Действительно, ни читателю, ни самому Андрею Соколову не приходит в голову, что, убивая предателя, он совершает грех, так как, во-первых, во время войны с солдата законом снимается всякая уголовная ответственность за убийство. А во-вторых, предатель предает трижды: он предает смерти своего командира, предает национальное достоинство всех русских перед лицом нации-завоевателя, предает собственную честь, попирая ценность человеческой личности вообще. С этой точки зрения Андрей Соколов прав.

Однако судьба нации отнюдь не исчерпывает личную судьбу. Социальные катаклизмы еще не повод закрыть глаза на индивидуальные страдания, ибо всегда человек будет воспринимать свою жизнь субъективно значимо, а не только с позиций национальной кармы народа, где ему предстоит занять отведенную ему нишу, либо стать винтиком" в борьбе гигантских механизмов сильных мира сего. Конечно, в деленной мере судьба Андрея Соколова типична Почти не было в стране семьи, не потерявшей бы кормильца: сына, брата, жениха, мужа И все же для Шолохова центральным остается общечеловеческий смысл рассказа Иначе он не назывался бы "Судьба человека".

В лагере под Дрезденом в который раз Андрей Соколов почувствовал тяжелое дыхание смерти. Работавший вместе со всеми на каменном карьере, где норма выработки была четыре кубометра на душу, в сердцах он сказал однажды: "…на могилу каждого из нас и одного кубометра через глаза хватит"[159]. Комендант лагеря Мюллер хочет самолично расстрелять бунтовщика, но прежде наливает ему стакан водки, предлагая выпить за победу немецкого оружия. Андрей отставляет стакан. Потом все же соглашается выпить за собственную смерть: «За свою погибель и избавление от мук я выпью»,[160] – говорю ему".

В два глотка выпивает он стакан, отказываясь от закуски: "Я после первого стакана не закусываю".[161] Комендант наливает ему второй. И после второго не закусывает Андрей Соколов. Со смехом наливает комендант третий. «Этот стакан я выпил врастяжку, откусил маленький кусочек хлеба, остаток положил на стол. Захотелось мне им, проклятым, показать, что хотя я и с голоду пропадаю, но давиться ихней подачкой не собираюсь, что у меня есть свое, русское достоинство и гордость, и что в скотину они меня не превратили, как ни старались».[162] Комендант дарует храброму солдату жизнь и в придачу буханку хлеба и кусок сала, которые в лагерном бараке разделили на всех: по кусочку хлеба со спичечный коробок и сала «только губы помазать». Снова смерть прошла мимо героя, «только холодком от нее потянуло».

Почему в этот раз смерть, бывшая так близко, все-таки отступилась, отлетела от Андрея Соколова? Шолохов ни разу не позволяет себе вторгнуться в повествование героя, но рассказчик дважды описывает собственную смерть, и дважды мы замечаем один и тот же смысловой повтор – авторский повтор. Андрей Соколов как бы искушает смерть, предлагает ей безумную игру в отвагу. Как перед Мкшлером герой отстоял человеческое достоинство, так же точно первый раз с холодным любопытством философа встретил он прикосновение смерти. Очнувшись после контузии, он увидел двух немцев-автоматчиков, один из которых, молодой, чернявый, навел на него автомат: "И вот как потешно человек устроен: никакой паники, ни сердечной робости в эту минуту у меня не было. Только гляжу на него и думаю: «Сейчас даст он по мне короткую очередь, а куда будет бить? В голову или поперек груди?» Фашист постарше с хозяйской жилкой пощупал мускулы Андрея и велел молодому не стрелять. Чернявый приказывает тогда Андрею снять сапоги, и здесь герой бросает вызов смерти: «Он (немец. – А.Г.) их из рук у меня прямо-таки выхватил. Размотал я портянки, протягиваю ему (…). Но он заорал, заругался по-своему и опять за автомат хватается. Остальные ржут».[163]

Андрей Соколов возвышается нац судьбой, включается в рискованную божественную игру. Никто не знает, чем может закончиться для человека таинственная игра. Тем сладостней вкус победы. По крайней мере человек перестает такие моменты ощущать себя пассивной игрушкой в руках безличных сил торжествует над смертью, над животным страхом, а значит, он становится ее Бога в загадочных перипетиях собственной судьбы, выбирается из лабиринта фатальности, на деле осуществляя выбор.

Судьба сменила гнев на милость. Андрею улыбнулось счастье. Наконец-то он бежал из плена, захватив с собой в машине важного немца-инженера вместе с бесценными документами. Сам полковник обнял Андрея Соколова при всех офицерах и представить его к награде. Из госпиталя Андрей написал письмо жене, в котором, как он рассказывает, не смог удержаться от "детской похвальбы". Через месяц он получил ответ от соседа, где сообщалось, что тяжелая бомба попала в избу Андрея Соколова – Ирина и дочери были дома, – и "на месте хатенки – глубокая яма". Старший сын Анатолий, вернувшись вечером в поселок и увидевший воронку, той же ночью исчез, чтобы добровольцем уйти на фронт. "Была семья, свой дом, все это лепилось годами, и все рухнуло в единый миг, остался я один. Думаю: "Да уж не приснилась ли мне моя нескладная жизнь?" А ведь в плену я почти каждую ночь, про себя, конечно, и с Ириной, и с детишками разговаривал, подбадривал их, дескать, я вернусь (…) Значит, я два года с мертвыми разговаривал?!"

Кажется, ничего не осталось у Андрея Соколова. Все разрушено, мосты сожжены. Но вот снова "блеснула радость, как солнышко из-за тучи". Анатолий прислал письмо, написал, что закончил артиллерийское училище с отличием, воевал, "командует батареей "сорокапяток", имеет шесть орденов и медали". Шолохов и здесь ненавязчиво ставит акцент, точнее сказать, псевдоакцент, указывая на типичный религиозный грех гордыни: "Словом, обштопал родителя со всех концов. И опять я возгордился им ужасно". Короче говоря, паутина мнимых грехов Андрея Соколова, как бы специально сотканная Шолоховым, так сказать, из кармических узлов, опутывает внимательного читателя, точно муху. Рассказчик Андрей Соколов будто провоцирует читателя интонацией самоуничижения. Читатель, естественно, не верит в его дурные помыслы и намерения, проникаясь симпатией к герою, – в полном соответствии с авторским замыслом Шолохова.

Девятого мая, в День Победы, Андрей Соколов узнает, что его сын погиб от пули фашистского снайпера. Судьба опять посмеялась над стариковскими мечтаниями женить сына, плотничать при молодых и нянчить внуков. Обитый красным бархатом гроб опускается в чужую землю.

Итак, мы возвратились к исходной посылке нашей мысли, к проблеме Иова: что есть судьба и как человеку к ней относиться: роптать или смиряться, проявлял» свободную волю или полностью полагаться на волю Божию?

Борется ли с судьбой Андрей Соколов? Вроде бы да: он дважды бежит из плена, трижды уходит от смерти. Но способен ли человек на самом деле повлиять на судьбу? Никоим образом! Как ему остановить руку фашистского летчика, нажимающего на гашетку и сбрасывающего на дом Андрея Соколова авиабомбу? Как может он отвести винтовку снайпера, чтобы тот не попал в его сына Анатолия? Судьба сильнее человека. Этот вывод однозначно вытекает из шолоховского рассказа.

Андрей Соколов вовсе не предстает борцом, потому что, согласно концепции Шолохова, человек есть песчинка, травинка на ветру, дрожащий листок, прижатый к ветке, именно такие метафоры использует писатель, описывая героев:

"…сама все вперед клонится, будто хочет шагнуть против сильного ветра" (Иринка).

2) " Стою и качаюсь из стороны в сторону, как тополь в бурю" (Андрей Соколов сразу же после контузии).

3) "Прижался ко мне и весь дрожит, будто травинка под ветром" (Ванюшка).