Бедой великой ныне я сражен:

Меня забыла та, в кого влюблен.

А я из-за любви к ней и влеченья

Нешуточные вытерпел мученья.

Теперь она со мною холодна,

И писем нет — не шлет их мне она.

О, как это на истину похоже:

Кто скрылся с глаз — ушел из сердца тоже!

Пить чистое вино готов я постоянно,

Газелей стройных я целую неустанно.

Пока не порвана существованья нить,

Блаженство райское должны мы все вкусить.

Так пей вино и наслаждайся созерцаньем

Лица, что привлекло своим очарованьем;

Цветы шиповника на щечках расцвели,

В глазах все волшебство и неба и земли,

А пальцы тонкие, что кубок обхватили,

В себе всю красоту земную воплотили.

То высится как холм она, то как тростник склонилась,

Ей прелесть редкая дана, в ней юность воплотилась.

Отсюда далеко она. Но встреча с ней, поверьте,

Порой опасности полна: взглянул — и близок к смерти.

Сидит ли молча пред тобой иль говорит несмело —

Натянут лук ее тугой, неотвратимы стрелы.

О ты, что создана была из красоты и света,

Ты, у кого моя хвала осталась без ответа, —

Обремени меня грехом: мне будет в утешенье,

Что не войдут тогда в мой дом другие прегрешенья.

Как сердце бедное мое кровоточит!

Газелью ранен я — был бесполезен щит.

Из-за нее я обезумел в миг единый,

Хоть в волосах моих уже блестят седины.

Проходит ночь без сна, и кажется к утру,

Что смерть моя близка, что скоро я умру:

Коль сердце ранено любви стрелою меткой,

Искусство лекаря тут помогает редко.

Доставлю радость я тебе — умру от горя

И замолчу навек… Случится это вскоре.

Для сердца твоего легко меня забыть,

А я храню обет — до смерти верным быть.

Все изменяется под хладною луною.

Как изменилась ты! Как холодна со мною!

Но если я теперь ничто в твоих глазах,

То истину тебе не дал узреть аллах.

Я увидел Джинан, посетила она погребенье.

И стихи произнесть повелело мне сердца биенье:

Ты печальна, луна! Вкруг подруги в тоске собрались.

Бьет по розам ланит, жемчуга проливает нарцисс.

Только плач не о мертвом, кого приютила могила,

А о нищем, кого у своих же дверей ты убила.

Я же знал: для меня восходила сегодня луна

И красу ее скрыть не могла темноты пелена.

Кто полюбит тебя, осужден умирать ежечасно,

Страстно жаждать тебя и от жажды зачахнуть безгласно.

Я ночи провожу в огне,

Меня подушка обжигает.

Душа застыла, как во сне,

И лишь от боли оживает.

Как будто в кровь мою проник

Заимодавец, ростовщик —

Он к ожиданью не привык,

Меня, как губку, выжимает.

Любимая, за счастья миг

Расплачиваюсь без конца.

Найдешь ли нового глупца,

Кто этой доли пожелает?

Ей, не верящей мне, скажи:

Мое сердце в огне, скажи.

То не бог испытал меня,

Грозный рок истерзал меня.

Не томи, приходи сама,

Исцели, не своди с ума.

Исстрадаюсь, отчаюсь я —

За себя не ручаюсь я.

Любимая в блеске

Своей красоты!

Языческой фрески

Прекраснее ты.

С тобой забываю

Сокровища рая,

Эдемского края

Плоды и цветы!

Безразличны собратьям страданья мои

И ночные глухие рыданья мои!

Пусть клянут, попрекают любовью к тебе,

Что им горести, муки, желанья мои!

Ненасытна любовь моя — старый недуг.

Безнадежны, пусты ожиданья мои!

Все постыло вокруг, ибо ты далека.

Без тебя я в забвении, в небытии.

Иссякает терпенье, безмерна печаль.

Мне бальзам утешенья подай, не таи!

И тоска неотступна, и память горька,

Возвратись и живою водой напои!

На рассвете проснусь — у постели стоят

Сожаленья, сомненья, терзанья мои!

Меня спросил Ахмад с тоской и болью:

«Ты любишь Утбу истинной любовью?»

И я ответил словом откровенным:

«Моя любовь, как кровь, бежит по венам.

А сердце у меня — дотронься! — в ранах,

Бесчисленных, кровоточащих, рваных.

Напрасно извожу врачей бессильных —

Меня излечит холод плит могильных.

Меня лишь саван, гладко отбеленный,

Избавит от любви неразделенной.

Чужого Утба привечает нежно…

Пока люблю — страданье неизбежно».