Бардо — это всё, что не является пробужденным состоянием. Мы постоянно пребываем в состоянии бардо — точно так же, как в нашей жизни постоянно присутствуют три кайи. Когда растворяется прошлое, сознание сливается с несуществованием всего сущего, с вездесущей открытостью пространства, с совокупностью всех потенциальных возможностей, из которой рождаются и в которую возвращаются все явления, — то есть с дхармакайей. В промежутке от исчезновения одной мысли и до возникновения следующей сознание покоится в состоянии ясности, сияющего осознания, оживотворенного волшебной игрой энергии, — то есть в самбхогакайе. Наконец, каждый новый миг оформляет естественные качества пробужденного сознания и наделяет их жизнью как непрерывную манифестацию тела, речи и сознания — то есть нирманакайю.

Лейтмотив всего этого учения — узнавание, но невозможно узнать то, с чем никогда не встречался. Таким образом, мы должны познакомиться со всеми этими проявлениями сознания ещё при жизни, пока у нас есть такая возможность. Цель всякой медитации — постижение сознания, поначалу — наших индивидуальных сознаний, а затем — сущности сознания вообще. Вне сознания не существует ни бардо, ни божеств, ни демонов, ни существования, ни пробуждения. Если мы постигнем сущность своего сознания при жизни, то поймём, что то же самое сознание сохраняется и после смерти, а всё, что случается с нами после смерти, происходит также здесь и сейчас.

За стихом о бардо существования в «Стихах о сущности шести бардо» следует заключительная строфа, призывающая нас не возвращаться более в сансару, ибо в этом нет ни малейшего смысла:

Без практики, обеспечивающей узнавание, мы, скорее всего, просто не увидим ни одного из образов, столь подробно описанных в тексте трактата. Описания эти предназначены для людей, способных удержать после смерти мало-мальское осознание; они призваны пояснить умершему, что с ним происходит, и напомнить ему об опыте, накопленном при жизни. В противном случае умерший увидит лишь ослепительный свет и вспышки разных цветов или только услышит оглушительные раскаты грома. Возможно, он испытает резкие перепады эмоций, не понимая их причины. С одной стороны, его охватят глубочайшее благоговение, влечение и желание, с другой — ненависть и страх, но господствующим чувством останется полное ошеломление. С ним будет происходить всё, что описано в тексте, поскольку все эти явления — и сияние нашей изначальной сущности, и божества, и шесть миров, и кармические последствия наших прошлых поступков — от природы заключены в нашем сознании. Но мы не сможем воспринять их сколь-либо отчётливо и не поймём, что они представляют собой на самом деле.

События всех трёх бардо описаны здесь в терминах буддийского учения — главным образом, в специфической терминологии дзогчен. Последователи других традиций, которым удастся сохранить после смерти некоторое осознание, могут воспринимать происходящее иначе. Вот почему так важно понять глубинный смысл представленной здесь образности. Но вовсе отказаться от этих символических форм невозможно — как невозможно, к примеру, пытаться описать что-либо, не пользуясь речью. До тех пор, пока мы не обретем высшее внеформенное понимание, реальность не сможет сбросить покровов образности. Вот почему непостижимое уму пробужденное состояние неустанно играет волшебными явлениями жизни, смерти и бардо, в то же время открыто являясь взору священного видения.