Обратимся к протоколу допроса свидетеля Томохико Усиба судьей Накамура:
«Судья. Когда летом 1941 г. германо-советский фронт застрял в районе Смоленска, велись ли в «Асамэсикай» разговоры о настроениях в высших правительственных сферах, среди армии и других военных кругах?
Свидетель. Такие разговоры имели место. Говорили, в частности, что в связи с тем, что победа Германии дается не так-то легко, как предполагалось, в военных кругах имеется мнение отложить пока вступление Японии в войну»83.
Готовность японских милитаристов выступить против СССР в течение 1941 г. лимитировалась не только ожиданием «решающих» побед гитлеровской армии и прежде всего захвата Москвы, но и климатическим фактором. Японский генеральный штаб исключал возможность ведения активных боевых действий с наступлением сибирских морозов. Предельным сроком начала операций против СССР считался конец августа — начало сентября84. В начале августа 1941 г. начальник генштаба Су-гияма затребовал от разведунравления оценки положения на фронтах. Увы, представленный доклад не внушал «оптимизма»! В нем прямо указывалось, что не только невозможно рассчитывать на поражение СССР в текущем году, но и что вовсе не следует считать, будто изменения в последующем ходе войны непременно произойдут в пользу Германии. Высказывалось также предположение о вероятности затяжной войны 85.
Итак, положение па советско-германском фронте и советском Дальнем Востоке, где вопреки надеждам японской военщины СССР не оголял своих рубежей, не предвещало в ближайшем будущем «благоприятного случая» для выступления Японии. 9 августа Сугияма известил военного министра о своем решении: «Независимо от будущих изменений в германо-советской войне в текущем году оружия против Советского Союза не применять»86.
Но это еще не было окончательным решением. Во второй половине августа этот вопрос обсуждался на специальном совещании центральных органов армии и флота, в котором принимали участие представители командования Квантунской и Корейской армий, а также экспедиционных сил в Китае. Совещание поддержало мнение Сугияма87. Вот что показал по этому поводу Кинкадзу Сайёндзи на допросе 30 марта 1942 г.: «В конце августа я встретился в официальной резиденции с Фу-дзин88. Мы были только вдвоем, и я спросил Фудзии: «Ну, как, вопрос о севере уже решен?» Он ответил: «Да, решен». Тогда я вновь спросил: «А как решен?» Я не помню сейчас точно слов, сказанных Фудзии, но смысл был таков, что выступление против СССР не состоится»89.
Однако и это решение практически не было еще окончательным. Как явствует из материалов следствия, в руководящих правительственных и военных сферах существовало мнение, что если в ходе советско-германской войны произойдут неожиданные перемены и появятся явные симптомы внутреннего краха СССР, а в Сибири возникнут волнения, то позицию о выступлении против Советского Союза придется вновь пересмотреть. Если же обстоятельства такого рода не возникнут по меньшей мере до середины сентября, то решение вопроса о войне против СССР переносилось на весну 1942 г.90.
Поскольку расчеты на «молниеносное» военное поражение СССР и его «внутренний крах» оказались полностью несостоятельными, японские милитаристы не решились в 1941 г. напасть на Советский Союз. 6 декабря министр иностранных дел Японии Того отправил послу Осима телеграмму, в которой говорилось: «Япония хотела бы избежать военного столкновения с Советским Союзом до тех пор, пока это не будет возможным со стратегической точки зрения. Это должно быть объяснено германскому правительству, чтобы оно в настоящее время не настаивало на обмене нотами по этому вопросу»91.
В дни героической московской эпопеи осенью 1941 г. Рихард Зорге оказал последнюю услугу своей Родине. Убедившись, что нападения Японии на Советский Союз в 1941 г. не последует, 14 сентября он сообщил в Москву: «Японское правительство решило не выступать против СССР. Однако вооруженные силы будут оставлены в Маньчжурии. Военные действия могут быть начаты весной будущего года, если состоится поражение СССР»92.
Это сообщение Зорге дало возможность Ставке Верховного Главнокомандования перебросить иод Москву часть сил с наших дальневосточных рубежей в наиболее ответственный момент битвы за советскую столицу 93.
Так, в тяжелые для нашей Родины дни Рихард Зорге с честью выполнил свой долг и этим внес существенный вклад в победу в этой исторической битве, в ходе которой Советский Союз нанес свой первый сокрушительный удар по гитлеровским полчищам—удар, положивший начало перелому в ходе Великой Отечественной войны и второй мировой войны в целом.
ДЕЛО ЗОРГЕ» НА ОРБИТЕ БОРЬБЫ ИДЕОЛОГИЙ
С того времени как в застенках японских милитаристов погиб Рихард Зорге и многие его соратники, прошло более четверти века, а их имена не сходят со страниц мировой печати. Документальные публикации материалов следствия и судебного процесса, исторические исследования, мемуары государственных и политических деятелей, воспоминания современников — таков характер литературы, посвященной деятельности Зорге и его группы.
В чем же заключается причина этого незатухающего интереса к жизни и деятельности легендарного советского разведчика?
Нередко авторы, особенно зарубежные, объясняют этот неиссякаемый интерес беспрецедентностью подвига Рихарда Зорге, сумевшего проникнуть в самое логово фашизма. Слов нет, нужно было обладать огромным мужеством, высокой идейностью, редкостным самообладанием, несгибаемой волей и преданностью своему долгу, чтобы долгие годы, не навлекая на себя и тени подозрения, завоевывать авторитет у мастеров политического сыска гитлеровского рейха и их полное доверие.
Однако ни яркая личность самого Зорге, ни масштабность его подвига еще не могут дать ключа к пониманию главной причины, побуждающей вновь и вновь возвращаться к деятельности Рихарда Зорге и его товарищей, давать ей свою интерпретацию. А причина заключается в том, что деятельность Рихарда Зорге и его соратников была частью того главного, чем знаменуется жизнь современного человеческого общества, — борьбой сил мира против сил войны, сил прогресса и демократии против сил реакции, разума и гуманизма против мракобесия и варварства. Зорге и его товарищи были активными участниками этой борьбы. 204
Именно поэтому едва лишь смолкли пушки и мир начал залечивать раны второй мировой войны, как трубадуры империализма ухватились за имя Зорге как за один из поводов для разжигания антикоммунистической истерии и шпиономании. Именно поэтому интерпретация деятельности Зорге и его группы стала объектом острой идеологической борьбы.
Закономерно, что ареной, где первоначально вспыхнула эта идеологическая борьба, была послевоенная Япония — страна, в которой протекала деятельность группы Зорге, а инициаторами кампании дезинформации, клеветы и антикоммунистической истерии явились оккупационные власти США, захватившие в свои руки почти неограниченное «право» распоряжаться судьбой побежденной Японии и ее многострадального народа.
Япония была разрушена и истощена. В развалинах лежали Хиросима и Нагасаки, превращенные американскими варварами в испытательный полигон атомного оружия и арену постановки первого акта спектакля политики «с позиции силы». Американские «летающие крепости» обратили в руины Токио, Осака и другие города Японии. Миллионами жизней своих сынов и доче* рей заплатил японский парод за преступную политику войн и агрессий международного империализма.
Япония пожинала горькие плоды многолетнего господства милитаристской клики. Но поражение японского империализма открывало путь к победе японского народа. Трудящиеся массы Японии бурлили. Они требовали подлинной демократизации страны и устранения опасности новой трагедии. Они требовали привлечения к строгой ответственности тех, кто повел страну по пути агрессии и войны. Народ узнавал все новые и новые имена тех, кто, не щадя своей жизни, боролся с фашизмом и войной. А их было немало — этих передовых людей Японии: одни действовали в глубоком подполье, другие были брошены в тюрьмы и сосланы па каторгу. Многие из этих борцов, заклейменные фашистской кликой как изменники и предатели, погибли в застенках. Но их имена усилиями прогрессивных людей Японии были возвращены человечеству как имена героев. Среди них были и имена погибших сподвижников Рихарда Зорге.