Твои упреки не забыты мной,

Но как забыть о радости хмельной?

Я выбрал путь в подвалы харабата,

И не желаю участи иной.

Спасает небо любящих и пьяных.

Безумствую — по воле неземной.

Безумствую, влюбляюсь, отвергаю

Благоразумие, как сон дурной!

Меня клянут постылые аскеты…

Святые, проходите стороной!

Свои стихи, любимая, как прежде,

Пишу и приношу тебе одной.

Ты — сердце, ты — сокровище Хафиза,

Ты — истина, ты — огонек ночной!

Я устал, ослабел, изнемог

От бессонных забот и тревог,

Я — невольник, закованный в цепи.

Отпусти меня! Сердце — в залог.

Пощади меня! Будь милосердна,

Пропадаю — никто не помог.

Хочешь, я угадаю по звездам,

Что случится — хоть я не пророк?

Ты — хозяйка единственной чаши.

Удели мне хотя бы глоток.

Подари мне хотя бы надежду —

Я безрадостен и одинок.

Пью и плачу, и разум теряю,

Как птенец, попадаю в силок.

Исцели меня, горькое зелье!

Утоли мою жажду, поток!

Вседержитель, помилуй Хафиза,

Снизойди к неудачнику, бог!

Я думал только о тебе, я плакал до утра,

Я наши встречи вспоминал — святые вечера.

Где поцелуи без конца? Где милого лица

Сиянье? Где твоих очей лукавая игра?

Где обещанье лучших дней — где радуга бровей?

Где проведенная с тобой блаженная пора?

Где голос чанга — дальний гром, звенящий серебром?

Где утешение? Тоска бессонна и остра.

Краса возлюбленной моей — как солнце. Рядом с ней

Ничто сокровища царей, смешная мишура.

Не твоему ли сердцу в лад стихи мои звучат?

Новорожденная газель открыта и щедра.

Я верую: пройдут они, бессмысленные дни,

Вернется прежняя пора, по-новому бодра.

Твои пророчества, Хафиз, да вознесутся ввысь!

Творенья твоего пера — предвестники добра!

О всемогущий, смертная тоска!

Пора стучаться в двери кабачка.

Пора идти туда, где всем раздолье,

Где вольно пьют, а не исподтишка,

Где осторожных и благоразумных,

И слабодушных нет еще пока.

Струящиеся волосы любимой

Давно пора прославить на века.

Уносит покоренного Меджнуна

Ее волос бездонная река.

Гляжу на землю, созерцаю небо.

Душа — свободна, доля — нелегка.

Наполни чашу, виночерпий! Сердце

Мое открыто не для чужака.

Сложу газели, сотворю молитвы…

Тебе, желанной — каждая строка!

Тебе, единственной, душа Хафиза

Принадлежит, верна и широка!

Аскет, молчи! За чашу все отдам —

И книги, и стихи, и свой калам!

Хочу быть пьяным, потерявшим память,

Шататься до утра по кабакам;

Высмеивать благие наставленья —

Святую скуку с ложью пополам;

Не раскрываться перед лицемером,

Не ждать наград, не верить похвалам.

Покуда этот мир не обновится,

Кувшин — мое святилище и храм.

Любимая моя — живое чудо.

Не доверяю прочим чудесам!

Хафиз! Люби и радуйся, и празднуй!

Еще не все пропало, знаешь сам.

Скончался мохтасеб — покойся, враг!

А нам — кувшин, и чаша, и черпак!

А нам — вино, а нам — его журчанье,

И блеск, и цвет, и аромат и смак!

А нам — любовь, и доброта, и воля,

Любой из нас — певец и весельчак!

А трезвому у нас от винных пятен

Свою одежду не отмыть никак.

А нам — цветы, раскрытые бутоны,

Заветного свиданья полумрак,

И в роще — соловей, родня Хафизу,

Певец незримый, полуночный маг…

Умираю от жажды — веселую чашу налей!

Не хочу ни похвал, ни награды. Вина не жалей!

Открывайте кувшины! Кончается постное время,

Наступает иная пора. Наливайте смелей!

Перепутаем истину с выдумкой, смех — со слезами:

Золотое вино в голове зашумело моей.

Начинайте вдыхать позабытые запахи снова,

Наклоняйтесь над чашами — нет аромата милей!

Воскресает душа, оживает усталое сердце —

Это чудо со мной сотворяет кувшин-чародей.

Удаляется благочестивый, нахмурился трезвый —

Не беда. В харабате немало достойных людей.

В харабате потери свои возмещу. В харабате

Обновится душа, позабудет о боли своей.

Умираю от жажды — подайте веселую чашу!

Надоело терпеть, изнывая в юдоли скорбей.

Доверяйся, Хафиз, благородному тайному зову —

До краев наливай драгоценную влагу и пей!