Разрыв бомбы он уже не слышал. Крыша с шестью станковыми пулеметами, темной кучкой солдат и дымовой трубой рухнула, и шестиэтажное здание лавиной покатилось в бездну.
Языки пламени рванулись вверх, вспыхнул мгновенно яркий огонь, столб дыма повалил из кучи развалин и, словно темное, мечущее искры облако, разостлался над городом.
Несколько минут спустя штаб противовоздушной обороны получил сообщение, что шелльхаммеровская точка разрушена бомбой, и полковник фон Тюнен, работавший не покладая рук, немедленно отдал необходимые распоряжения. Не успел отзвучать отбой, как солдаты при свете смоляных факелов уже вползали в эти облака дыма и искр. Пожарные машины мчались во весь опор, но всем было ясно, что спасать уже нечего.
Солдаты, пытавшиеся пробиться сквозь горы щебня, вскоре вынуждены были отказаться от своего намерения. Десятки, сотни тысяч кирпичей… Кто бы мог предположить, что такое возможно! Полковник фон Тюнен пробирался к разбомбленной точке по улицам, засыпанным осколками стекла, загроможденным рухнувшими домами, расщепленными деревьями. Страшный налет, что и говорить! Разрушены ткацкие фабрики Каспара, выполнявшие военные заказы, уничтожены три казармы, две старинные церкви, правительственное здание. Откуда у англичан такие точные сведения? Шпионы, шпионы!
Полковник фон Тюнен полчаса взбирался на эту дымящуюся гору щебня, пока весь не почернел от дыма и копоти. Десятки, сотни тысяч кирпичей, железные опоры, балки, осколки стекол, черепица… Черт бы побрал этих томми!
— Прежде всего необходимо очистить подвал, — распорядился полковник. — Здесь помещалась «Гражданская оборона № 3» — сплошь молодежь. Будем надеяться, что многие еще живы.
По пути он позвонил Фабиану. Он извинялся, что вотревожил его ночью, но шелльхаммеровская точка разбомблена полностью.
— Не дежурил ли сегодня ваш Робби, господин правительственный советник? Простите еще раз за беспокойство!
Через полчаса Фабиан был у развалин. Светало.
Солдаты, пожарники и добровольцы прорыли туннель к подвалу; они работали в облаках дыма и пыли, все еще не рассеявшихся, несмотря на то, что моросил дождь. Фабиан швырнул пальто на щебень и стал вместе с ними лихорадочно отбрасывать в сторону камни и обуглившиеся балки. Перчатки его превратились в лохмотья, руки были в крови.
— Я ищу моего мальчика! — стонал он.
— Здесь и мыши-то не осталось живой, — сухо ответил солдат.
Только на рассвете они открыли и вышибли топором двери в убежище. Но за дверьми лежала другая гора обломков, десятки, сотни тысяч камней, балки, железные опоры.
Уже снова смеркалось, когда они вытащили из «Гражданской обороны № 3» первого погибшего, а к полуночи все двадцать мальчиков, бледные и недвижимые, лежали на панели под проливным дождем. Это были дети именитых граждан, почти все — гимназисты. Среди них был и Робби, его нашли в углу у телефона. Полковник фон Тюнен подъехал на своей машине, постоял минуту возле погибших, отдал им честь, слегка коснувшись рукой фуражки. Затем он уехал по делам службы.
«Он погиб не на фронте, — думал Фабиан, — он даже не достиг еще призывного возраста. Он умер в надежных, казалось бы, стенах города».
Пожарный отвел обессилевшего, убитого горем Фабиана домой.
ЧАСТЬ ПЯТАЯ
Выла сирена. Сначала это был громкий стон, как бы идущий из недр земли; постепенно он превратился в неистовый рев осатанелого быка, рев, потрясающий воздух, разрывающий барабанные перепонки. Этот рев то грозно нарастал, то снова стихал, чтобы наконец замереть среди воплей и криков.
Фрау Беата накинула платок на плечи — ее знобило — и вышла на террасу. Из сада к ней тотчас же прибежал сенбернар Нерон. Он прыгал, визжал и лаял, он клал ей на грудь свои тяжелые лапы и обдавал ее лицо влажным жарким дыханием. Он искал у нее защиты и помощи от надвигавшегося ужаса, так как знал, что она спокойнее всех в доме. Его глаза тревожно сверкали у самого ее лица.
— Где ты, мама? — взволнованно спросила стоявшая в дверях Криста.
— Тут, у самой стены, Криста, — сдержанно отвечала фрау Беата. — Со мной Нерон. Ты слышишь, как он дышит? Спокойно, Нерон! — Страх и ужас охватывали фрау Беату при каждом налете, но она настолько владела собой, что казалась совершенно спокойной.
Прожекторы вонзали острые световые стрелы во мрак темной весенней ночи: сначала две, три, потом целых десять, и еще, и еще… Они подбирались к отдельным большим созвездиям, осторожно прочесывали тонкие облачные завесы, как мягчайшие женские волосы, ниспадавшие то тут, то там между звездами, и внезапно исчезали, чтобы мгновенно где-то вспыхнуть вновь и призраками забродить по небосклону.
Нерон громко лаял и визжал. Он раньше своих хозяек уловил звук моторов.
В западной части города уже палили зенитные орудия, от вспышек выстрелов из мрака на миг вдруг выступала стена дома, а разорвавшиеся снаряды врезались в серо-синее небо, как сверкающие ножи, как пучки коротких ярких молний. Вдруг Нерон бешено залаял.
— Они приближаются, я слышу их, мама! — прерывающимся голосом воскликнула Криста, дрожа от холода, возбуждения и страха. — Пойдем в дом, мама. Я озябла.
— Мне кажется, что сегодня какой-то особенный воздух, — ответила фрау Беата все с тем же спокойствием, но голос ее, к удивлению Кристы, донесся из другого места. — Накинь пальто, и ты не будешь зябнуть!
Выстрел — и Криста увидела, что мать стоит посреди террасы.
Теперь уже явственно слышалось гудение моторов. Зенитные орудия палили во всех направлениях, и везде над затемненным городом сверкали в небе блестящие кинжалы. Высоко в воздухе гудели моторы; казалось, этот гул катится от горизонта к горизонту.
— Как их много сегодня! — сказала Криста дрожащим голосом.
— Несколько сот, должно быть, — подтвердила фрау Беата, и Криста почувствовала, что мать повернулась к ней лицом. — There are gentlemen in the air[14], Криста, — прибавила она, и ее голос резко прозвучал в ночной тишине. Она почему-то говорила по-английски, как это с ней часто бывало при воздушных налетах. — Разве не позор, — по-английски продолжала она, — что из-за какого-то помешанного эти молодые люди вынуждены рисковать жизнью, гибнуть за тысячи километров от родины? Разве не позор?
— Не говори так громко, мама, прошу тебя!
Фрау Беата внезапно рассмеялась, она стояла почти рядом с Кристой.
— I don’t саге[15], — продолжала она. — Тебе не кажется, что они охотно остались бы в Лондоне со своими девушками? Будем надеяться, что ни один из этих бедных парней не погибнет. Да накинь, наконец, пальто, у тебя зуб на зуб не попадает. — Она отогнала собаку. — Если ты не будешь слушаться, Нерон, я посажу тебя на цепь.
— Ты только посмотри мама, — сказала Криста, указывая на небо.
Несколько прожекторов, преследовавших крохотную светящуюся точку на севере, скрестились близ созвездия Большой Медведицы. Казалось, крохотная звездочка стремительно несется среди больших звезд. Прожекторы поймали и вели самолет, как то нередко случалось.
— Почему они летят со светом? — допытывалась Криста. Голос ее звучал тихо и как будто издалека.
Прошло довольно много времени, прежде чем в ответ раздался низкий голос матери. Она с бьющимся сердцем следила за крохотной светящейся точкой в небе, отчаянно стремившейся вырваться из круга сверкающих ножей.
— Откуда мне знать, дитя мое? Наверно, им нужен свет в кабине, чтобы различать показания приборов.
Женщины долго молчали.
Летящая звездочка внезапно исчезла, на ее месте показалось туманное облако; прожекторы потеряли самолет и стали рыскать по небу.
— Удрал, удрал! — ликовала фрау Беата и схватилась рукой за сердце.
— Они потерялись в тумане! — радостно смеясь, воскликнула Криста.
В темном небе показались две красные и три зеленые ракеты, и тотчас же над мрачным городом повисло сверкающее сооружение из пестрых огней, похожее на зажженную елку.