Потом настала Смута, не пощадившая и саму Ифри. Результаты у нас были примерно сходные — Терра установила мир с помощью Империи, Ифри с помощью Сферы. Авалонцы тем временем, пережив вместе весь этот хаос, спаялись в прочный союз. Теперь же ничего похожего не наблюдается.

Они остановились у шпалеры, увитой виноградом. Он сорвал гроздь и протянул ей. Она покачала головой, и он съел виноград сам. У ягод был немного непривычный, странно приятный вкус: Эсперанса, в конце концов, все-таки не дом. Солнце уже ушло, в саду собирались тени, вспыхнула вечерняя звезда.

— Полагаю, что ваш план «очищения» предусматривает включение Авалона в Империю, — сказала Луиза.

— Да. Надо учесть, как он расположен, — пожал плечами Саракоглу. — Кроме того, людей там большинство. Мне представляется, что они рады будут присоединиться к нам, а Ифри будет не прочь от них избавиться.

— Тогда есть ли необходимость воевать?

— Мир заключить никогда не поздно, — улыбнулся Саракоглу и взял Луизу за руку. — Не пойти ли нам в дом? Ваш отец, думается мне, скоро придет. Надо приготовить для него шерри.

Он не стал портить вечер, который еще можно было спасти, и не сказал ей, что вот уже несколько недель назад курьерский корабль привез ему то, что он запрашивал: указ императора, объявляющий войну Ифри, который губернатор и адмирал должны опубликовать, когда будут готовы к действиям.

Глава 4

Для кампании против Ифри требовался огромнейший флот, который следовало собрать со всей Империи. Эта операция не бросалась в глаза, и о ней не объявляли официально, хотя слухи ходили. Однако эскадры, охранявшие пограничные системы, ввиду обострения кризиса открыто укреплялись, и там постоянно шли учения.

На орбите в десяти астрономических единицах от Пакса крейсеры планетного класса «Тор» и «Анса» пускали друг другу холостые снаряды в силовые экраны и направляли на них лазерные лучи, держа луч на месте прицела столько времени, сколько нужно, чтобы расплавить броню; сверкали магниевые вспышки, обозначающие смертельную дозу радиации; корабли то и дело включали гравитягу, входили в гиперрежим и выходили из него; пробовались все трюки, какие только были в книгах, и даже те, которые, как надеялось командование, в ифрийские книги еще не вошли. Не менее активно действовали катера класса «комета» и «метеор», носителями которых были крейсеры.

Для стимулирования учений была обещана награда. Тот корабль, который компьютеры объявят победителем, пойдет вместе со всеми катерами на Эсперансу, где весь экипаж отпустят на неделю в увольнение.

Победила «Анса». По всему сектору понеслись извещающие об этом сигналы, и в полумиллионе километров включался двигатель «метеора», который его капитан назвал «Звездный Филин».

— Наконец-то воскресли! — возликовал лейтенант Филипп Рошфор. — Да еще со славой.

— Мы этого не заслужили, — ухмыльнулся стрелок старшина Ва Чау с Цинтии. Маленький и покрытый белым мехом, он прыгал по столу, убирая посуду, шевелил мохнатым хвостом и топорщил баки вокруг синей мордочки.

— Хрена с два не заслужили, — отозвался механик и оператор компьютера старшина Абдулла Гелу, тощий пожилой сверхсрочник с Хай Бризейла. — Изображать из себя мертвецов целых три дня не входит в наши служебные обязанности. — Их катер условно погиб в бою и с тех пор дрейфовал, усложняя жизнь службе обнаружения.

— Особенно когда дочиста продуешься в покер, а? — веселился Ва Чау.

— Больше я с вами не сажусь, сэр, — сказал Гелу командиру. — Не обижайтесь, но уж больно вы талантливы на этот счет.

— Просто везет, — ответил Рошфор. — Так же, как не повезло нам в бою. Наш экипаж действовал правильно — как и вы за карточным столом. В другой раз повезет больше — и вам, и кораблю.

Это был первый корабль, которым командовал он, свежеиспеченный капитан, недавно произведенный из мичманов за отвагу в спасательной операции. И он очень старался не ударить в грязь лицом. Поражение, которое понес его корабль, хоть и неизбежное в тех обстоятельствах, удручало его.

Однако они были в передовом отряде и сражались против двух кораблей противника, а некоторое время связывали еще три; теперь они возвращаются на «Ансу», а потом пойдут на Эспераису, где достаточно девушек, чтобы обеспечить статистическую вероятность свиданий.

Тесная кабина дрожала и гудела. Из вентиляторов шел воздух, пахнущий маслом и химикалиями. «Метеор» предназначался дня развития высокого ускорения и в релятивистском, и в гиперрежиме и для поражения противника ядерными торпедами; комфорта на нем имелось не больше, чем необходимо для поддержания активности экипажа.

Но за иллюминаторами простирался космос, блистающий россыпью бриллиантовых, немигающих, разноцветных звезд на бархатной черноте, с серебряным потоком Млечного Пути и таинственными туманностями соседних галактик. Так бы и сидеть, устремив туда взгляд, отпустив душу странствовать по Божьему храму Вселенной. Но Рошфор — хотя катер шел на автоматическом управлении — предпочитал проявить себя перед подчиненными не только как снисходительный, но и как добросовестный офицер. Он снова включил визор, который смотрел, когда пришло сообщение.

Учебная кассета едва началась. Человек-ксенолог вещал с экрана:

— Теплокровные, пернатые и летающие ифриане птицами не являются: они живородящие, и их детеныши появляются на свет после четырех с половиной месяцев вынашивания; вместо клювов у них рот и зубы. Не являются они и млекопитающими: у них нет волосяного покрова, и молока они не вырабатывают. Губы предназначены для кормления детенышей путем отрыжки. И хотя их грудные жабры напоминают жабры рыб, они служат не для дыхания в воде, а…

— О нет! — вскричал Гелу. — Сэр, может, вы потом просветитесь? Одному дьяволу известно, сколько нам еще придется бездельничать на орбите.

— Война может разразиться в любую минуту, — сказал Ва Чау.

— Кому тогда будет дело до того, как выглядит враг и каким манером он занимается любовью? Корабли у них похожи на наши, а больше мы ничего и не увидим.

— У тебя что, прямой провод с будущим? — буркнул цинтианин.

Рошфор остановил кассету и рявкнул:

— Я переведу звук на узкий луч, если хотите. Но знание вражеской природы может оказаться как раз тем, что спасет нас, когда дойдет до дела. Вам тоже полезно послушать.

— Пойду-ка я проверю генератор номер три, а то мы давненько не включали сверхсветовой режим, — сказал Гелу и ретировался в машинный отсек. Ва Чау уселся рядом с Рошфором. Лейтенант улыбнулся и чуть не сказал ему: «Славный ты паренек. Не для того ли ты поступил во флот, чтобы избавиться от сварливых баб, которые заправляют твоей родной планетой?» Система размножения — продолжала развиваться era мысль — особенности пола, выращивание потомства — похоже, действительно определяет все прочие стороны жизни любого разумного вида. Все как будто подтверждает циничный афоризм, гласящий, что любой организм — это способ, которым молекула ДНК создает другие молекулы ДНК. То есть сочетание определенных химических веществ наследственности в определенном мире. Но нет, иерусалимский католик не может в это поверить. Биологическая эволюция создает предрасположение, но не предопределяет.

— Посмотрим, как они устроены, ифриане, — сказал он вслух.

— А вы разве не знаете, сэр?

— Очень приблизительно. Столько разных софонтов[2] в том уголке космоса, который мы вроде как исследовали — а мне нужно было знакомиться со своими новыми обязанностями. А в свободное время и развлечься ведь надо, — ухмыльнулся Рошфор.

Он опять включил экран. На нем появился ифрианин, который ходил на своих сложенных крыльях: шаг был сравнительно медленный, неровный, не предназначенный для больших расстояний. Ифрианин уперся в землю руками, встал на них, расправил крылья и вдруг стал прекрасен.

Под каждым крылом у него имелись вертикальные щели. Когда он поднял крылья, кожистые клапаны, прикрывавшие отверстия, открылись. Щели расширились, превратившись в пурпурные рты. Крупный план показал за рядами пылезащитных ресничек тонкую складчатую ткань.