Крик Такеши заставил охрану наконец то подняться в зал готовой продукции. Когда прибыла полиция, я была без сознания. Меня сначала поместили в тюремный госпиталь, а потом в камеру. Придя в себя, я испугалась за судьбу печати императора. В том состоянии, в котором я была после встречи с Такеши, меня волновало только одно, где печать? Я понимала, что со мной что-то не то. Узкая койка на которой я лежала, мало походила на ту кровать, которая была у меня дома, но все эти переживания были так сказать, на втором плане. В какой-то момент я почувствовала неудобство от того, что моя правая ладонь затекла от неудобного положения. Если говорить просто, ладонь была сжата в кулак так сильно, что пальцы впились в мякоть ладони. Сама собой ладонь разжиматься не желала. Пальцы левой руки были сломаны и покоились в гипсе, и поэтому мне было достаточно сложно разжать левой рукой пальцы правой. Но я сделала это. Разжав пальцы, я убедилась, что печать на месте. Отнимая печать от ладони, я успела прочитать слово, которое отпечаталось на ладони. Я не помню того момента, когда подобрала печать. А слово, которое отпечаталось у меня на ладони, я сейчас назову. Это слово - Хотан. Насколько я знаю, это название города, находящегося недалеко от Турфана и от самих гор. Печать направляла меня дальше. Но прежде чем воспользоваться ее подсказкой, надо было выйти из камеры предварительного заключения. В нашей стране никогда не забирают под стражу просто так. Ведется кропотливая работа по сбору материала и лишь, когда следователь уверен на все сто процентов в вине преступника, только тогда дается сигнал к задержанию. В моем деле улик было предостаточно. Все мои вольные и невольные приводы в полицию были подшиты и систематизированы. Когда администрация фабрики выдвинула свое обвинение, это оказалось последней каплей. Меня обвинили в воровстве. Прошла неделя, раны, нанесенные Такеши, давно затянулись. А вот душевные кровоточили. Каждый день меня вызывали на допрос и заставляли сознаться в краже. Я же твердила как заведенная, что осталась ночью на фабрике, чтобы поработать в ночную смену. Мне смеялись в лицо, однако я настаивала на своем. Расскажи я всю правду, мне светила путевка в другое заведение. В психиатрическую больницу. Правда администрация фабрики до сих пор так и не смогла сформулировать свой иск ко мне. Было неизвестно, что же пропало. На девятый день за мной пришли снова. Я думала, что на допрос, а оказалось, что меня отпускают домой. А администрация приносит мне извинения за ошибку. В зале готовых форм была найдена вырубленная из нефрита фигура солдата в человеческий рост из армии Шихуан-ди. Естественно, что вопрос о воровстве был снят. Больше того, мне дали недельный отпуск и премию. Я с удовольствием воспользовалась отпуском и премией, но через месяц уволилась с фабрики. В душе моей был прах и пепел. И вот отряхнув все это добро с ног, я двинулась вперед в будущее. Мой путь лежал в город Хотан.

Хотан расположен на юге Синьцзяна, площадь его больше Англии. Большинство населения пользуется уйгурским и китайским языком.

На севере от Хотана расположена пустыня Такламакан считающей второй пустыней земного шара. Горы Каракорум и Куньлунь окружают Хотан.

Расположенный у подножия горы Куньлунь город Хотан является центром округа.

Климат округа относится к теплому пустынному континентальному характеру. Летом очень жарко, очень мало дождя, но зимой не бывает сурового холода.

Я очень боялась, что и этот подъем в горы не принесет никакого результата и поэтому не торопилась. Сам город, несмотря на славную историю, не отличался обилием исторических реликвий, а я уже привыкла за время своего месячного путешествия познавать новое. И поэтому, чтобы собраться внутренне и в то же время отвлечься от предстоящего путешествия, я отправилась в музей Хотана. Бродя из зала в зал, я погружалась все глубже и глубже в историю Хотанского царства.

Когда мои верные ножки не выдержали и послали мне сигнал об усталости, я посмотрела на часы. О, сладчайший Будда, время пролетело так незаметно! Я бродила по музею три часа и только сейчас почувствовала боль в ногах. Отдохнув, я уже повернулась к стрелочкам, указывающим на выход, как вдруг мой взгляд упал на мумию. Каким-то образом я проглядела этот экспонат и ушла бы, так и не увидев его, если бы…Подойдя к мумии я вдруг с изумлением услышала музыку. Скорее всего, это была погребальная музыка, впрочем, долго на этой мысли я задержаться не успела, потому что вокруг все потемнело. Такое уже со мной было. Однако вспомнить подробности мне не дали. Вдруг совершенно отчетливо я услышала щелчок затвора фотоаппарата. Оглянувшись, я увидела сотовый телефон, который загородил мне проход, так как был выше трех метров. Кинувшись в сторону, я увидела, что проход был закрыт другим телефоном. Я была окружена. То вместе, то поодиночке телефоны вспыхивали и щелкали затворами. Адская фотосессия была организована лишь для одной несчастной модели-меня. Что это были за фотографии! Кадр за кадром был снят весь процесс моего погребения. Первая фотография показывала момент, когда служанка обнаружила мое бездыханное тело. Кадр за кадром напряжение нарастало. Мои измученные глаза попытались закрыться в тот момент, когда фото стали демонстрировать процесс вскрытия и извлечения органов. Каждый орган помещался в отдельный сосуд. Однако, как я не старалась, глаза не закрывались. Я не понимала смысла дьявольской пытки! Не понимала, кто это проделывает со мной и зачем? Ведь мой враг остался в зале готовой продукции на нефритовой фабрике. Но самое страшное ждало меня впереди. После всех положенных церемоний меня поместили в лодку полную моих умерщвленных подруг и придворных дам. Лодка была огромной и на ней был только один живой человек-перевозчик. Лодку везла женщина. Вглядевшись в ее лицо, я с удивлением увидела, что лодкой управляет младшая наложница моего мужа. Лодка плыла по подземному озеру. Весь путь занял около трех часов, ведь мы были глубоко под землей моего Хотанского царства. Я думала, что погребальное путешествие вот-вот закончиться, но не тут-то было. Прошло еще около часа, прежде чем лодка уткнулась во что-то твердое. Лодочница согнулась в поклоне. Нас было тридцать шесть женщин, не считая лодочницы. Тридцать шесть мужских фигур тут же окружили лодку. Тридцать пять моих сестер по несчастью тут же исчезли вместе с сопровождающими. Оттолкнув лодку от мрачного берега, младшая наложница захохотала. Тридцать шестой и единственный оставшийся на этом берегу человек бережно опустил меня на берег из черепов, наклонился и вдруг... Разорвал мои погребальные одежды!

Я попыталась оттолкнуть варвара (что довольно тяжело сделать, если ты мумия) и вдруг увидела, что толкаю музейного служителя. Был вечер. Я провела в музее почти целый день. И почти полдня простояла перед мумиями! Оттолкнув служителя музея, я тоже упала на пол. Мои ноги больше не желали служить своей жестокой хозяйке. Посрамленная, я постаралась уйти как можно быстрее и вернулась в гостиницу. Мне было так плохо, что я не смогла заставить себя даже сходить в ресторан. Так голодная и заснула.

Мой сон был долог, потому что я спала почти... Две тысячи лет. Я проснулась в городе Ния, в образе шахматной королевы из нефрита. Кто бы ни был неизвестный мучитель, он не желал оставлять меня в покое ни на день. Оглядевшись, я увидела древний город. Игроки, сидевшие за шахматной доской, базар и весь город, выглядели как-то странно. Постепенно мое зрение стало проясняться, и я увидела, что город и все остальное, нарисованное. Я была в игре, которая управлялась с дисплея сотового телефона. Да, да, моим мучителем снова стал телефон. Когда сеанс игры была закончен, проигравший игрок швырнул меня об землю. Боль была невыносимой. Ворча, игрок поднял меня с земли и небрежно сунул вглубь шахматной доски. Две половинки доски захлопнулись. Перекатываясь внутри доски вместе с остальными фигурками, я просила остановиться. Ведь там, в пыли базарной площади осталась часть моей руки. Но рассерженный хозяин, с доской под мышкой, уходил все дальше и дальше.