Они выскочили с разных сторон и в большом количестве: худосочные, серые, скользкие. И с рождения лишенные глаз. Не ахти какие бойцы по отдельности, неуклюжие и лезущие наощупь — целой толпой слепыши оказались на редкость опасны. Подобно стае крыс, с коими их еще роднил злобный пискляво-шипящий звук. Он, видно, заменял этим тварям речь.

Зубами, в отличие от глаз, Всекорень слепышей не обделил. Причем зубами хоть мелкими, но острыми, как у хищного зверя. Еще острее оказались когти на их руках.

Уже на первых пяти минутах схватки три человека успели пожалеть о том, что оружие имелось только у одного Олега. Конечно, Дазз и Монк без того не были лыком шиты. Они отбивались от серых противников ногами, крушили кулаками и подобранными камнями хрупкие черепа, ломали конечности. Но сравниться по эффективности с разящим металлом не могли.

Очень скоро только вокруг Замшелова еще держался пятачок свободной земли. Свободной, конечно же относительно — в смысле, от живых врагов. Трупов же Олег успел наделать целую груду, вертясь и размахивая мечом. Клинок не подводил нового хозяина, невзирая на его неопытность. Сносил слепышам головы и пронзал их тела насквозь. При этом ни разу не промахиваясь. Только вот с каждым новым ударом Замшелов чувствовал: силы понемногу покидают его.

А слепыши все не переводились. И отступать тоже не спешили.

Еще хуже шли дела у Дазза и Монка. Поначалу державшиеся спина к спине, гонец и сотрудник АВР в какой-то момент оказались разделены. Серая живая масса напирала на них, оттесняя одного от другого. А многочисленные руки, тянущиеся со всех сторон, то рвали к себе, то увлекали вниз.

В последнем слепыши преуспели в схватке с Даззом. Гонцу хватило разок оступиться — и не меньше десятка тварей накинулось на него, облепив и повалив на земляной пол пещеры. Однако рвать поверженного врага на куски, тем более пожирать, вопреки его опасениям слепыши не стали.

«Хнеш-ш-ш!» — внезапно прошелестел один из них хоть что-то, отдаленно похожее на человеческую речь.

«Хнеш! Хнеш! Хнеш!» — прокатилось по всей толпе.

А затем, ухватив гонца за руки и ноги и чуть приподняв, слепыши поволокли его прочь. «Хнеш-хнеш-хнеш-хнеш-хнеш-хнеш-хнеш!» — повторял при этом их нестройный хор, словно исполняя победную песнь.

— Дазз! Держись! — вскричал Олег, мечом пробиваясь к плененному спутнику. Вернее, пытаясь пробиться. Потому что между ним и гонцом почти сразу выросла живая стена.

— Хне-е-е-ш! — дрожащим голосом протянул ближайший из слепышей.

Его смрадный рот при этом скривился в подобии улыбки. Издевательской. А уже в следующий миг слепыш повалился к ногам Замшелова сраженный мечом. И яростью, вложенной в удар.

Но тщетно! На смену падающим слепышам постоянно прибывали другие. По мере того как расстояние между Замшеловым и гонцом только увеличивалось.

— Все. Хватит. Не стоит. Уходим, — коротко окликнул Олега Монк, подходя со спины и кладя руку ему на плечо, — только силы зря потратишь. А парня, один хрен, не спасешь…

За себя резидент уже мог не волноваться. Захватив Дазза, слепыши враз потеряли интерес к двум другим пришельцам. И всей толпой устремились куда-то вглубь пещеры, волоча гонца и повторяя свое сакраментальное «хнеш».

— Уходим, ты сказал? — чуть ли не всхлипнув, отозвался Замшелов, однако меч все-таки опустил, — просто убежать? Бросить его… чтоб эти твари сожрали?..

— Надо будет — сожрут независимо от твоих стараний, — отрезал, также перейдя на «ты», Монк, — могут и тебя сожрать, если будешь упорствовать. Упадешь обессиленный, и никакой меч не спасет. Но если мы отойдем сейчас в укромное местечко и выждем подходящий момент — у нас появится шанс. И самим спастись, и Дазза вызволить.

— Шанс, значит, — проговорил Олег, двинувшись вслед за резидентом, — шанс, причем не стопроцентный. То есть, можем и не выждать… не вызволить?

— Ну знаешь. На войне как на войне, — отмахнулся Монк русским переводом известной французской пословицы. Что уже давно стал девизом пофигистов всех мастей.

— А чего ждать-то? — все допытывался Замшелов.

— Когда эти твари… уснут, — простота ответа прозвучала как злая насмешка.

Олег нахмурился, а сотрудник АВР вынужден был объяснить подробнее:

— Видишь ли, слепыши выращивают какие-то особые грибы. Вероятно, наркотические. И варят из них некое подобие браги. Коим упиваются при первой возможности… порой даже сразу после пробуждения. Оттого снова засыпают, да так глухо, что из пушки не разбудишь… хоть никто и не проверял. Думаю, этих серых алкашей в таком состоянии можно перерезать всех здесь за несколько часов.

— Думаешь, — с горечью повторил Замшелов, — хотя никто не проверял.

— Больше-то что остается, — парировал Монк, — и… ты не думай: я тоже заинтересован в том, чтобы парня этого вызволить. Поскольку понимаю, что без него мы не то что Даргоза не достигнем — в трех сталагмитах заблудимся!

Тем временем, с «хнешем» на устах, толпа слепышей продолжала волочь уже почти не сопротивлявшегося Дазза. Через пещеру, оказавшуюся даже больше, чем с первого, беглого взгляда трех путников.

Путь пролегал мимо скопищ одинаково уродливых хижин, близ зловонных мусорных куч, в которых с шуршанием и писком рылись крысы. Попадались и другие слепыши — в том числе и лежащие поперек дороги. Эти, последние, были не то мертвецки пьяны, не то и впрямь расстались с жизнью. Так или иначе, толпу это ничуть не волновало. Процессия бесстрастно переступала через лежащих соплеменников. Порою даже топча их.

Дорога, протоптанная сотнями серых тонких ног, вела к холму, возвышавшемуся посреди пещеры. Над верхушкой холма торчали, словно грозя далекому своду, четыре столба. Вблизи они оказались обелисками, сложенными из неотесанных камней. Камни были покрыты темными пятнами засохшей крови. А на верхушках обелисков размещались чаши с огнем.

В окружении обелисков располагался невысокий каменный постамент. А рядом стоял не слепыш — человек. Присмотревшись к которому, Дазз сразу понял, какого именно «хнеша» поминали безглазые супостаты. Видать, звонкие согласные оказались недоступны их ртам.

Человека у обелисков гонец знал, как Гнеша Одноглаза. Бездомный калека, тот еще докучал подданным Даргоза байками, подаваемыми как мрачные пророчества. Кто-то, понятно, отвечал пинками и колотушками… но находились и желающие подкормить это увечное существо. Из жалости, например. А то и всерьез веря его завиральным проповедям.

Так или иначе, Гнешу хватало на кусок гриба. Голодная смерть ему не грозила… зато не давали покоя неутоленные амбиции. Ведомый ими, пару земных лет назад Одноглаз явился к порогу замка. Где заявил о своем, якобы недюжинном колдовском таланте и напросился в ученики к Сабине Гадюке.

От ворот поворот Гнеш тогда не получил… однако и стать колдуном Эгнешем у него не вышло. Так называемое ученичество продолжалось чуть больше полгода. За них Одноглаз успел овладеть лишь несколькими несложными заклинаниями. А все больше наслаждался замковой жизнью с ее постоянной кормежкой и мягкой постелью. Ну и конечно же пил. И частенько подворовывал в кладовых. Не желая оставлять эти вредные пристрастия за порогом Даргоза.

К чести Сабины, в горе-ученике она разочаровалась быстро. Недисциплинированный, ненадежный и с выдающимся лишь апломбом — Гнеш вылетел из замка в два счета. А напоследок еще был побит воинами властителя. Их Одноглаз тоже успел достать своим дерзким и подловатым нравом.

На какое-то время колдун-недоучка пропал. Перестал побираться. И даже клянчить дармовую кружку по кабакам не пытался. А теперь вот вновь встретился на пути Дазза. В столь неожиданном месте, как трущобы слепышей.

Узнал и Гнеш гонца, в свое время сгоряча поставившего синяк под его единственным глазом. И впал в почти детский восторг, едва поняв, кого именно принесли ему слепыши.

— Ах-ах, — тонким голосом протянул Одноглаз, всплеснув руками, — мои неказистые подданные… вы умудрились порадовать меня даже больше, чем смел я надеяться. Ах…старый знакомец! Ну как? Как там дела в Даргозе? Как здоровье у вашего властителя?