Но продолжали случаться и курьезы. Об одном из них поведал Сим. Дрейден на страницах журнала «Театр». «Смешно в 1938 году, — писал он, — когда Детгизом миллионными тиражами издаются лучшие сказки, рожденные народом, обработанные классиками, заново сочиненные нашими современниками, выступать в защиту сказки как художественного жанра, законного в общей системе советского искусства. Надо думать, что реперткомовцы города Горького, запретившие театру кукол «Красную Шапочку» как «политический пасквиль», а «Сказку об Емеле» как «антипедагогическую», вряд ли найдут сейчас большое количество сторонников» (1938. № 4). Думаю, что находились и в других городах.

Кино

Почти одновременно, и даже несколько раньше, снималась кинокомедия Шварца и Олейникова «На отдыхе», которую ставил режиссер Эдуард Иогансон. Мало того, съемки происходили одновременно со второй «Леночкой». Свидетельством тому заметка «Вызываем» в студийной многотиражке «Кадр», подписанной Иогансоном, в котором он вызывал на социалистическое соревнование съемочную группу «Леночка и виноград» (1935. 13 окт.).

Но это уже когда «процесс пошел». А рождался сценарий на удивление тяжело. На режиссерской коллегии Ленфильма 11 марта 1935 года, отвечая на упреки своих оппонентов, Шварц высказал любопытные мысли о кинописательстве вообще и о работе над этим сценарием в частности: «Мы всегда знали, что писать сценарии трудно, но с целым рядом трудностей встретились мы особенно при работе над этим сценарием, потому что пробовали его сделать во всю силу. Трудности появились с первого момента, начиная с того — каким языком писать сценарий: красиво — неудобно, ибо ничто меня так не раздражает, как описание какого-нибудь аспидно-синего заката, что на экране никак получиться не может; а если писать безличным, протокольным языком, то это тоже необычайно связывает. Пока мы нашли подходящий язык, энергии на это ушло значительное количество.

Затем, насколько представляешь себе по образовавшемуся опыту, как делать пьесу и чем там действовать, настолько владеешь всем комплексом театральных приемов, настолько все ново и трудно здесь, ибо арсенал средств, которыми здесь приходится оперировать, значительно богаче. Поэтому совершенно естественно, что мы с большим трудом в этом шестом варианте добились какой-то ясности… Но сценарий этот мы любим, и кое от чего нам не хотелось бы в нем отказаться.

Очень интересно говорить о комедии не только в плане кинематографическом. Мы знаем, что в том же «Петере» и у Скиба фабула строится очень легко. Но почему? Потому что там все персонажи действуют условно и в безвоздушном пространстве. Здесь же хочется оперировать живыми людьми, но как только ты берешь живого человека, так ряд мотивировок должен быть более тяжелым и усложненным, при этом оторваться от некомедийных приемов, от приемов драм и пьес очень трудно. Поэтому я уговаривал Иогансона — нигде не ставить слово «комедия». Пусть это будет неожиданный сюрприз, если получится смешно, потому что здесь имеется целый ряд мест не только комедийных.

Наконец, какова идея вещи? Нам казалось чрезвычайно ясной. Мы часто читаем в газетах о героях, но где эти герои, кто они? Люди, встретившиеся друг с другом в доме отдыха, не производят впечатления героев. Но вот что-то случилось — и эти же люди выделили из себя те свойства, которые делают их героями. Наряду с героическими свойствами, у людей имеются определенные чисто человеческие качества: один боится лягушек, другой имеет какие-то другие слабости. Но как только произошла мобилизация, герой, оставаясь тем же человеком, стал поступать профессионально героически. И вся идея именно в этом — все жили спокойно и отдыхали, но когда понадобилось, по первому же сигналу произошла всеобщая мобилизация. Каждый встал на свое место и стал помогать другому. Может быть, этот момент нужно больше подчеркнуть, — вопрос другой, но идея вещи нам представляется именно в таком виде… Причем, мы считаем, что работа авторов не должна кончаться сдачей литературного сценария, и это стало особенно важно, когда в картине появилось слово, потому что оно, не так сказанное или не вовремя придуманное, может влить порядочную долю яду. Поэтому авторы должны присутствовать при работе над рабочим сценарием и при съемках, т. е. вся наша работа должна протекать совместно с режиссером».

Руководство студии воспринимало «идею» сценария несколько иначе. «Этот сценарий рассматривается нами, как материал для развлекательной музыкальной комедии, — сообщало оно в ГУКФ тов. Юкову. — Тему сценария можно охарактеризовать так: наша страна — страна героев. Герои около нас, рядом с нами. Но содержание сценария, по-существу, шире этой темы. Сценарий стремится показать высокий тонус жизнерадостности, характерной для советского поколения. И делающей наших героев в быту самыми простыми, жизнерадостными, веселыми людьми, а отдых их содержательным и бодрым.

Дир. Фабрики Каценельсон.

Зам. директора Пиотровский.

7 марта 1935 г.».

Фильм, однако, рассказывал о том, как на южном отдыхе встретились два друга — полярник Лебедев и летчик-орденоносец Миша, имена которых на слуху у людей, но не лица. И, не желая привлекать к себе внимание, оба живут в доме отдыха под вымышленными именами. Из-за этого происходит множество недоразумений. Однако они не только отдыхают, но и работают над изобретением полярного хронометра. Конечно, в тайне от всех, чем и вызывают подозрение у «бдительного» завхоза. За ними начинают следить все отдыхающие. И только присланная сюда телеграмма, сообщающая, что Лебедев назначен начальником новой арктической экспедиции, раскрывает их тайну.

Это несколько разнится с тем, о чем рассказывал Шварц на студии и о чем писали её начальники, не правда ли?

И это дало повод современному исследователю творчества Э. Иогансона Петру Багрову утверждать, что сценарий «На отдыхе» был «по-своему смел». «В 1935 году вышел номер «Правды» со знаменитым тезисом Сталина «жить стало лучше, жить стало веселей», — цитирует он в «Киноведческих записках» (вып. 65) тезис, к которому народ тут же добавил: «шея стала тоньше, но зато длинней». — Кинематографисты наперебой бросились воплощать этот лозунг в жизнь. Волна беззаботных комедий о счастливой социалистической действительности затопила экран… Типичной курортной комедией, на первый взгляд, была и картина «На отдыхе»… Сценаристы довели сталинский лозунг до абсурда: жить уж настолько весело, что доходит до идиотизма. Обычные комедийные штампы в этой картине утрированы и принимают формы откровенного гротеска. С прекрасным чувством стиля сделаны эстетично-«безвкусные» декорации Павла Зальцмана — яркого представителя ленинградского авангарда, любимого ученика Павла Филонова… Снимал картину Георгий Филатов. И здесь его «светлая фотография» тоже служит общей, издевательской атмосфере. Залитый солнцем сад, море цветов, на деревьях — разнообразные фрукты в пол-экрана, «классические» чирикающие птички на ветке… Выглядит все это чрезвычайно странно, но при этом — довольно привлекательно».

Фильм был выпущен на экраны в конце 1936 года. В нем снимались: Ю. Толубеев (Лебедев), С. Поначевный (летчик Миша), Н. Зверева (Таня), В. Сладкопевцев (отец Тани, профессор), Т. Гурецкая (Маруся), Е. Альтус (завхоз), Н. Лапшин (культработник Женя), Г. Орлов (певец), Т. Андреева (Анна Ивановна).

Восприятие картины современными ей критиками было совсем иным. Братья (никакие не братья) Тур озаглавили свою рецензию в «Известиях» «Протокол бреда» (1936. 17 нояб.), Е. Катерли в «Ленинградской правде» — «Пора отвечать за ошибки» (26 дек.). «Вместо подлинных комедий, которых ждет советский зритель от кинематографии, давшей талантливый «Цирк», — писали Туры, — ему, зрителю, преподносится почему-то именно такая унылая жвачка «в плане оптимистической комедии», которая ничего общего не имеет ни с комедией, ни с подлинным советским оптимизмом. Неизвестно почему сценаристы Олейников и Шварц написали такую «жеребятину», режиссер Иогансон её поставил, а Ленфильм выпустил…».