Ну, а тут женился опять, и как раз свадебным подарком молодой жене были бриллианты. Комплект из серег, кольца и броши. Ну и денежный подарок тестю и теще, что-то вроде калыма: бабка с универсальным именем Мария была босота, бесприданница. Потому и отдали за перестарка приезжего.

Первым из целого выводка был мой биологический папаша Теодор. Деда он, судя по всему, не особо любил. Родился, вырос, школу окончил и подался на вольные хлеба. Ну то есть на совсем вольные - в вольные старатели.

Там места такие - только черта в земле не найдешь. Остальное в самом широком списке. И топазы, и аквамарины, и аметисты, и алмазы, и золото, и изумруды. Из более делового товара - железные, оловянные, вольфрамовые, марганцевые руды. Прямо Медная гора какая-то. И типа Хозяйка есть, негритянка по имени Шико Да Силва. Километра пройти нельзя, чтоб не натолкнуться на старательский раскоп. Недаром Минас-Жераис означает в переводе с португальского - главные шахты.

Шахт там много, полиметаллические руды разрабатываются вовсю, но не о них речь. Я о драгоценных камнях. Лихорадка на них уже прошла, времена, когда поток бразильских алмазов обрушил цены на мировом рынке, кончились. Но сами алмазы, хоть и в меньшем количестве, еще остались. И не так уж мало. Но добыть их стало не так просто. Дальше лезть, глубже копать и вообще затрачивать больше труда. Короче, дело на любителя с авантюрным складом характера.

Вот такой характер и был триста лет тому назад у Теодора Лембера. Во всякую бочку затычка, уж не знаю, как это по-португальски. Ну и моральный кодекс того... тоненький и по краям сильно потрепанный. В папашу пошел.

А суть в чем? Залез промышлять на чужой участок, поскольку точно знал, что там есть добыча. Естественно, пока хозяев не было. Поживился неслабо, да вот незадача: вернулись хозяева.

Место было глухое: горы, джунгли. Закон-тайга, медведь-хозяин, и все с оружием. Милиции-полиции за сто верст не видать, и нравы простые. Одно слово, вестерн. Началась перестрелка, и в ней Теодору повезло больше. Итог - два трупа.

Убитых рано или поздно начали бы искать, хоть и хорошо он их схоронил. У самого не все было шито-крыто, кто-то где-то что-то мог сказать, полицейские при усердии могли вытянуть нужный кончик. Совсем молодому Теодору Лемберу не улыбалось сесть лет на сорок. И он решил дать деру. Благо, какая-то фора по времени имелась.

Деньги у него были. Нашел, кому дать на лапу. И получил направление на учебу в Советский Союз. Попал в наш областной город, в технологический институт, по специальности, которую уже не помнит, как называлась. Доучился, однако, даже диплом получил. Там с теткой Галей познакомился и женился. Время уже пошло - Горбачев, перестройка, дружба с Америкой, бардак. Попросил сначала вид на жительство, потом гражданство. Когда приехали жить в Каменск, от бразильца и воспоминания не осталось. Национальность в паспорте указал - немец. Благо, по-немецки от папаши знал. Немец казахстанский или поволжский по нашим местам - дело привычное, так что никто и не цеплялся. А на внешность - истинный ариец. Крупный, светловолосый, светлоглазый. Таких на улице полно.

Незачем даже и говорить, что за эти годы он в Бразилию - ни ногой. Историю все-таки раскопали, что он уехал в Союз - знали, но международного скандала не последовало. То ли поленились, то ли решили не связываться, то ли кто-то из родни похлопотал, в счет оставшихся денег. У него оставалась еще заначка: благополучно пережили голодные годы, купили квартиру и парикмахерскую со всем обзаведением и инструментарием. Нехило, видно, хапнул на чужом участке.

А дед Петер умер где-то в середине восьмидесятых. Угадаете с трех попыток, от чего? Правильно, от сахарного диабета.

Вот такие пироги. Хочешь - стой, а хочешь - падай. Федя закончил рассказывать, сидел, глядя в глаза уж как-то вовсе по-собачьи:

- Что про меня теперь скажешь, Сережа?

А что я ему скажу. Авантюрная жилка у меня запросто может быть наследственная. Ладно, пусть ее, сильно разгуляться не дадим. А остального наследства даром не надо.

- Да что я. Сам-то про себя что скажешь?

Вздохнул глубоко.

- Да что сказать. Дурак был и скотина. И всей этой бижутерии теперь просто боюсь.

Ну и зря боится. Камни что, не в них дело. Дело в том, что вокруг. Себя надо было бояться, собственной дури и жадности. Это я так подумал, вслух ничего не сказал.

- Сережа, вот что... Через год истекает срок давности по моему делу. Соберемся, съездим? Я там тридцать лет не был, а тебе, наверно, любопытно?

- Может, и съездим. Чего заранее загадывать?

Вплыла по лестнице бабка Тоня: отдохнула, поспала, можно дальше песни петь. Я ее увидел раньше и толкнул Лембера в бок: смывайся, Федя, теща... Федя понял без слов и испарился. Зачем портить праздник?

Тусовка для класса была назначена на воскресенье, во второй половине дня. С трех часов и до пока все кончится можно упиться, ужраться, уплясаться и все что хочешь впридачу. Место сбора - пляжик на Первых Песках, туда я подъеду на машине со всем запасом, а остальным не в лом добраться пешком. С километр от автобусной остановки.

А поскольку пил вечером символически, то бодуну наутро проявиться было не с чего. Я встал свежий как огурчик, выспавшийся и отдохнувший. Часов этак в десять. Проспал все царство небесное, как дедуля сказал бы. Умывшись, уколовшись, сообразив бутерброд из остатков вчерашнего пира, дернул на Некрасовскую.

Сад камней снова красовался в сквере. Там сменили дизайн, по-другому расположили цветовые пятна и дорожки, по-другому причесали щебень. Все, что осталось от прошлой, так сказать, экспозиции - это несколько крупных камней, по-прежнему шишами торчавших в разных концах "огорода".

Я лазил вдоль и поперек больше часа. Искал старательно, несмотря на предчувствие, что ничего не найду. Вот чувствовал я, что попусту корячусь задом кверху. Но номер отрабатывал старательно. Для чистоты эксперимента. Ничего не нашел и присел рядом с самым крупным бульником, высотой побольше метра - отдохнуть в тени. Перебрал еще раз, внимательно рассматривая под лупой, несколько вызвавших сомнения камушков. Выкинул, убедившись в том, что это всего-навсего кварц. Сунул в рот леденец - по времени пора было что-то в топку подкинуть - и устроился поудобнее на плоском низком камушке.

Я сидел, отдыхал и размышлял. Если только можно мыслями назвать то, что было у меня в голове. Скорее, это походило на кашу. Рио-де-Жанейро, Белу-Оризонти, Минас-Жераис, полтора миллиона мулатов и все поголовно в белых штанах, бессмертный Бендер. Недобитый гитлеровец дед, охламон мелкотравчатый папаша. Бабулечка его этаким демоном выставляет - какое там! Никак он не тянет на злодея. Масштаб не тот.

И тут я понял, что на далекую Амазонку и так далее мне что-то не очень хочется. К кому? Зачем? Федя там давно отрезанный ломоть. Я тем более - никто и звать никак. Ну да, вроде бабка, тетки-дядьки. Но у бабки внуков без меня полно. Теткам-дядькам, как я подозревал, вообще до меня дела не было никакого. Родственником больше, родственником меньше... Хорошо хоть не бедным родственником. Вообще-то, конечно, надо съездить. Но так, не навязываясь. Познакомились, раскланялись, расстались. Когда-нибудь, попозже. Года через три, когда школу закончу. Если Феде горит, пусть раньше едет. А я не опоздаю.

Солнце тем временем двигалось, тень камня смещалась, мне стало светить прямо в глаз. Отсвечивали и поблескивали изломы на неровных боках глыбы. У меня паранойя или в самом деле один скол блестит ярче других?

Вот не знаю, как относиться теперь к своим предчувствиям. С одной стороны, оно меня подвело. С другой стороны, ничего не обнаружилось в новой насыпке. А большие глыбы были - из старой, где я неплохо промыслил. Кристалл, блестевший на солнце, был утоплен в глубине гранита. Точнее, в сером граните было утоплено гнездо более темного, с голубоватым оттенком, камня. А уже оттуда высовывался бочок неправильной формы, и блестел он совсем не так ярко, как раньше найденные красавцы. Но что он был сродни, я почти не сомневался. А для очистки совести и окончательного вывода совершил чистой воды варварство. Я взял лупу и выпуклым стеклом с нажимом провел по выступающей шишечке.