Пожалуйста, только не это. Я не смогу так поступить. Я предал бы его. Пожалуйста, заставь их поверить мне. Позволь им не просить меня сделать это.

Проблема с Йодой была в том, что никому и никогда не было известно, о чем тот спросит. Самый уважаемый магистр Ордена был таким же неповторимым, по своему, как когда-то Квай-Гон. И он был в тысячу раз менее предсказуемым. В одно мгновенье, доброжелательный и приятный, друг. В следующее холодно-непреклонный и суровый наставник. И не успеешь моргнуть глазом, как он способен был переключиться с одного на другое.

Я просто должен буду убедить их. Я должен заставить их поверить.

Он мог уже различить очертания Храма, теперь издалека, такого прекрасного в ярком солнечном свете. Несмотря на все, он почувствовал как знакомо сдавило в горле, подсказывая ему, что он почти добрался домой. Не подобающая джедаю эмоция, но он был совершенно уверен, что не единственный, кто чувствует это сдавливание, при первом взгляде на те четыре великолепных, высоких шпиля и возвышающуюся над ними центральную башню.

Теперь он мчался через сектор правительства между многочисленными рядами ведомственного жилья тысяч работников, которые помогали заставить вращаться громоздкие колеса управления Республикой. Что было, когда он чувствовал это: сильное потрясение в Силе, бьющие молниями темные эмоции: страх и ненависть, торжество и гнев. Внезапный, уничтожающий, который, казалось, появился из ниоткуда.

А затем взрывы.

Сначала была вспышка света, распускающийся яркий бутон алого и оранжевого цветов, обрамленных в черный. Прямо ниже его. Слева от него, затем справа. Прямо впереди. По пяткам тяжело ударило взрывной волной, казалось будто невидимая рука схватила воздух и встряхнула его как одеяло. Волны взрывов пронеслись через него в обжигающем потоке жара, швыряя его ситибайк из стороны в сторону. Самыми последними, ужасными звуками, стали глубокие и раскатистые бум-буум-бууум-буууум, эхо которых умножалось и увеличивалось, так что они отскакивали от одного к другому раскачивающемуся, дрожащему, разваливающемуся зданию.

И внезапно яркое небо Корусканта наполнилось металлическими обломками и тушами аэроспидеров, маршруток и элегантных воздушных гондол, разметанных подобно листьям, беспощадным ураганом.

Беспомощно кувыркаясь, Оби-Ван призвал Силу и вывернул свой ситибайк в сторону как раз вовремя, чтобы избежать столкновения с горящим двухместным аэроспидером... и был атакован сзади потерявшим контроль скоростным автобусом, набитым вопящими пассажирами.

Боль. Удивление. Гнев, странный и непонятный. Это не может быть правильно. Нет, нет, это какая-то ошибка.

И он все падал... и падал... и...

 Глава 6

«Еще кри-кри, мой милый?»

Анакин посмотрел на большую гроздь сочных фиолетовых ягод, которую Падме покачивала, так соблазнительно, перед его губами.

«Мммм», — сказал он, затем обхватил ее своими руками. «Я могу придумать кое-что повкуснее, чем ягоды чи-чи!»

Повизгивая от смеха, она позволила ему повалить себя на простыни, притворно сопротивляясь когда своими объятиями он раздавил ароматные фрукты на ее коже. Совсем не возражала, когда он наслаждался липким соком, ее ароматом, позволив себе с головой погрузиться в их общую, тайную страсть.

Моя любовь, моя любовь, моя единственная настоящая любовь.

Только когда он был с ней, то на время избавлялся от ноющей боли в сердце. Падме придавала смысл его жизни: без нее все наполнял хаос, насилие, муки потери. Временами, зачастую, он поражался, что Оби-Ван ни разу ничего не заподозрил. Как ему удавалось продолжать так жадно любить Падме, по прежнему скрывая эту всепоглощающую любовь от человека, который знал его лучше всего?

Полагаю, я действительно сильный джедай.

Он забормотал протестуя когда Падме прижала свои ладони к его груди, отстраняя его назад. «Подожди. Подожди.»

«Не хочу ждать,» — пробормотал он. «Ты вчера заставила меня ждать. Я ждал слишком долго.»

Она засмеялась, но не опустила руки. «Анакин, серьезно. Нет ничего, что мне хотелось бы больше, чем оставаться здесь с тобой весь день, но я не могу. Меня ждет голоконференция с королевой Джамиллией менее чем через час. А тебе разве не следует тренировать своего ученика?»

«Я ее и тренирую,» — запротестовал он. «Я дал ей инструкции, и она, несомненно, следует им. Это очень важная часть обучения падавана.»

Она изобразила насмешливую гримасу. «Очень важной частью обучения, я так думаю, ты пренебрег.»

«Это несправедливо» — возмутился он, продолжая ухмыляться. «Если я когда-то и ослушался Оби-Вана, то только когда он был неправ.»

«Похоже он часто бывал не прав,» — возразила она, затем хихикнула. «Я вот задаюсь вопросом, не будет ли твоя ученица думать тоже самое и о тебе?»

«Ей же лучше если нет,» — сказал он. «Нет, во всяком случае, если она знает, что ей на пользу.»

«Ооох, такой строгий! Какой ты наставник, Учитель Скайуокер!»

Вновь прозвучал этот незаслуженный титул. Хотя он не возражал против этого так сильно когда это исходило от Падме. Он не возражал ни против чего, когда они были вместе.

С опечаленным вздохом она поцеловала его нежно в губы, затем соскользнула с кровати. «Прости, Анакин, но мне действительно нужно идти.»

Он любил в ней все, но кое-что больше всего: сверкающие глаза, вспыхнувшие щеки, волосы, буйно обвивающиеся вокруг ее тонких плеч. Совершенство ее лица, заставляющего замирать сердце. В ней уживалось такое количество женщин, что было трудно уследить: Королевское Величество, энергичная Сенатор, неистовая защитница мира...

Моя жена.

Ему оставалось лишь смотреть на нее и чувствовать бремя вины, из-за жизни в этой лжи, обманывая Оби-Вана, предавая клятвы, которые, он давал с такой уверенностью, ослабевшей почти настолько, чтобы исчезнуть.

Поскольку это правильно. Мы принадлежим друг другу.

Он неохотно сел. «Да, тебе пора идти, да и мне тоже. Если я вернусь в Храм слишком поздно, то Асока может поднять панику, разыскивая меня. А это самое последнее, что нам нужно.»

Сияние глаз Падме слегка потускнело. Она редко говорила об этом, но он знал, что ее тоже тяготила их тайна. Даже, несмотря на то, что она клялась, что ни о чем не жалеет. Даже при том, что она чувствовала не больше угрызений совести, чем чувствовал он, нарушив бескомпромиссный кодекс джедая.

Знать, что они неправы и не иметь возможности крикнуть об этом с самой высокой башни Храма. Скрывать и притворяться и проживать только половину жизни вместе. Но это не будет длиться вечно. Когда война закончится, мы выйдем из тени. Когда война закончится, все изменится.

«В чем дело?» — спросила она, нахмурив брови. «Ты вдруг стал таким серьезным...»

Он вскочил на ноги. «Живот прихватило» — ответил он. «Погнали в душ!»

Позже, одетый и почти смирившийся со своим нежеланием оставить ее, он стоял на балконе ее квартиры, рассматривая гипнотизирующее перекрещивание потоков движения транспорта. Было что-то почти успокаивающее в равномерном, непрерывном движении. Ему потребовалось долгое время, чтобы привыкнуть к Корусканту. Будучи ребенком ему не хватало опасной суровости пустыни, не хватало ее тишины, ее покоя. Завораживающего звездного купола над головой. Он так часто мечтал что отправится туда... свободный мальчишка, попадет на другие планеты. Свободный человек. Джедай.

Та мечта осуществилась. Другие тоже сбудутся. В хороших мечтах, нет ничего плохого. Мое будущее в моих руках.

На другом конце города, возвышаясь над линией горизонта, стоял Храм Джедаев. Падме подумала, что не знает как часто она стояла на этом самом месте и смотрела туда, думая о нем, тоскуя по нему.

Он тоже.

Каждый раз, когда она думала о нем, он чувствовал это. Каждая слеза, которую за время разлуки пролила она, он пролил тоже. Не было ничего, что могла чувствовать она и чего он не мог бы чувствовать вместе с ней.

И это то, что никогда не сможет понять Оби-Ван. Он думает, что от любви можно отказаться, выбросив ее как пустую чашку. Он думает, что со временем это пройдет. Он слепец, утверждающий, что зрение не имеет значения.