— А сам-то до чего успел додуматься? — широко улыбнулся и хитро подмигнул ему одним глазом.

Тоже мне, доблестный ловец шпионов у чёрта на куличиках выискался. В Смертных Землях шпионов только пачками и ловить, вдруг все секреты проклятых алхимиков украдут, ни с кем не поделившись. Опасности внезапного нападения, если что-то пойдёт не так, от него не ощущалось. Да и сам капитан, уже повидав меня в реальном бою, прекрасно понимал — против меня у него нет шансов. Значит, во враги, определённо, я ещё не зачислен, иначе бы он не пришел вести посреди ночи откровенные разговоры, а постарался незаметно выстрелить из арбалета в спину. Понятное дело — ничего бы у него не вышло, но он-то об этом может ещё не знать, хотя вполне способен догадываться. Посмотрев на мой насмешливый вид, он тоже улыбнулся и выложил свой расклад:

— Впервые пообщавшись с тобой, ещё тогда, когда ты увёл у 'серых' Ведьму прямо из костра, я так и не решил, кто ты был в своём прошлом. Сильный буси, по делам чуть ли не Великий Повелитель, но при этом совсем не чураешься подержать в руке рукоять меча. До сих пор носишь оружие древних, но я не замечаю обычной в таких случаях зависимости от него. По некоторым манерам смахиваешь на Борца со Скверной, ухватившего великую удачу выйти в отставку не через очистительный огонь. Этим можно хоть как-то объяснить твою столь резкую реакцию на огненные ритуалы 'серых'. Тогда подумал — тебе как-то удалось улизнуть из их подвала смертников перед самой казнью. Если смотреть по снаряжению — ты явно когда-то был людоловом-одиночкой, охотником на сильнейших буси, причём не простым наёмником, а как минимум кем-то из Тайной Стражи. У Борцов со Скверной, занимающихся подобным ремеслом, снаряжение заметно отличается, и в одиночку они никогда не действуют. Поверь, я лично знаю практически всех столичных тайных стражей, а также детальные описания самых лучших во всех остальных королевствах. По своей подготовке ты должен обязательно входить в их число, но о похожем на тебя человеке из их среды никогда прежде не приходилось слышать. Немного проясняет ситуацию твой амулет Искательского Братства, которое давно считается уничтоженным. Про него до сих пор ходят множество слухов, один нелепее другого. Но мне по долгу службы хорошо известно — Братство не исчезло, оно ушло в тень, поставив себе цель разрушить нынешнюю изоляцию Смертных Земель, открыв всем желающим свободный доступ к наследию ушедших алхимиков. Они считают — искусство подчинения сил не должно ограничиваться только академически верными приёмами, благословленными Слугами Истинного, оно должно идти дальше, вобрав в себя доступные алхимические разработки. Но они не хотят понять, что это приведёт к разрушению принятого в королевствах Великого Распорядка, определяющего жизнь всех людей от начала и до конца.

Капитан закончил говорить и опять внимательно смотрел на меня, видимо ожидая ответного потока слов. Но мне совсем не хотелось говорить, а вот ещё немного послушать — самое то.

— Для тебя так ценен тот Великий Распорядок? — улыбнулся ему одними уголками губ.

— Лет шесть назад ответил бы тебе однозначно — да, — всё же мне удалось немного смутить капитана контрразведки, говорил он не очень уверенно. — Теперь же, проведя эти годы на Большом Базаре, я уже и сам не знаю, какой должна быть правильная жизнь. Своим дыханием Смертные Земли сильно влияют на человеческие помыслы. Но и ужасы, творимые алхимиками во время войны мне принять решительно невозможно. Так воевать было нельзя. Это великое бесчестие — постоянно прячась подло бить исподтишка, намеренно отказываясь от честного боя лицом к лицу. Только прямой бой способен доказать подлинное преимущество перед противником, либо принять ошибочность своих заблуждений, приведших к военному столкновению!

— Хех, — он всё же сумел изрядно развеселить меня своими рассуждениями. — Расскажи, как ты будешь воевать, когда на тебя пойдёт несметная толпа хорошо вооруженных дикарей с целью непременно раздавить, только за то, что ты не такой как они, и у тебя отличаются от них взгляды на жизнь? Ты один, а их много. Будешь самоотверженно сражаться один против всех, доказывая им свою правоту силой честного оружия? Сколько ты продержишься, пока тебя банально не задавят числом, и пойдут дальше, наступая грязными сапогами на твоё поверженное тело? Пойдут рушить твой дом, насиловать твоих женщин и резать твоих детей, предавая огню всё то, что тебе ценно. А если, при этом, у тебя будет сила, способная уничтожить всех этих дикарей, невзирая ни на какие правила ведения войн, выйдешь ли ты против них с единственным мечом в руке, ибо только так не будет урона твоей иллюзорной чести? И много ли чести выходить с мечом против дикаря, когда у тебя есть огненный кнут?

Вот тут капитана Тука проняло ещё больше. Видимо мои слова задели какие-то невидимые струны в его душе. Возможно, в таком ракурсе он ещё не думал, или же сразу гнал все подобные мысли прочь, как не вписывающиеся в привычную картину мира. Наверняка личному составу гвардии с самого начала службы вбивали в головы всякие посторонние понятия о том, какой должна быть 'честная война'. И теперь мои слова подрывали эти фундаментальные основы самой банальной логикой жизни. Но капитан сумел побороть своё сильнейшее желание схватиться за голову и бросится прочь от этого непонятного человека, заставляющего его смотреться в зеркало своей души и видеть там весьма нелицеприятную картинку.

— Почему ты считаешь королевские армии и Лордов дикарями? — он всё же нашел в моих словах к чему можно зацепиться. — Дикари не способны собрать и вооружить миллионные армии.

— Только дикари считают грубую силу — единственным мерилом правоты, — легко парировал его смысловой выпад. — И только дикари не понимают серьёзных предупреждений. Сколько Лордам нужно было бездарно погубить своих людей, чтобы вовремя отступиться? Простые люди для них ничто, расходный материал, которого не жалко, а потому все они и сами 'дикарские лорды' нашли в этой горной долине свою смерть. Неужели ты считаешь в этом виноватыми исключительно алхимиков, которые защищали свой дом от разбойников как могли?

— Но ведь Лорды победили! — не захотел быстро сдаваться капитан.

— Победили? — картинно удивился я. — И оставшиеся в живых Лорды, и выхватившие из их рук власть Слуги Истинного, лишь позорно спрятались от постигшего их ужаса со скверным запахом, отгородившись от исчезнувших алхимиков высокими вратами, которые можно проходить только в одну сторону. Они до сих пор трясутся от страха при любом напоминании о былом существовании алхимиков. Запретили даже самые простые бытовые амулеты, некогда произведённые ими. Но как не стараются — не могут вытравить из народной памяти идей о том, что мир не должен принадлежать кому-то одному только по праву его рождения. Все люди изначально равны перед мирозданием, и каждому дано право занять своё достойное место по своим личным способностям, прилежанию и труду. Рано или поздно эти идеи снова обретут жизнь, навсегда похоронив нынешних хозяев жизни под обломками того самого Великого Распорядка. Мы сейчас ещё можем выбирать, где окажемся сами — погребёнными под теми же обломками, или станем теми, кому предстоит строить новую жизнь на освободившемся месте.

— Ты точно не из Братства, — изумлённо вздохнул капитан Тук, — те обычно говорят совсем другие слова, ратуя за сохранения Великого Распорядка, как величайшего дара Истинного людям, — тут он снова заметно посерьёзнел. — Люди Братства никогда даже не подумают в подобном ключе. Они хотят освободить сверхценное искусство, но не людей, — мои пространные словеса столкнулись с мощным аналитическим умом и знаниями опытного контрразведчика. — Так вообще никто не говорит кроме…, - тут он показательно замолчал, смотря в мою сторону и ожидая моей ответной реакции.

— Самих алхимиков! — мне надоело играть в смысловые прятки, а потому сказал именно то слово, которое давно ждал от меня капитан.

— Значит, ты и есть последний алхимик, как говорили давние пророчества и слухи, — он надолго задумался и поглядел в мою сторону с большим уважением, легко заметным в его изменившемся взгляде. — Никогда не мог представить себе, что когда-либо встречу живого алхимика, их и мёртвых-то никто не видел. Теперь всё непонятное легко находит свои должные места. Благодарю тебя за признание, теперь мне действительно удастся заснуть.