— Смешно, но факт, — сказал фон Брауну капитан Гейден, — на тракторном и паровозостроительном, на ХЭМЗе, то есть на заводе Гартмана, можно мастерить разве что самогонные аппараты или зажигалки.

Не проходило и дня, чтобы в городе не раздался взрыв. Оккупанты боялись обживать дома, сам начальник гарнизона генерал Браун поселился в скромном жилище на Холодной горе. Он дал распоряжение немедленно выгнать всех жителей из пригородных домов и заселить их офицерами — не могли же саперы Красной Армии поставить мины там, где жили люди. И тысячи харьковчан оказались на улице под холодным дождливым осенним небом. Генерал фон Браун издал приказ, его отпечатали и расклеили на стенах и заборах:

Тем временем немецкие саперы усердно работали над разминированием промышленных объектов, дорог. Все эти дни фон Браун жил в домике, совсем не подходящем для начальника гарнизона и командира дивизии. Приходилось ждать, пока саперы обезвредят мины во всех особняках в центре города.

Внимание гауптмана Гейдена привлек особняк по улице Дзержинского. Гейден хотел предложить этот уютный дом генералу и вместе с саперами приехал его осмотреть. Они обошли двор, коридор, комнаты, спустились в подвал. И вдруг один из саперов обнаружил тонкий проводок. Тянулся он в пожелтевшей траве по двору и исчезал в большей куче каменного угля в котельной. «Что делать?» — спрашивали глаза солдата, нашедшего этот провод. Гейден растерялся. Что делать? Можно, конечно, перерезать провод. Но это опасно. Можно перебрать весь уголь… А если вдруг сработает замыкатель?

Гауптман Гейден искал добровольцев, а их нелегко было найти среди солдат саперного батальона — харьковские мины уже сидели у них в печенках. Почти всю Европу прошли солдаты Гейдена, а такого минного лабиринта еще не встречали. Уже выявлено девять различных типов мин. С одними управиться нетрудно, с другими — сложнее, а некоторые вообще пока не удается обезвредить. Гейден знал уже, что тут поработал какой-то инженер-полковник, участник войны в Испании. Гауптман Карл Гейден слышал о русском инженере Карбышеве, слышал об инженере Старинове, но фамилия Веденский ему ничего не говорила. Может, это вымышленная фамилия? Как бы то ни было, он задал Гейдену и всем его саперам в Харькове задачу со многими неизвестными.

Взвод выстроился перед гауптманом. Ему ничего не стоило приказать любому из саперов сделать шаг вперед. Но это не выход. Мало обезвредить мину. Может, она отличается от тех девяти типов, которые уже встречались, и неплохо было бы узнать ее конструкцию.

Гауптман медленно обвел глазами шеренгу. Саперы опустили головы.

— Нет охотников? — переспросил гауптман и презрительно бросил: — Трусы! Я сам буду перебирать уголь. Ефрейтор Броер! — обратился он к одному из саперов.

Эрих Броер вышел из шеренги и затосковавшим взглядом уставился на командира.

— Начнем. Таков приказ начальника гарнизона генерала фон Брауна, — спокойно сказал Гейден…

Ночь застала их в котельной. Работать дальше у Гейдена и Броера не хватило ни сил, ни нервов. Они перебрали больше тонны угля, но конца провода так и не обнаружили. Он уходил куда-то в уголок котельной.

В ту же ночь гауптман Гейден сообщил по телефону генералу фон Брауну, что он сам лично ищет мину в особняке и что, возможно, это и не мина. Он говорил так для самоуспокоения, а еще для того, чтобы генерал почувствовал, какой все-таки бесстрашный командир саперного батальона.

С утра они вновь начали перебирать уголь и часа через два докопались до деревянного ящика.

— Больше не могу! — не выдержал Броер, вытирая холодный пот.

Оба вышли во двор, присели на камне, закурили. Лица у обоих были перепачканы углем, блестели лишь зубы. Оба сосредоточенно сосали сигареты и, казалось, ни о чем не думали.

— Ефрейтор Броер, — устало сказал Гейден, когда они почти одновременно бросили окурки, — генерал фон Браун обещал, если мы справимся с этой проклятой миной…

Броер только качнул головой. За все время работы с Гейденом ефрейтор не промолвил ни слова, только сопел, как кузнечный мех, обливаясь потом. И теперь, потупившись, молча пошел за своим командиром. Остальные саперы поспешно отбежали за угол соседнего дома, патрули перекрыли улицу.

— Герр гауптман! — удивленно воскликнул Броер. — Да тут же радиоприемник?

Действительно, в мину была вмонтирована панель приемника с лампами, конденсаторами, сопротивлениями, индуктивными катушками. Гейден только моргал и почти перестал дышать, вобрав голову в плечи. Сколько он знает типов мин, но такой не видел… В мине — радиоприемник! Неужели это радиомина?

— Радиоприемник в мине — глупость!

— Яволь, герр гауптман! Глупость! Разрешите мне идти? — Губы у Броера побелели.

— Иди. Ты свое сделал, — кивнул гауптман и пошел звонить фон Брауну.

— Мин в особняке нет! — торжественно доложил он. — Найденная мина с радиоприемником обезврежена! Можете переселяться, герр генерал.

— Что будете делать с этим радиоприемником? — поинтересовался фон Браун.

— Заберу на квартиру. На память о шуточках русских.

В тот же день начальник гарнизона генерал фон Браун созвал в комендатуру командиров саперных батальонов, пригласил также представителей контрразведки, чтобы детально обсудить работу по обезвреживанию мин, поставленных саперами Красной Армии.

Еще по дороге в Харьков, в Валках, остановленный взрывами на шоссе, фон Браун дал распоряжение прочесать лагеря военнопленных, найти там бывших саперов и использовать их на розыске и обезвреживании мин. Саперов искали повсюду и потом жестоко допрашивали в присутствии инженерной службы: «В каких местах оставлены мины? Кто руководил работой по минированию Харькова, окраин, дорог? Что знаете о видах мин?» Однако даже под пытками советские военнопленные ничего не сказали. Они были обыкновенными саперами, наводили и подрывали мосты на дорогах, но к харьковским минам не имели никакого отношения. Такое поведение военнопленных бесило фон Брауна, и он дал распоряжение расстрелять несколько сот красноармейцев перед строем саперов. Но и это не помогло. Генерал фон Браун еще хранил надежду, что к нему придут за наградой если не тысячи, то сотни харьковчан, знающих о заложенных минах, но этого не произошло.

Гейден считался вроде придворного сапера при фон Брауне, к нему и обратился генерал как к наиболее компетентному и информированному лицу:

— Докладывайте!

— Герр генерал! — начал Гейден. — Как вам известно, мины были найдены нами за семьдесят километров от Харькова. Наши саперы впервые встретились с новыми образцами, имеющими химические взрыватели. Найдено уже девять видов таких мин, вес зарядов — от двухсот граммов до двухсот килограммов. Встречались и мины, изготовленные из крупных снарядов, которые взрывались, уничтожая все живое в радиусе пятидесяти метров. Саперные войска сегодня хотят продемонстрировать вам лично образцы найденных нами мин, некоторые из них попали в наши руки только потому, что саперы сами обезвредили химические взрыватели. Другие образцы взрывались при попытке извлечь из них детонаторы, и солдаты, выполнявшие эту работу, тяжело ранены или убиты.

— Я же давал распоряжение, чтобы эти проклятые мины разряжали русские пленные саперы! — раздраженно заметил фон Браун.

— Да, герр генерал. Однако нам самим важно знать, в чем секрет. Сильнее всего саперов пугает значительное количество мин замедленного действия, большую часть которых просто невозможно обезвредить и которые могут взрываться в течение двух месяцев! — отважился сказать всю правду гауптман Гейден.

После этих слов он вобрал голову в плечи, словно вновь наткнулся на мину, вынутую из-под угля в котельной. Наступила продолжительная пауза.