Она протянула руки к теплому мерцающему огню и вздрогнула от неожиданного порыва ветра, ворвавшегося в их пещеру. Влажная одежда, хоть и несколько порванная и испачканная, очень соблазнительно прилипла к ее телу. Капризные переменчивые лучи солнца играли в ее волосах.

Ганна смущенно опустила глаза под заинтересованным взглядом Крида.

— Ничего, — прошептала она в ответ на его молчаливый вопрос.

Тогда он поднял ее на руки.

— Тебе нужно подтверждение? — весело воскликнул он. — Сейчас я могу дать тебе любое — какое ты хочешь.

Она откинула голову. От неопределенности и сомнений она закрыла глаза, а губы ее печально изогнулись.

— А как насчет завтра, послезавтра?.. Сможешь ли ты подтвердить свою любовь?

— Какой же у тебя пытливый ум, любимая! Ну, а почему бы и нет? Я только твердо знаю, что со мной такого еще никогда не случалось; не помнится, чтобы я так пылал от любви. И, как леопард никогда не меняет своих пятен, я думаю, достойно выдержу это испытание — не изменю своей любви.

«Дай-то Бог!» — подумала, вздохнув Ганна. Хотя заверения в вечной любви были для нее большой наградой, но факт, что Крид Браттон решился на такое признание, был сам по себе сверхъестественным и пугающим.

В ее улыбке были и солнечный свет, и свечение звезд, и брызги всего волшебного и прекрасного. И Крид понял, что очарован, околдован ее чарами.

— А если ты изменишь свои пятна, как я узнаю об этом? — поддразнила его Ганна.

— Я уверен, моя грубая натура останется той же, — ответил он, надевая белую рубашку, сильно помятую от долгого пребывания в сумке, и поморщился от боли.

Когда боль слегка приутихла, и он смог вздохнуть, Крид понял, что еще очень слаб.

Дни, проведенные с Ганной, изменили его больше, чем он это сознавал до сегодняшнего дня. Она придала ему чувство умиротворенности, дополненное спокойствием этой лесной чащи. Может, его пленила ее одухотворенность и вера? Потому что, несмотря на все ее сомнения, она все же осталась глубоко верующей. Это просачивалось сквозь все ее отречения, как неугомонные весенние воды из-под камней.

Вера. Обретет ли он когда-нибудь ее снова? Порой он недоумевал: неужели было такое время, когда он веровал в кого-то или во что-то? А потом настало время, когда он радовался тому, что его совершенно не гложат угрызения совести. «Черт возьми, с каких пор я стал таким философом?» — раздраженно подумал Крид и, тряхнув головой, повернулся к Ганне.

— А у нас не осталось тушеного мяса?

Банальный вопрос после всего, что произошло и было сказано, привел ее в некоторое замешательство.

— Думаю, что осталось. И еще немного свежих ягод. Совсем немного.

— Может быть, пойдем утром пособираем? — предложил Крид.

— Хорошо. Наверное, мы… — Ганна загадочно посмотрела на него.

Затем она отвернулась и стеснительно спряталась за выступ скалы, чтобы сменить мокрое платье на сухое колючее одеяло. Голубая ткань скрыла ее тело. Между ними все еще существовал барьер, не сломленный даже их прекрасной близостью. Видимо, должно было произойти что-то большее, чтобы она смогла переступить…

Звезды поблекли, и восходящее солнце быстро рассеяло утренний туман, окутавший деревья и поляны. День обещал быть теплым, и Ганна напомнила Криду о его вчерашнем предложении.

— Собирать ягоды? — эхом отозвался он с томной улыбкой. — Да, звучит соблазнительно — я уже предвкушаю…

— Я сказала собирать, а не есть!

— Это самый простой известный мне способ донести их до нашего шалаша, — отозвался Крид.

— Однако при этом я не смогу сделать панкоблер.

— Ого, какие у тебя планы!

— Да.

— Тогда у тебя должна быть целая бадья ягод, любимая. Если нужно, я соберу их даже на небе, залезу на самый высокий куст и перейду самый глубокий поток…

— Ловлю на слове, — сказала Ганна и протянула ему кожаный мешок. — Готов?

Крид поднялся. Подхватив свою портупею и застегнув ее на поясе, он сказал:

— Готов, как всегда.

Ощущая себя легкой, как ласточка, Ганна бежала впереди Крида, смеясь и радуясь солнцу и свежему ветру, заигрывавшему с ее волосами. Июнь был уже на исходе, и лето окрасило луга и леса в нежные оттенки зеленого цвета. Гамма красных, розовых, белых, голубых, желтых и оттенков пурпурного окутала склоны холмов и гранитных скал. Даже случайные и необычные кляксы черного, как оливки, глянца не портили пейзаж.

На изящных, грациозных веточках цвели дикие розы, дополняя резкий горный воздух легким сладким ароматом. Ганна пробиралась сквозь заросли медвежьей травы с колючими белыми цветами. Ганна сама казалась Криду цветком: ее платье было похоже на колокольчик, солнце золотило ее волосы. Вместо ягод она набрала в свой кожаный мешок цветы — дикие розы, мирту, цветы рябины… Крид любовался ею и ее восторгом. Когда она зацепила за ухо цветок и озорно улыбнулась ему, он подхватил ее в свои объятия и поцеловал.

Ганна притихла, прикрыв глаза. Его губы были нежными, как прикосновение крыльев бабочки, и сладкими, как мед. Неподалеку жужжали пчелы, а птицы пели свои серенады, прославлявшие влюбленных. Медленно, лениво проплывали облака, а высоко-высоко в небе раздался крик ястреба. Он планировал вниз, словно плавая на волнах, такой грозный и загадочный, что им казалось, что они попали в волшебное царство.

— Как красиво! — мечтательно произнесла Ганна, прикрывая глаза рукой. — Он такой грациозный и безмятежный…

— Да, — согласился Крид, глядя на Ганну, а не на ястреба, — очень красиво.

Она вспыхнула, все еще не привыкнув к его комплиментам. Но его губы были такими нежными и многообещающими, а руки такими ласковыми, что Ганна, несмотря ни на что, почувствовала себя очень уютно.

— Когда я была маленькой, я всегда плела венки, — сказала она, — надевала их на ноги, на руки, на голову и даже вплетала в косы.

— А ты вставь цветок в волосы, — предложил Крид.

Ветер шевелил его густые волосы, отросшие за последнее время. Они упали ему на глаза и щеки, и он откинул их назад таким знакомым Ганне нетерпеливым движением.

— Я сплету корону из цветов, — весело сказала она, отрываясь от его глаз и чувственного рта. — Одну для нас обоих.

Они шли по высоким травам и вошли под спокойную тень леса, где ветви деревьев сплетали густое кружево, а их ноги тонули во мху.

Вдыхая аромат ели, сосны, кедра, Ганна замедлила шаг.

Она села на упавшее дерево и взглянула на Крида. Он стоял рядом и что-то рассматривал. «Как же он красив!» — снова подумала она с замиранием сердца. Темные брови, с изяществом разлетающиеся над его глазами, его прямой — она никак не могла подобрать подходящего слова — аристократический нос. Да, так оно и есть. Его улыбка — необычайно соблазнительна. Она встряхнула головой и занялась цветами, лежавшими у нее на коленях.

Она плела корону для принцессы из волшебной сказки. От обилия запахов цветов, теплого дня и легкого ветерка, игравшего листьями большого дуба, она словно обо всем забыла. Невольная улыбка осветила ее лицо. Крид повернулся к ней.

— Расскажи мне о себе, — обратился он неожиданно к ней.

Ганна, вздрогнув, посмотрела на Крида. Ему действительно это интересно или просто светская беседа? И не очень уверенная в нем, она дала пространный ответ.

— Я родилась в Сент-Луисе и три года назад приехала вместе с отцом в Айдахо…

— Я уже знаю об этом, — усмехнулся он и сел рядом с ней. — Ну? И что дальше?

— А что ты хочешь узнать? — спросила она сразу охрипшим голосом.

— Многое. Например: что ты любила делать, когда была маленькой; есть ли у тебя братья или сестры, друзья, какие были твои любимые предметы в школе?

— Не означает ли это, что ты собираешься угождать мне в соответствии с полученной информацией? Кроме того, я ведь тоже ничего не знаю о тебе.

— Что определенно тебе не на пользу. Но сейчас моя очередь задавать вопросы, — сказал он с томной улыбкой, что заставило ее забыть все ответы, готовые сорваться с языка.