Но если перенос не удастся, останется только одна возможность —выбрать подходящее материнское чрево. И сделать это придётся, несмотря на то, что речь идёт о «нечистых, сансарических вратах чрева». Здесь важно не пойти на поводу у своих предубеждений, порождённых кармическими влияниями. Если карма склоняет нас к перерождению в отвратительной навозной куче, запах её покажется нам сладким и манящим. Здесь, как и в жизни, очень легко поддаться мысли о том, что определённый образ действий принесёт нам счастье, — тогда как в действительности он повлечёт за собой катастрофу; и столь же легко отвергнуть наилучший выбор только из-за того, что он представляется нам слишком трудным. «Даже если врата чрева покажутся благоприятными, не верь этому, и даже если они покажутся дурными, не питай к ним отвращения. Истинный, глубочайший и важнейший секрет — в том, чтобы погрузиться в наивысшее состояние равновесия, в котором нет ни благоприятного, ни дурного, ни влечения, ни отвращения, ни страсти, ни агрессии».

Следует твёрдо принять решение переродиться в такой ситуации, в которой мы сможем практиковать дхарму и приносить пользу всем живым существам. Таковым может стать перерождение в виде существа, облечённого мирской или духовной властью, или просто в религиозной семье, следующей дхарме в духе искренности и чистоты. Затем, выбрав подходящих родителей, следует подумать о материнском чреве как о божественном дворце и войти в него, обратившись ко всем буддам и бодхисаттвам с мольбой об адхиштхане. А если мы не способны даже на это, то входить в чрево следует, по крайней мере, с верой и доверием:

Это — последнее наставление «Освобождения посредством слушания». Завершается трактат ещё одним указанием на великую его ценность и на то, как важно читать его вслух над умершими. В нём заключено столько разнообразных наставлений, указывающих на сущность видений бардо, что по ним, «как по ступеням лестницы», смогут подняться люди всех уровней понимания. Благодаря этим советам умерший либо распознает реальность на той или иной стадии посмертного существования, либо выберет себе благоприятное перерождение, в котором сможет встретиться с истинным духовным другом и учителем. Дотянуться до сознания умершего и повлиять на него очень легко, потому что после смерти мы пребываем не в физическом теле, а в ментальном. Разум умерших невероятно ясен; они обладают сверхъестественной восприимчивостью и способны мгновенно перемещаться, куда пожелают. Поэтому как бы далеко они ни ушли, если позвать их, они вернутся и выслушают наставления. Сознание в бардо настолько отзывчиво, что его сравнивают с гигантским стволом дерева, спущенным на воду: по воде его можно сплавить без труда, даже если на суше его не сдвинут с места и сто человек.

«Освобождение посредством слушания» следует не только декламировать над умершим, но и читать для себя при жизни (и особенно — в преддверии смертного часа), стараясь проникнуть в его истинный смысл и запомнить важнейшие указания наизусть. «Это учение не требует никакой практики: это глубокие наставления, освобождающие посредством видения, слышания или чтения». Слова эти мы повторяли неоднократно, но лишь теперь можно в полной мере оценить их. Смысл их вовсе не в том, что прижизненная практика не нужна, а в том, что это учение благодаря своему особому характеру действует эффективно даже на людей, не имеющих специальной подготовки. Содержащиеся в нём наставления указывают на сущность ума так ясно и непосредственно, что их без труда можно соотнести с любыми из привычных нам упражнений и духовных откровений. Кроме того, они насыщены силой адхиштханы, струящейся к нам по длинной цепи пробужденных существ — от первозданного сознания будды через Будду Шакьямуни, Драгоценного Гуру Падмакару и первооткрывателя Карма Лингпу и вплоть до великих наставников нашего времени, таких как Трунгпа Ринпоче, передающих эту силу на языке, внятном нашим сердцам. Как утверждается в заключительных словах трактата, «даже если будды прошлого, настоящего и будущего захотят найти учение, более совершенное чем это, они его не найдут».

* * *

В повседневной жизни бардо существования соответствует каждому новому мгновению, которому сейчас предстоит возникнуть, — каждой нашей мысли, каждому действию, каждой форме самовыражения. Оно обусловлено прошлым и, в свою очередь, предопределяет будущее. Но не следует полагать, будто цепь причин и следствий не подвластна никаким переменам: её можно разорвать и преобразить, распознав её иллюзорную сущность и обратившись к энергии нашего естественного пробужденного состояния.

Поймать миг возникновения — начальный момент существования — легче всего тогда, когда та или иная эмоция или мысль только начинает развиваться. Пока мы ещё не предались в полной мере нарождающемуся чувству гнева, зависти или желания, мы в состоянии понять, что оно причинит нам страдания, если мы позволим ему оформиться. На этом этапе всё ещё можно отринуть развивающееся чувство и вернуться непосредственно к изначальному здравому смыслу и добродетели. Один из самых эффективных способов здесь — вспомнить о своём божестве или духовном наставнике, к какой бы традиции мы ни принадлежали. Зачастую, чем сильнее эмоция, тем выше шансы на достижение внезапного проблеска ясности. Могучая энергия «ядов» преображается в столь же могучее чувство присутствия гневных божеств-защитников, решительным ударом рассекающее цепь дурной кармы. В связи с этим исключительно важную роль играет практика священного видения, то есть способность воспринимать всё наше окружение как чистую землю, а самих себя и другие живые существа — как божества.

Порой нам хочется, чтобы время остановилось и повернуло вспять. Но прошлое умирает с каждым мгновением, и вернуться в него невозможно — так же, как невозможно вновь войти в своё прежнее тело после смерти. Чувство «эго» обусловлено стремлением удержать прошлое. Увидев это ясно и отчётливо и отказавшись от тяги к присвоению, мы обезопасим себя от повторения старых ошибок.

Если в нашем потоке сознания сформируются положительные структуры реакций, мы преисполнимся надежды и радости. Мы будем просыпаться счастливыми и смотреть в будущее с оптимизмом. Но когда в нашей жизни наступит такой новый этап, не следует поддаваться слепому эгоизму. Используя эти новые возможности, мы должны совершенствоваться в понимании истины, приносить пользу другим и мысленно делиться своим счастьем со всеми разумными существами. Если же обстоятельства вынуждают нас участвовать в какой-либо тягостной, мучительной ситуации, следует вознамериться вобрать в свою боль страдания всех прочих живых существ.

Как указывал Трунгпа Ринпоче, отличительная черта этого бардо — выбор между алчным присвоением и отказом от надежды.С одной стороны, мы можем по-прежнему цепляться за плотность и постоянство, за форму, которая обеспечивает нам самоопределение и делает нас реальными: ведь «эго» постоянно стремится укрепить свои позиции, восстановить свои силы и удовлетворить свои потребности. Но с другой стороны, перед нами открывается возможность отречься от тяги к присвоению, войти в открытое пространство и вступить в танец волшебной игры бесчисленных форм.

Три рода бардо, через которые мы проходим после смерти, являют нам три измерения пробужденного состояния. В заключительный момент бардо умирания мы встречаемся лицом к лицу с сияющей пустотой дхармакайи — с нашей истинной сущностью. В бардо дхарматы нам предстают видения заключённых в нас от природы божеств — проявления выразительной энергии самбхогакайи. Наконец, в заключительный момент бардо существования мы принимаем телесную форму — манифестацию нирманакайи. В зависимости от того, в какой мере мы распознаём истину на каждом из этапов, перед нами открывается возможность достичь соответствующего уровня пробужденности. И в конце концов мы сможем распознать изначального сияния и устремиться к нему, как дитя бросается в объятия матери после долгой разлуки.