— У меня есть и другие предложения, — завершила свою «речь» Настя, — но о них — в рабочем порядке. А сейчас… Людмила Николаевна Заболотная, будьте добры, пересядьте за стол редколлегии. Господин Фофанов, продолжайте работу в обычном ритме, никакой чрезвычайности… Благодарю за внимание и понимание, господа.

Настя встала и направилась к выходу. Уже в двери повернулась и обвела, многим показалось — жестким — взглядом Овальный зал:

— И пусть только попробует какая-нибудь сволочь сорвать выход газеты! Пойдет гулять с волчим билетом!

И ни у кого не возникло сомнений в том, что действительно так и будет.

Когда приехали в офис «Африки», Настя и Кушкин прошли в её кабинет.

— Ну, ты даешь, Анастасия! — протянул все ещё не пришедший в себя от изумления происшедшим Кушкин.

— Кому? — с любопытством поинтересовалась Настя.

И улыбнулась: вспомнила, как уже казалось очень давно, подобные слова сказал ответсек газеты, прочитав её зубастую статью.

— Не очень понял… Вроде бы клеймила большевиков, а пинком под зад выгнала именующих себя демократами.

— Ты нашел правильные слова, Кушкин: именующих себя. Понимаешь, я очень люблю свою газету и уважаю большинство журналистов. Редакционный коллектив состоит из очень разных людей: талантливых, серых и убогих и, наконец, горластых бездельников. И время от времени его надо чистить и отмывать от налипающей грязи, от тех, кто за бабки готов продать мать родную.

— И ты сегодня произвела нечто подобное изгнанию менял из храма?

— Ты умный мужик, Кушкин и все правильно понял.

Нина по «переговорнику» сообщила:

— Вам звонит господин Еремин.

— Здравствуйте, Павел Федорович, — тут же взяла трубку Настя.

— Анастасия Игнатьевна! Позвольте от себя и от своих старых товарищей выразить вам нашу глубочайшую признательность! — Бас генерала разносился на весь кабинет. — В нынешней обстановке да написать такое! Вы даже не понимаете…

— Хорошо понимаю, Павел Федорович. Потому и написала. «A la guerre comme a la guerre!»

— На войне как на войне, — генерал, очевидно, знал эти слова. — А вы, дорогая Анастасия Игнатьевна, — солдат очень стойкий.

— Спасибо, мой генерал!

Кушкин, как обычно, добродушно улыбнулся.

Над Парижем небо синее

Собственно, в известной в юношеские годы Насти песенке речь шла не о Париже: над Канадой небо синее, над Китаем небо синее… И березы в Канаде как в России, только все же это не Россия. И глаза у китайских вождей косые, как в России (Брежнев, что ли, имелся в виду?), только все равно это не Россия… Много, оказывается, схожего у Канады и Китая с Россией, кроме синего неба. А вот над Парижем тоже синее до василькового цвета небо и ничего общего с Россией. Другая планета, другая цивилизация. Карабкаться и карабкаться ещё России вверх по ступенькам десятилетий, чтобы приподняться до такого уровня.

Настя и «сопровождающие её лица» прилетели в Париж к вечеру. Их встречали сияющая Кэтрин со своими сотрудниками, господин Жак Роше, журналисты, оповещенные смышленой Кэтрин, что прилетает русская деловая дама — миллионерша и красотка. Встречал Настю и посол страны господина Бираго Диопа, тут же попросивший Достойную — Настя, как ей и велел Бираго, нацепила Знаки Кобры — полностью располагать им и его посольством. Репортеры совали под нос микрофоны, фотографы щелкали блицами. Пока шло это шоу, Настя заметила в небольшой толпе вокруг себя несколько молодых людей со значками Бираго Диопа. Это были не африканцы, а типичные европейцы и они очень профессионально опекали Настю — рассредоточились так, что любой, кто сделал бы подозрительный в адрес Насти жест, тут же приобрел бы аккуратную дырочку в башке.

— Господин посол, презентация состоится завтра, в семнадцать. Я вас приглашаю. Конечно, если найдете время.

— Мы, — посол выделил это слово, — обязательно будем.

— Госпожа Стоун, приглашайте на презентацию господ журналистов… Коллеги, — она сама обратилась к репортерам, — обязательно приходите… Я не знаю, как там будет насчет всего остального, но русской водки госпожа Стоун выставит достаточно, чтобы залить ваши натруженные глотки…

Все расхохотались. Настя оправдывала своими шуточками слухи о ней: стала миллионершей, но для журналистов осталась своей в доску.

Кэтрин организовала блестящую презентацию. Она оказалась очень разворотливой особой, а, может, повидала таких презентаций на своем журналистском веку много и теперь использовала чужой опыт. Лично встречала гостей, вручая дамам розы, а мужчинам — галстуки с эмблемой «Африки». Официантки в длинных вечерних платьях (никакой пошлости, заявила Кэтрин) сновали между группками гостей с подносами. Почетных гостей помощницы Кэтрин немедленно вели к Насте — знакомиться. Все, кто пришел, получили дорогой подарок — Альбом «Африка», который здесь, в Париже, стоил пару сотен франков.

Настя предупредила Кэтрин, что ожидается прибытие президента «Банка оф Цюрих», Кэтрин пошепталась с Жаком Роше и тот выловил шефа из толпы прибывающих, как только тот появился. Он подвел его к Насте и президент галантно поцеловал ей руку.

Настя сказала Кэтрин:

— Нам надо обсудить с господином президентом некоторые проблемы. Где удобнее это сделать?

— В моем кабинете. Я вас провожу.

— О’кэй. А ты занимайся презентацией, пусть все идет своим чередом. И следи, чтобы журналистам, как я и обещала, наливали сполна.

— Хорошо, госпожа директор. Но если кто-то поинтересуется, где вы..

— Осматриваю офис. Для наиболее любопытствующих выставляй господина Кушкина и мадемуазель Нину — она умеет производить впечатление на мужской пол. Пообещай, что в конце презентации я отвечу на все вопросы…

Она уединилась с президентом банка в кабинете Кэтрин, им тут же подали коньяк, коктейли, соки, кофе, фрукты.

Президент сделал комплимент Насте («Вы, как всегда, очаровательны») и попросил разрешения задать вопрос.

— О, извольте!

— На такие презентации обычно приезжают кинозвезды, знаменитости из шоубизнеса, известные модели. Я их здесь не заметил. Не почтили?

Настя сказала:

— Я не рекомендовала Кэтрин Стоун их приглашать, звездочек-свистушек. Когда они приходят, все глазеют только на них. А мне надо, чтобы в центре всех взглядов была «Африка».

— О! — сказал президент. — Вы мыслите и ведете свои дела очень своеобразно. Итак, сначала ваши вопросы, а потом мои, или наоборот?

— Я дама, тем более, мои вопросы не очень сложные.

— Что же, начнем… — Президент пригубил коньяк и похвалил его.

— Я узнала у господина Роше ваши вкусы, — не стала скрывать Настя.

— Весьма польщен интересом к моей скромной особе…

Эта «скромная особа» стоила сотню миллионов долларов.

— Итак.

— Я прошу, — сказала Настя, — мой действующий счет закрыть для новых поступлений и засекретить его. Цифровой код счета должен быть не доступен ни для кого, кроме меня…

— Но ведь это само собой разумеется, мадам Анастасия, — воскликнул президент банка.

— И тем не менее, я напоминаю об этом: никакие доверенности, факсы, распоряжения по электронным системам деловой связи и прочие современые штучки недействительны. Только мои личные поручения и личная подпись. В ближайшее время я в этот счет не залезу. Далее… Для текущей работы прошу открыть другой счет, зачислять на него все новые поступления, производить расчеты. Словом у меня должно быть в вашем банке два счета: один секретный, неприкасаемый, и второй — рабочий, я бы его назвала именно так. О секретном счете никто не должен знать. Рабочим счетом имеют право распоряжаться два человека: я и господин Кушкин.

— Он здесь?

— Да. Одну минуту…

Настя выглянула в приемную. Там были Артем и телохранитель президента банка — парни уже установили контакт и «простреливали» взглядами вход и окна приемной. Хорошенькая секретарша безуспешно демонстрировала им стройные ножки и сиреневые трусики — то, что называлось юбкой, представляло из себя узкую полоску ткани.