— Это уже вторая из причин, почему я никогда тебя не забуду.

— Только вторая?

— Да нет, я говорю чепуху. Причин целый миллион. Красота, ум, очарование… а не слишком ли я увлекся разговорами?

— Надо же тебе и отдохнуть. И я люблю тебя слушать.

— Да ну? После тех людей и мест, которые ты повидала…

— Каких таких мест? — с неожиданной горечью возразила она. — До этого путешествия я нигде дальше Луны не бывала. А люди — эти многоречивые, дорогостоящие, утонченные люди, их интриги и сплетни, смутные представления, заменяющие им приключения, слова, которыми они живут, — ничего, кроме слов, опять и опять… Нет, дорогой мой Доминик, это ты открыл мне, чего мне недостает. Ты разрушил стену, которая скрывала от меня Вселенную.

А нужно ли было это делать? Флэндри, не давая совести поднять голову, утопил ее в полноте мгновения.

Они лежали бок о бок, наслаждаясь старинной музыкой, когда дверь, опознав лорда Хауксберга, впустила его.

— Перси? Послушай, где… Государь император!

Он так и застыл на пороге спальни. Перси, подавив крик, шарила в поисках халата. Флэндри вскочил на ноги. Но ведь еще темно! Что случилось?

Виконт выглядел совсем иначе в зеленом охотничьем костюме и с бластером на ремне. Его лицо потемнело от солнца и ветра. На миг это лицо обмякло от удивления, но тут же затвердело. Глаза вспыхнули, как голубые звезды. Рука стиснула рукоятку пистолета.

— Так-так, — сказал он.

— Марк, — протянула руки Перси. Он не смотрел на нее.

— Значит, это вы — причина ее недомогания, — обратился он к Флэндри.

Ну, началось. С опережением графика, но лифт так или иначе пошел. Флэндри чувствовал, как тяжело бьется кровь и пот стекает по ребрам; но хуже страха была мысль о том, каким смешным он, должно быть, кажется. Он заставил себя ухмыльнуться.

— Нет, милорд. Вы.

— То есть как?

— Вы не слишком-то проявили себя как мужчина. — Живот у Флэндри напрягся от близости пистолета. Странным сопровождением служила льющаяся мелодия Моцарта.

Бластер остался в кобуре. Хауксберг только перевел дух.

— И давно вы так?

— Это моя вина, Марк, — крикнула Перси. — Только моя. — Слезы текли у нее по щекам.

— Ну уж нет, милая, — сказал Флэндри. — Это полностью моя идея. Должен сказать, милорд, что некрасиво являться вот так, без предупреждения. Итак, что же дальше?

— Дальше я арестую тебя по праву дворянина, щенок. Одевайся, ступай к себе и сиди там.

Флэндри взялся за одежду. Все, казалось бы, прошло гладко — лучше, чем он ожидал. Слишком уж гладко. В голосе Хауксберга не было ярости — лорд говорил почти рассеянно. Перси ухватилась за него.

— Говорю тебе, Марк, виновата одна я, — рыдала она. — Оставь его. Со мной делай что хочешь, только его не трогай!

Хауксберг оттолкнул ее, рявкнув:

— Прекрати верещать. Думаешь, меня сильно занимают твои шалости, когда такое творится?

— А что случилось? — насторожился Флэндри.

Хауксберг молча смерил его взглядом и ответил только через минуту:

— Хотел бы я знать, так ли уж вам ни о чем не известно. Очень хотел бы.

— Милорд, мне ничего не известно! — У Флэндри помутилось в голове. Значит, что-то действительно пошло не так, как надо.

— Когда сообщение о случившемся пришло в Дхангодхан, мы все, естественно, тут же вернулись в город, — сказал Хауксберг. — Сейчас, по моему указанию, должны арестовать Абрамса. Ну а вы — какое участие во всем этом принимали вы?

«Надо уходить. Надо, чтобы агент Абрамса сумел со мной встретиться».

— Я ничего не знаю, милорд. Разрешите уйти к себе.

— Стойте!

Перси сидела на постели, укрыв лицо в ладонях, и рыдала — негромко.

— Стойте, где стоите. Ни шагу, ясно? — Хауксберг достал пистолет и, не сводя с Флэндри глаз, сделал круг по комнате к видеофону. — Ага. Отключен? — Он привел аппарат в действие. — Лорда Оливейру.

Стояла густая тишина, пока включались многочисленные сканнеры системы. Наконец экран замигал, и появился посол.

— Хауксберг! Какого черта?

— Только что вернулся, — сказал виконт. — Нас известили о попытке проникнуть в архив премьера Брехдана. Попытка, возможно, удалась — и агент ушел. Премьер обвинил меня в соучастии. Естественно, с его стороны. Кто-то хочет сорвать мою миссию.

— Не обязательно, — опомнившись, сказал Оливейра. — Терра — не единственная соперница Мерсейи.

— Я так ему и ответил. Приготовьтесь поступить так же, когда получите официальную ноту. Однако нам следует проявить и добрую волю. Я отрядил мерсейцев арестовать командора Абрамса. Его доставят сюда. Поместите его под стражу.

— Лорд Хауксберг! Он имперский офицер и аккредитован при дипломатическом корпусе.

— Его задерживаем мы, терране. На основе полномочий, данных мне его величеством, я принимаю руководство на себя. И не советую обсуждать моих действий, если не хотите лишиться своего поста.

Оливейра побелел, однако поклонился.

— Очень хорошо, милорд. Попрошу, чтобы приказ был вручен мне в записи.

— Вы его получите, когда у меня будет время. Теперь насчет молодого Флэндри, помощника Абрамса. Случайно я захватил его здесь и, пожалуй, сначала сам его допрошу. Но приготовьте пару человек взять его под стражу, когда я скажу. А тем временем поднимайте свой штат, составляйте планы, готовьте объяснения и опровержения — скоро последует визит из здешнего министерства иностранных дел. Довольно с ним, — сказал Хауксберг, выключая связь. — Ну-ка вы, подите сюда и начинайте говорить.

Флэндри ступил вперед, словно в кошмарном сне. В голове у него роились мысли: Абрамс был прав. Осложнения в таких делах совсем ни к чему.

«Что теперь будет с ним?

Со мной? С Перси? С Террой?»

— Сядьте. — Хауксберг указал пистолетом на кресло и тут же отвел ствол в сторону. Он извлек из кармана плоскую коробочку, уже несколько успокоившись — как видно, начал входить во вкус дела.

Флэндри сел. Человек психологически проигрывает, когда смотрит снизу вверх. Да, здорово мы недооценили его светлость. Перси с красными глазами стояла в дверях спальни, обхватив себя руками и глотая воздух.

Хауксберг откинул крышку портсигара — Флэндри мимолетно отметил, как блеснуло чеканное серебро при флюоросвете — и сунул в зубы сигару.

— Какова ваша роль в этом спектакле? — спросил он.

— Никакой роли у меня нет, милорд, — пробормотал Флэндри. — Я не знаю… если бы я был замешан, разве мог я оказаться здесь в эту ночь?

— Отчего же. — Хауксберг спрятал портсигар и достал зажигалку. Его взгляд переместился на Перси: — А ты что скажешь, любовь моя?

— Я ничего не знаю, — прошептала она. — И он тоже. Клянусь.

— Склонен поверить, что ты ничего не знаешь. — Зажигалка щелкнула и высекла огонь. — В таком случае тебя, однако, довольно цинично использовали.

— Он не способен на это!

— Хм. — Хауксберг бросил зажигалку и выдохнул дым из ноздрей. — Возможно, вас обоих надули. Это выяснится, когда мы протестируем Абрамса.

— Вы не посмеете! — крикнул Флэндри. — Он офицер!

— На Терре определенно посмеют, мой мальчик. И я бы тоже тотчас же сделал бы это, невзирая на последствия, будь у нас нужное оборудование. У мерсейцев оно, конечно, есть. При необходимости я не побоюсь даже более громкого шума и передам Абрамса им. Моя миссия слишком важна, чтобы я стал считаться с буквой закона. Вы можете уберечь нас всех от множества неприятностей, если расскажете все, мичман. Если из ваших показаний станет ясно, что терранская делегация ни в чем не замешана — понимаете?

«Расскажи ему что-нибудь — все что угодно, лишь бы выбраться отсюда». Мозг у Флэндри точно окаменел.

— Как мы могли бы осуществить такое? — промямлил он. — Вы же знаете, какое за нами было наблюдение.

— А вы когда-нибудь слышали о провокаторах? Я никогда не верил, что Абрамс отправился сюда просто так, скуки ради. — Хауксберг переключил видеофон на запись. — Так что начните сначала, продолжите до конца, а там остановитесь. Зачем Абрамс вообще привлек вас к этому делу?