Дед сел за руль - город, меня бы сразу зацепили, чего лихачить. И спиртное тоже дед покупал: кто б мне средь бела дня продал, по нахалке! Я только все таскал в "козла".

Один из магазинов стоял рядом с "Бриллиантом" - ювелирный, разумеется. И я решил туда заглянуть, посмотреть, что из себя представляет конечный продукт.

Кольца, серьги, брошки. Размер камней - ни в какое сравнение не идет с тем, что я наловил. С булавочную головку - самый большой. Цены, конечно, такие - глазки на лоб. Блеск, вообще-то, тоже. Хотя мне кажется, берут больше из-за цен, чем из-за блеска. Я, по крайней мере, ничего такого носить бы не стал. В основном, конечно, бабьи цацки, ну это так и положено. Лежали там, правда, мужские кольца - тридцать, сорок, пятьдесят тысяч. С одной целью такие носят - понты давить. Типа, какой я богатый. Вон, Дрязгин покойный еще и не такое устраивал. Мне бы такое только мешало. Не люблю, когда руки что-то стесняет. Только цепочку, может быть, носил бы. И то не золотую, зачем мне понты. Вот, в витрине рядом, серебро... Так что когда дед, не найдя меня у машины, заглянул в ювелирный, у меня уже созрел план.

Я попросил его купить короткую прочную цепочку и браслет из треугольных пластинок, все серебряное, естественно. Дед посмотрел удивленно - никогда я раньше побрякушками не интересовался. Сказал только:

- Слово именинника - закон! Сам носить будешь или подаришь кому?

Похихикали девчонки - продавщицы, но мне по барабану. Мне для дела, а там что хотят, пусть думают.

Дома разъединил браслет на пластины, они были скреплены кольцами. Достал свой алмаз. Глазомер у меня хороший, я еще в магазине прикинул, что размер ажурного треугольного звена чуть больше его грани. Собрал гнездо из четырех граней. На тех же кольцах присоединил еще четыре - не скрепленные вверху, они расходились лепестками. Посадил в гнездо камень. Собрал верхнюю половину, закрепил. Кольца заварил тем же серебром - расплавил одно звено.

Алмаз выглядел в серебряной оправе - стеклышко стеклышком. Вот и правильно, чтоб не высовывался. Вынуть его оттуда стало можно, только раскусив или распаяв верхнее кольцо. Само не развалится, сделано как следует. Фирма веников не вяжет. Повесил получившийся кулон или медальон - как там называть его - на цепочку. Примерил. Неудобно и, честно сказать, не особо красиво. Так... прикольно. Надо будет какую-нибудь висюльку еще прицепить. Под майкой заметно, выпирает. Под шерстяной рубашкой нормально, можно замаскировать.

Очень хорошо. Вот теперь положить в укромное место медальон с камнем и соорудить еще один такой же точно, но пустой. Только не запаянный наглухо, а мало ли что? И обманку повесить на цепочку. Вот так и будем ходить.

К Вахе за барашком поехал сам. Вечер, на выезде из города гаишников нет, а потом свернуть на проселок на указателе "Хутор Овечий 6 км" и по степи прямо. Издали видны десяток строений и просторные загоны, за ними - дубовый лес. Из леса тянется полоска кустов - оттуда течет ручей и впадает в небольшое озеро. Точнее, это даже не озеро, пруд. Его не было лет двадцать назад, а ручей нырял под землю, в пещеру, которую сам же и промыл. Куда он там тек под землей - никто, естественно, не исследовал. Вероятнее всего, впадал в Каменку между Третьими и Четвертыми песками, где прямо из-под крутого прибрежного склона лилось в речку несколько потоков, ледяных в любую жару.

Он, собственно, и продолжал туда течь. Но перед самым понором, куда уходила вода, Ваха устроил при помощи бульдозера и артели татар здоровенную котловину. Земля тут каменистая, работы положили уйму. Зато теперь благодать: правый берег водоема вымощен камнем, полого сходит к воде. Замечательная поилка для овец. Когда их было меньше, пили просто из ручья. Теперь их тут тысячи, ручья не хватило бы на всех. А левый берег зарос тростником, утки гнездятся, караси завелись. Там тоже был чистый подход к воде для купания, беседка и стационарный мангал. Для своей орды.

И везде чистенько, прибрано, ни навоза, ни мусора. Умеет человек устроиться.

Ваха увидел машину издали, вышел навстречу, протянул руку поздороваться. Мы с ним давно приятели.

Получилось как-то в позапрошлом году, ездили мы с матерью и бабкой за жерделями (дикие абрикосы - прим. Автора). Мы, конечно, были на дедовом "козле". А на чем еще проедешь без дороги? По проселку ладно, но у проселков все жердели были ободраны еще в июне, зелеными. А чтоб на варенье годились, это или пешком в степные колки (маленькие рощицы, разбросанные по степи - прим. Автора), или на чем вездеходном. Ваха не знаю, по каким делам ехал на своем "бобике" и попал. Заглохший "Уазик" торчал в открытом месте, как вошь на лысине, из-под капота торчала тощая задница.

Я подрулил поближе, вышел и спросил, что стряслось. Вынырнул хмурый, усатый, худой мужик, злой, как собака. Сразу не ответил. Посмотрел на меня, на "козлика" с пассажирками. Снова на меня.

- Знал бы, сам бы сделал. С электрикой что-то, понимаешь. А там черт ногу сломит.

Ну, это кому как. Когда не знать, сломишь что-то обязательно. Мы перед этим с дедом в очередной раз перебрали козла и электрику прозвонили всю. Так что среди ночи меня за ногу подними и спроси, что к чему и от чего - отбарабанил бы. А бобик от козла не сильно отличается. Мне пятнадцати минут хватило найти коротыш и убрать его. Я тогда еще мелкий был, похвастаться - ну обожал. Коснись дело слесарки - не вышло бы у меня так просто выпендриться, скорее всего, пришлось бы взять на буксир. Пока винтили-шурупили, вспомнили, где виделись. Ваха за своими младшими в школу на этом же "Уазике" или приезжал сам, или присылал кого-то из старших.

- А, вот ты откуда, такой грамотный! Ну, я в долгу. Если что когда, мало ли что - передай через любого из моих ребят, что смогу - тоже помогу.

Уж больше двух лет прошло, как-то не было случая мне у Вахи одалживаться, да и ни к чему. Вот баранины купить разве что.

- Заходи давай, плов у меня, чай попить, а если хочешь - вина свойского, прошлогоднее осталось!

- Времени нет, Ваха, хлопот еще много к празднику.

- А, ну, раз у мужчины минута на счету - все у меня готово. Процедуру вроде знаешь, ничего не попутаешь. Бак потом Аминатке отдашь. А, еще попросить хочу. У меня друг тут, он из города пешком ко мне шел, прогуляться. А обратно бы ты его не подкинул? До любого места.

Почему не подкину, дело житейское. Погрузив объемистый, благоухающий алюминиевый бак с шашлыком и рассчитавшись, я подождал, когда выйдет попутчик.

Не сказать, что у меня глаза на лоб полезли, но удивлен я был немало. Потому что друг Вахи, по-свойски обнявший его на прощание, был не кто иной, как Петрович. Нет, если рассудить здраво, за двадцать-то лет можно обзавестись и друзьями и знакомыми, но что у них было общего? А Петрович, самую малость под мухой, мне ничуть не удивился, обрадовался:

- А, ученичок! Рад видеть. Ну, поехали с ветерком!

- Ученик, говоришь? Доброе дело, мужчине надо уметь за себя стоять! - при этом как-то странно на меня посмотрел. Или тоже был под мухой, а мне все мерещится?

По дороге все думал, что у них за дружба такая, но в лоб спросить стеснялся. Зашел сбоку:

- Вячеслав Петрович, вы с Вахой друзья, чего ж его парни у вас не занимаются?

- А они и так не лежебоки. У них, видишь, больше в традиции борьба, так они все пришли к Коле Ремешкову, самбисту. Кто занимался, кто еще продолжает. У такого папаши не забалуешь! Я, Серега, его хорошо знаю, и сюда сам пригласил.

Во как! Сам разговор вышел к теме.

- Мы с ним служили вместе. Не где-нибудь, в Афганистане, знаешь это место, небось, географию учил. Триста сорок пятый полк ВДВ, уже под конец. Там сейчас американцы скребутся, с этой географией. Ну и нам досталось по самую макушку. Были в одном отделении, в истории разные и часто нехорошие попадали вместе. Мужик он что надо и как надо. Когда после дембеля к себе приехал, там уже вся эта катавасия начиналась. Она ведь не сразу пошла, она исподволь, потихоньку. Ваха, видишь, не дурак, понял, чем все кончится - своих-то он лучше знает. Вот и написал мне, нет ли возможности у нас где-нибудь пристроиться.