — спросил Чондрошекхор.

Но тот ничего не ответил и продолжал молча плакать.

Чондрошекхор мысленно обратился к богу. Он оглянулся и увидел, что двор не подметен, в молельне всюду пыль. Кругом валялись потухшие факелы, сломанные ставни. Чондрошекхор вошел на женскую половину дома. Двери всех комнат были заперты. Служанка вышла ему навстречу и тоже, ничего не объясняя, зарыдала.

Тогда Чондрошекхор встал посреди двора и громко позвал.

— Шойболини!

Никто не ответил. В голосе Чондрошекхора было столько отчаяния и тоски, что даже служанка перестала рыдать и стояла молча, словно окаменев.

Чондрошекхор позвал жену еще раз. Но ему ответило только эхо. А в это время красочно убранная лодка увозила Шойболини все дальше и дальше, и легкий ветерок развевал английский флаг, укрепленный на ее носу. Гребцы пели песню.

Наконец Чондрошекхору все рассказали. Тогда он отнес шалграм, хранимый с такой любовью, в дом Шундори. Потом позвал соседей-бедняков и раздал им посуду, одежду и остальную утварь. Когда наступил вечер, Чондрошекхор собрал все свои книги: и уже прочитанные, и те, что еще предстояло прочесть, книги, которые были ему дороги, как сама жизнь. Беря по одной, он аккуратно складывал их в кучу посреди двора. Иногда он приоткрывал какую-нибудь из них, но не мог прочесть ни строчки. Собрав все книги, он поджег их.

Огонь разгорался все сильнее и сильнее, и вскоре пламя поглотило собранные с трудом и любовью сочинения великих. Теперь они быстро превращались в пепел.

Ночью, когда костер из книг догорел, Чондрошекхор покинул дом, ничего с собой не взяв и в той одежде, что была на нем. Никто не знал, куда он ушел, и никто не спрашивал его об этом.

Часть II

Грех

Кульсам

— Птица все равно не будет танцевать. Расскажи мне лучше новости, — проговорила Долони-бегум.

Она тронула за хвост павлина, который не хотел танцевать. Сняв с руки браслет, украшенный бриллиантами, она надела его на шею другому павлину. Затем Долони брызнула розовой водой на голову говорящего попугая. Тот прокричал: «Рабыня!» Долони сама научила его произносить это оскорбительное слово.

— Ну, расскажи же! — снова попросила Долони служанку, которая все еще пыталась заставить птицу танцевать.

— Да что рассказывать! — ответила Кульсам. — Приплыли две лодки с оружием, в одной из них находился англичанин. Наши люди захватили обе лодки. Али Ибрагим Хан сказал, что лучше отпустить их, потому что из-за этого может начаться война с англичанами. А Гурган Хан сказал, пусть начинается война, но лодок он не отпустит.

— А куда везли оружие? — спросила Долони.

— На факторию в Патне, — объяснила Кульсам. — Если война и начнется, то именно там. Англичане посылают туда оружие, значит, трудно будет выгнать их оттуда. Так говорят в крепости.

— Почему же Гурган Хан не хочет отпускать эти лодки?

— Он говорит, что, если англичане накопят много оружия, будет еще труднее справиться с ними. Нельзя позволить врагу собраться с силами. Но Али Ибрагим Хан считает, что это бесполезно, потому что мы все равно никогда не сможем победить англичан. Следовательно, не нужно захватывать лодки и затевать ссору. Он, конечно, прав. От такого врага не спасешься. Боюсь, что снова произойдет то же, что случилось с Сирадж-уд-Даулой.

Долони задумалась. Потом тихо спросила:

— Скажи, Кульсам, ты способна на смелый поступок?

— А что я должна сделать? Съесть хильсу[86] или искупаться в холодной воде?

— Не смейся, я говорю серьезно, — пресекла ее веселье Долони. — Если об этом узнает Мир Касим, он бросит нас под ноги слону.

— Но как он сможет узнать? Разве мало я украла духов и розовой воды, золота и серебра? Но ведь никто не узнал об этом. Мне кажется, что у мужчин глаза служат лишь украшением, потому что они ничего не видят. Я еще никогда не слышала, чтобы мужчина разгадал хитрость женщины.

— Да нет же! Я говорю не о слугах и евнухах. Наваб Мир Касим не такой, как другие мужчины, разве от него что-нибудь скроешь?

— Неужели я не сумею провести его? Что нужно сделать? — с готовностью спросила служанка.

— Нужно отнести письмо Гургану Хану. Что ты на это скажешь?

— От кого письмо? — помолчав, спросила удивленная Кульсам.

— От меня.

— Ты с ума сошла! — воскликнула Кульсам.

— Может быть.

Некоторое время женщины сидели молча. Павлины расположились на своих местах. Попугай завел пустую болтовню. Остальные птицы занялись едой.

— Это очень просто устроить, — проговорила после некоторых размышлений Кульсам. — Нужно дать что-нибудь евнуху, и он отнесет письмо. Но это рискованно: если наваб узнает, мы обе погибли. Впрочем, дело твое, тебе лучше знать. Я только служанка. Давай письмо и немного денег.

Взяв послание, Кульсам ушла. Это письмо и стало нитью, которой бог связал судьбы Долони и Шойболини.

Гурганхан

Человека, которому написала Долони, звали Гурган Хан. В то время он являлся самым влиятельным и преуспевающим среди приближенных наваба. По национальности он был армянином, родом из Исфахана. Говорили, будто раньше Гурган Хан торговал тканями. Это был энергичный человек, который к тому же обладал незаурядными способностями. Поступив на службу к навабу, Гурган Хан вскоре сделался военачальником. Став во главе армии, он заново создал стрелковые войска, обучил их и вооружил по европейскому образцу. Пушки и ружья, которые изготовлялись под его руководством, оказывались даже лучше западных. Армия его ни в чем не уступала войскам англичан. Мир Касим надеялся, что с помощью Гургана Хана он сможет одержать победу над англичанами. Постепенно влияние военачальника очень возросло: наваб ничего не делал, не посоветовавшись с ним. На тех же, кто возражал против его советов, наваб не обращал внимания. Так Гурган Хан постепенно сделался как бы вторым навабом. Чиновники-мусульмане были очень недовольны этим.

Наступила глубокая ночь, а Гурган Хан еще не ложился. При свете лампы он читал письма, присланные армянами из Калькутты. Прочитав письма, Гурган Хан позвал слугу. Тот вошел и остановился у двери.

— Все двери открыты? — спросил Гурган Хан.

— Все.

— Всем ли ты сказал, что, если ко мне кто-нибудь придет, его никто не должен задерживать или о чем-либо расспрашивать?

— Ваш приказ выполнен.

— Хорошо, можешь идти.

Гурган Хан сложил письма и, спрятав их, задумался: «По какой же дороге пойти мне сейчас? Индия — это океан, каждый достанет столько жемчужин, сколько раз нырнет на дно. А что толку сидеть на берегу и считать волны? Раньше я торговал тканями, а теперь меня боится вся страна, я хозяин Бенгалии. Впрочем, кто же на самом деле хозяин? Я считаю, что английские купцы. Мир Касим — их слуга, а я — слуга слуги хозяев. Нечего сказать, высокий пост! Но почему не могу я сам стать правителем Бенгалии? Кто устоит перед моими пушками? Англичане? О, если бы я только мог встретиться с ними! Пока англичане не будут изгнаны из страны, я не стану ее господином. И все-таки править Бенгалией я буду. Мир Касим мне не страшен. Я свергну его с престола, когда мне это понадобится. Он — лишь ступенька в моем восхождении. Сейчас я уже поднялся на крышу и могу оттолкнуть лестницу. Мне мешают только проклятые англичане. Они хотят привлечь меня на свою сторону, а я хочу привлечь их на свою. Но они, конечно, мне не подчинятся. Поэтому я должен их прогнать. Пусть пока Мир Касим остается на престоле, с его помощью я сделаю так, что в Бенгалии забудут слово «англичанин». Именно поэтому я стараюсь развязать с ними войну. А потом я распрощаюсь с Миром Касимом. Это самый лучший путь. Но что означает это неожиданное письмо? Почему девочка решилась на такой дерзкий поступок?»