Люська, не одобрявшая такое сближение Захарова с Натин, ревниво наблюдала за жаркими схватками, болея за Захарова, и в особо опасных ситуациях подбадривала его:
- Давай, Антон! Не сдавайся! Бей ее!
Правда потом, после боя, смеялась вместе со всеми над собой, и называла себя "сумасшедшей фанаткой".
Темной, беззвездной ночью их атаковала стая карахов - полуволков-полугиен. Крупные полосатые звери напали на них со всех сторон, и успели загрызть насмерть одну из заводных лошадей, пока дежурившая в это время Люська не подняла путников истошным криком и пальбой. Стаю отогнали выстрелами, саблей, и сержиковыми файерболами, которые, при точном попадании убивали зверей на месте. В схватке пострадала Натин, которую один из карахов схватил зубами за руку с саблей, и раздробил бы ее, если бы девушка не вонзила ему в кишки свой кинжал.
Утром, после тщательного осмотра, выяснилось, что пострадали еще две лошади, но их раны были неопасны. Стая, как видно была большой, потому что только убитых зверей оказалось двадцать восемь штук.
Захаров достал аптечку, и, осмотрев и продезинфицировав раны Натин, решил зашивать их, тем более что шовный материал у него был, а как зашивать такие раны он знал. Ему самому как-то зашивали рану на предплечье без всякого наркоза, в полевых условиях.
Сберегаемая в сумке фляжка со спиртом сослужила хорошую службу в смысле дезинфекции, а Люська отлично справилась с ролью хирургической медсестры. Операция прошла успешно, и Натин с перебинтованной рукой на перевязи, легла отдыхать на Сержиковом спальнике. Сам Сержик старался не отходить от нее, утешая и успокаивая, но одновременно пытался найти в своей книге рецепты лечения ран.
Чтобы не тревожить раненую руку, решили остаться на этом месте еще на день. Захаров с Сержиком выкопали яму метрах в ста от лагеря, и сбросили в нее трупы этих отвратительно пахнущих созданий. Закопав яму, они постояли, оглядывая степь, и Сержик спросил:
- Как ты думаешь, они вернутся?
- Надеюсь, что нет, - ответил Захаров.
Глава шестая
Стая не вернулась, но кто-то ночью тайком раскопал яму, и вытащил несколько трупов карахов. Утром, обнаружив раскоп по запаху, Сержик поднял тревогу. Чтобы не находиться рядом с источником заразы, Захаров принял решение перенести лагерь еще дальше. Пошли пешком, ведя коней на поводу. Сержик суетился вокруг Натин, предлагая ей то воды, то отдых. Девушка слабо отбивалась, не желая обидеть своего друга, и только улыбалась.
Потихоньку, полегоньку, но к вечеру они одолели несколько километров, и устроили лагерь в небольшом березовом колке, выросшем вокруг полноводного родника, переходящего в ручей. Правда, через несколько сот метров ручей уходил в песок, и пропадал, но оазис не казался от этого менее приятным местом.
Они отсыпались и отъедались, бездумно валялись на спальниках, глядя в синее небо, и не заметили, как прошло два дня. Рука у Натин подживала хорошо, лошади способны были продолжать путь. Сержик творил чудеса, удивляя соратников. Казалось, он прошел критическую точку в своих занятиях магией, и новые знания просто вливались в него безо всяких усилий.
Натин вошла в коллектив естественно, и никто не заметил, как она стала незаменимой. Сержик в ней души не чаял, Захаров относился с большим уважением, а Люська считала Натин лучшей подругой. С ней было легко общаться, она, несмотря на деревенское воспитание и необразованность, была упорна в своих стремлениях, и не только вполне сносно уже говорила по-русски, но и начинала читать и писать. Ее суждения были глубоки, а интересы многообразны. Но и наши путешественники, видя ее заинтересованность, при каждом удобном случае просвещали Натин, рассказывали о жизни на Земле, показывали, как пользоваться земными предметами. Захаров научил ее стрелять из штуцера и пистолета, Люська раскрыла перед ней секреты макияжа, а Сержик обучал основам магии.
Наконец, Захаров объявил выход на завтра с утра. Лошадей еще раз осмотрели, и признали, что они в отличном состоянии. За время стоянки кони отдохнули, отъелись на зеленой травке, и были бодры и веселы.
Вечером устроили последний ужин, на котором Натин впервые попробовала земную лапшу быстрого приготовления. С копченым мясом она пошла на ура, тем более, что Захаров расщедрился, и налил каждому по колпачку энергетического напитка из фляги погибшего альпиниста. Слабоалкогольная жидкость с мятным вкусом невероятно бодрила, так что ужин затянулся заполночь. Лишь приказ Захарова заставил путников угомониться. Распределив дежурство, Захаров улегся на свой спальник и стал смотреть в звездное небо.
Он не был астрономом, и никогда не интересовался этой наукой, но основные созвездия были ему знакомы. Выходило, что они все присутствовали, но на тех же местах и в тех ли конфигурациях, этого Захаров определить не мог. Возможно, это была Земля-2, а возможно и нет.
Оставив астрономию, он задумался о предстоящем пути. До Барбака остался, предположительно, день пути. Того неспешного хода, которым они двигались все это время. На пути, судя по рассказам Натин, особых опасностей не было, но остерегаться надо было многого. Какой-то гигантский огненный змей Огру скитался по степи, на них мог наскочить еще один отряд сулим, да и разбойники были не мифом. И все это Захарову надо было держать в голове, и постоянно делать поправку в своих действиях на возможные опасности.
Утром двинулись в путь. Застоявшиеся кони от радости движения гарцевали, да и всадники были оживлены. Ведь начало пути всегда вызывает волнение: а что там, за горизонтом?
Вопреки опасениям, дорога была безопасной, а день - безоблачным. Только смутное чувство неопределенности терзало Захарова, не позволяя спокойно продолжать путь. Казалось, он упустил что-то важное, какой-то нюанс. Он оглядел свое маленькое войско еще раз, обвел взглядом горизонт, но ничего подозрительного не обнаружил. Беспокойство не проходило, и он, под недоуменными взглядами своих товарищей, скомандовал остановку.
Не слезая с коня, он еще раз оглядел горизонт, и погнал коня на ближайшую песчаную косу. Еще не взобравшись на возвышенность, он, вдруг, повернул коня, и, снимая с шеи ружье, скомандовал:
- Быстро назад! Засада!
Путники развернули коней, и поскакали назад, но было уже поздно. Спереди и сзади на дорогу выскакивали всадники, размахивая оружием, и оглушительно вопя. Защелкали выстрелы из пистолета. Это Люська вступила в бой. Захаров от бедра выпустил две пули в разбойников, и один из них свалился с коня, не подавая признаков жизни. Люська же, выпустив все пули, сняла с коней двоих нападавших, и торопливо меняла обойму. К Захарову, не успевающему зарядить штуцер, скакали двое: коренастый усач в стеганой безрукавке, размахивающий саблей, и парнишка в синей, выцветшей рубашке с дубинкой в руке. Захаров снова повесил штуцер на шею, и вытащил трофейную саблю. В левую руку он взял свой, проверенный, "манлихеровский" кинжал. Усач подоспел первым, и сходу рубанул своей саблей, метясь в голову Захарова, но сталь звякнула о подставленную саблю, и усач пролетел мимо, чтобы упасть с разрубленной головой. Это Натин, подоспевшая на выручку, не сплоховала, и вовремя ссадила разбойника. Захаров, тем временем, парировав саблей удар дубинкой, вонзил кинжал в бок дико завопившему парнишке.
Снова раздались выстрелы из пистолета, и еще трое разбойников полетели на землю. Наконец, в нападающих, взрываясь, полетели файерболы, и оставшиеся разбойники, развернув лошадей, с воплями ужаса скрылись из виду.
Захаров торопливо перезарядил штуцер, и снова погнал коня на возвышенность, но, постояв там несколько секунд, повернул назад.
- Все, ускакали, - сообщил он ребятам, ощетинившимся оружием. - Отбой тревоги.