— Для чего? — удивилась мать. — Без любовного акта не было бы детей, дочь моя. Аллах устроил так, что зачатие детей доставляет наслаждение. Из детей вырастают мужчины и женщины, которые славят Аллаха и тоже зарождают детей. Так устроен мир, который Аллах милостивый, милосердный предопределил на веки вечные.
— А что же во всем этом приносит наслаждение?
— Ощущение, которое испытывают при этом. Чувство! Оно может быть невероятно прекрасным, а может вовсе отсутствовать, в зависимости от того, какую позу занимает пара. Смотри, здесь женщина лежит на животе, и мужчина входит в нее сзади. Одновременно он просовывает снизу руку и ласкает то маленькое место, которое находится над влагалищем. Ты понимаешь, какое место я имею в виду?
— Думаю, что да.
— Радуйся, что оно у тебя осталось. При фараоновом обрезании ты и его лишилась бы, но я этого не допустила. Нигде в священной книге не сказано, что только муж может получать наслаждение. Жена тоже имеет на это право. На следующей странице ты видишь, как удобнее всего это делать: на боку. Эту позу особенно рекомендуют, когда женщина беременна…
Так по очереди Наджия объяснила дочери все позы, вникая во все нюансы, отвечала, как могла, на ее вопросы и иногда честно признавалась, что не принимает изображенное.
Это был полезный разговор. Будур почувствовала, что между нею и матерью возникла близость, которой никогда не было раньше, и сказала ей об этом.
— О моя маленькая девочка, как хорошо, что ты это сказала! Почему мы так поздно заглянули друг другу в душу? Только сейчас, когда до Орана осталось всего два дня пути…
Будур сидела молча, прислонившись к материнскому плечу. И это было красноречивей, чем тысяча ответов.
На следующий вечер в большом караване царили волнение и ожидание. Портовый город Оран был уже совсем близко. К полудню завтрашнего дня они должны быть уже там. После ужина и вечернего намаза все рано улеглись спать, понимая, что в крупном городе всегда неизбежны напряжение и сутолока, тем более что предстояли торжественные события. Лучше отдохнуть заранее.
Однако не все путешественники отправились на покой. Кроме стражи бодрствовали Наджия и Будур. Им было совсем не до сна, ведь надо было столько рассказать друг другу. Каждая подробность свадьбы многократно проговаривалась. При этом, конечно, дочь засыпала мать вопросами, а та отвечала.
— Какое на мне будет платье? — с горящими глазами спрашивала Будур.
— Белоснежное, с полудлинными рукавами, обшитое драгоценными камнями и отделанное кружевами. Этот наряд выбрал твой отец, поскольку он как нельзя лучше отражает его благосостояние. Только не выдавай меня, что ты уже знаешь. Он хочет сделать тебе сюрприз. На голове у тебя будет, конечно, хиджаб, но не черный, а белый, подходящий к платью, а сверху будет небольшая корона из золота, как у настоящей принцессы.
— Ой, мама! Я хочу скорее замуж! Ведь правда, Камар ни в коем случае не должен разочароваться, когда ему будет позволено снять с меня чадру? Я хочу быть красивой на своей свадьбе! Ты поможешь мне накраситься?
— Да, любовь моя. Я помогу тебе, чтобы ты, как все женщины, научилась делать себя неотразимой. Твои губы мы накрасим хной, а брови и ресницы подведем черной сурьмой, чтобы твои глаза смотрелись еще больше, чем сейчас. Все твое тело будет умащено, чтобы твоя кожа переливалась, как перламутр, тебя обрызгают розовой водой и мускусом, чтобы ты соблазнительно благоухала для Камара. Ты будешь самой красивой, можешь не сомневаться. — Наджия провела рукой по голове дочери. — Камар получит невесту, а я лишусь доченьки. Но так заведено испокон века, и мне придется смириться с этим.
— Мы будем часто приезжать друг к другу в гости, мама. И еще я могу тебе писать, для чего же я целый год ходила в школу Корана?
— Это было бы чудесно.
Наджия отвернулась, чтобы дочка не видела ее слезы.
Она знала, что после свадьбы никогда не увидит свою маленькую дикую розу.
На площади Великого пророка с необычайным шумом и грохотом заиграла музыка. Трубачи и флейтисты извлекали из своих инструментов пронзительные звуки, барабанщики выбивали палочками отчаянную дробь, тут же вступили музыканты с трещотками и литаврами. Грохот был адский, слышный за мили, и начавшаяся феерия никого не оставила равнодушным.
Любопытные, а число их достигало нескольких сотен, вскоре пустились в пляс, громко стуча ногами в такт и кружась в танце вокруг духанов, бродячих торговцев, стола городского чиновника и огромного шатра, в котором еще вчера целый день пировали. Клан жениха, съехавшийся со всех сторон света, собрался здесь и впервые повстречался с Гаруном эль-Шалиданом и его сопровождением. Это был знаменательный момент, давно и тщательно готовившийся. Все предыдущие дни обе стороны скрупулезно проверяли как приданое, состоящее из огромного количества отдельных предметов, так и калым, состоящий из двадцати верблюдов.
Сегодня же шатер был почти пуст. Там остались лишь жених с отцом, братьями и несколькими близкими родственниками. Камар надел свой самый красивый шелковый наряд: красную джеллабу с вытканными золотом орнаментами, перепоясанную изумрудно-зеленым шарфом и с заткнутым за пояс длинным кинжалом. На голове у него красовался высокий тюрбан, тоже красный, украшенный дорогой золотой брошью. В таком виде он нисколько не напоминал картинку, которую видела Будур, тем более что у него выросла борода.
Он нервно поглядывал по сторонам, поскольку уже более часа сидел на роскошно убранной ослице и ждал начала церемонии. Шум еще больше усилился. Топот танцующих сотрясал глиняный пол, слышалось ритмичное хлопанье в ладоши и доносились обрывки песни. Камар с гораздо большим удовольствием оказался бы среди зевак, ему надоело бесконечно торчать здесь, но он стиснул зубы и стал терпеливо ждать дальше.
Как там сказал отец? «Женщин всегда приходится ждать. Начинается это со свадьбы, а заканчивается только с их смертью. Чем быстрее ты к этому привыкнешь, тем лучше».
Интересно, Будур так же волнуется, как он? Хотя нет, он ведь нисколько не волнуется. Во всяком случае, не очень. К тому же мать подробно описала ему, как будут проходить торжества. Лишь после того, как появится невеста с родней и ее один раз проведут вокруг праздничной площади, можно будет дать сигнал. Тогда он выедет из шатра и впервые увидит свою невесту. Действительно ли она так красива, как шептались женщины в отцовском гареме?
Времени на размышления у него уже не осталось, потому что в этот момент один из его дядьев ворвался в шатер и крикнул:
— Начинается, начинается! Невеста уже ждет!
Камар насупился и шлепнул свою ослицу. «Ладно, все будет хорошо!» — напутствовал он сам себя, трогаясь с места, и тут же все его внимание переключилось на происходящее на площади, плотно взятой в кольцо веселящейся публикой. Все они пели, хлопали в ладоши и беспрестанно подпрыгивали, некоторые, уже проголодавшиеся, толпились у духанов. Кто-то во все горло хохотал над шутами, кувыркавшимися и корчившими потешные рожи. Еще кто-то тянул шею, шушукался и изнывал от нетерпения, когда же начнется торжественная церемония.
И посреди всего этого шума и ликования ждала невеста.
Камар сразу узнал ее по изумительному платью и маленькой золотой короне. Рядом с ней стояли три так же роскошно одетые маленькие девочки как символ плодородия, которым должна быть наделена невеста. Он медленно ехал дальше, мимо массивного стола городского чиновника, где уже лежала подготовленная грамота, и потом к центру площади, где его ждала скрытая под чадрой Будур. За ней выстроилась ее семья, впереди горделиво возвышался отец Гарун эль-Шалидан. Отец Камара тоже был здесь. Он следовал сразу за ним, в сопровождении всех родственников мужского пола, лишь затем шли женщины.
Не доехав немного до невесты, Камар спешился. Все его движения были исполнены достоинства и неторопливости. Вокруг него замолкла музыка, оборвались смех и песни. Наступила тишина, лишь издалека долетали городские звуки.