Хотел приподняться на локте и ответить, что ничего ужасного, на самом деле, с ним не происходит — подумаешь, меньше суток без воды и еды, — но язык был как ватный, а перед глазами плясали оранжевые пятнышки. «Don’t worry, guy. Easy, easy»[3], — сильные руки укладывают обратно, легкий укол в предплечье — и все затихает.

Окончательно придти в себя Сергей смог только через несколько часов. В каюте он был один, но, стоило ему пошевелиться, как тут же вошел знакомый по прошлому пробуждению человек в зеленой форме. Он улыбнулся, сверкнув белоснежными зубами («голливудская улыбка», — всплыл в голове заезженный штамп) и направился к приборной панели у изголовья Сергея. Скосив глаза, юноша наблюдал, как быстрые ловкие пальцы бегали по плоской панели, нажимая невидимые клавиши. Наконец человек оторвался от приборов и опустился на сиденье рядом с кроватью, материализовавшееся из пола по почти неуловимому движению руки.

— How do you feel?[4] — голос мужчины звучал дружелюбно, даже где-то весело. Эти звуки были приятны, как музыка. Вот только с английским у Сергея были проблемы.

— I do not understand you. My English is very bad,[5] — старательно выговаривая каждое слово, произнес он. Это была правда — понимал он язык через слово, а уж говорить и вовсе не мог.

— Oh! It’s not a great problem[6], — собеседник, выглядевший слегка удивленным, быстро сказал несколько непонятных слов в переговорное устройство, в виде браслета крепившееся на запястье. — Just wait a minute, my friend[7].

Уже в следующее мгновение створки двери разошлись, пропуская второго человека в зеленой форме. Он протянул врачу, как назвал про себя Сергей первого посетителя, небольшой серебристый ящичек и с такой же белозубой улыбкой дружески кивнул юноше. Тот попробовал улыбнуться в ответ. У него, видимо, получилось, потому что оба человека у кровати просияли еще радостнее, что казалось уже невозможным.

Врач открыл ящичек, надавил какие-то кнопки в нем. И вдруг Сергей почувствовал исходящую от незнакомого прибора опасность. Трудно было объяснить, какую именно, но он ощущал ее почти физически. В голове тревожно застучало, как от сильного прилива крови. Сергей еще не понимал, в чем дело, но ему отчаянно хотелось закрыть лицо руками, как в детстве. Он пересилил себя и вместо этого защитным жестом выставил вперед ладонь, слабо помотав головой.

— No, no! — он отчетливо слышал в собственном голосе страх. Не позволить этой штуке войти с ним в контакт… Вот оно! — осенило его. Этот прибор воздействует на мозг. Отсюда и страх. Нет, только не это. Хватит с него. И сил на блок уже нет — видимо, подействовали введенные в кровь успокаивающие препараты.

Мужчины, кажется, тоже почувствовали его волнение, потому что улыбки пропали, врач торопливо захлопнул крышку прибора и сделал знак помощнику. Тот поспешно вышел, успокаивающе помахав на прощание рукой Сергею.

— Don’t worry[8], — растерянно сказал оставшийся сидеть у кровати врач. — It’s not dangerous. Don’t be afraid, my friend, it’s the safe apparatus[9].

Видя, что Сергей не реагирует, собеседник осторожно открыл крышку прибора и поднес его к юноше, не трогая кнопок внутри. Тот дернулся, чтобы отстраниться, но врач только тихо пробормотал «Easy…» и нажатием незаметной кнопки приподнял изголовье кровати так, чтобы Сергей, полусидя, мог наблюдать за его руками. Дальнейшее объяснение сводилось к разговору а-ля капитан Кук — австралийский абориген. Сергей не мог не улыбнуться при виде серьезного взволнованного мужчины, тычущего пальцем в прибор и изо всех сил пытающегося донести тупому аборигену несколько слов на своем языке.

— It will help you to learn English. It’s… — врач пощелкал в воздухе пальцами свободной руки. — It’s the teacher of the English language. Do you understand me?[10]

Далее он объяснялся уже только жестами, для пущей ясности, хотя Сергей уже понял, что речь идет об устройстве, обучающем языку за сказочно короткий срок. Рассудив, что ему все равно придется как-то общаться со спасшими его людьми, а также — что терять ему уже нечего, он согласился.

Спустя пару часов он понимал все, что ему говорили, и прекрасно мог говорить по-английски сам. Ощущения были уже привычными, но приходилось все-таки слегка напрягаться, переключаясь на новый язык, слегка побаливала голова, да и слабость давала о себе знать. Однако Сергей отклонил все попытки врача (Барт Джонс и в самом деле оказался врачом патрульного корабля) уложить его отдыхать. Надо было спешить — с каждой минутой они удалялись от Сьенны. И так столько времени потеряли.

Едва кивнув на выданную Джонсом информацию о патрульном корабле «Скиф», который подобрал его на борт, Сергей торопливо начал рассказывать о том, как он оказался в открытом космосе. Не вдаваясь в подробности своего бегства, он старался также не проговориться о чем-то из своего прошлого. С самого вступления он озадачил врача своей мнимой амнезией, а потом сразу перешел к сути проблемы — к друзьям, оставшимся на Сьенне, и о том, что с ними происходит на этой планете.

Выслушав сбивчивый рассказ спасенного, Барт не просто удивился — он был шокирован. Картина, нарисованная Сергеем, его потрясла. Несколько раз врач хватался за какие-то приборы, порываясь измерить то ли давление, то ли температуру у рассказчика, потом отбрасывал эти попытки, но было уже понятно, что изложенное юношей, на его взгляд, не походило на обычный бред.

— Тебе надо поговорить с Тэйлором, — наконец, сказал Барт. — Пусть командир сам разбирается. Но если ты говоришь правду, то у нас впереди веселое приключение, — при этих словах Джонс совсем не выглядел веселящимся. — А уж какая сенсация для Содружества!

Сэд Тэйлор, командир «Скифа», оказался шокирован не меньше Джонса, но взял себя в руки намного быстрее.

— Я должен связаться с Землей, после этого решим, что нам делать, — коротко ответил он на немой вопрос врача и стремительно вышел из медицинской каюты.

— Судя по всему, Тэйлор уже готов вернуться и сесть на планету, — после недолгого молчания сообщил Барт. — У нас со Сьенной договор о сотрудничестве и ненападении, и нам не нужно брать ее с боем. Но сможем ли мы вытащить твоих друзей, парень, я не знаю. Если все так, как ты говоришь, то это значит, что на Сьенне есть тайная жизнь, в которую нас не посвятят просто так. И ведь твои друзья там не одни. Судя по твоему рассказу, там много нуждающихся в помощи. Мы не сможем спасти всех.

Джонс говорил так, что стало ясно, что он уже верит Сергею. Это обнадеживало. Значит, все обстоит так, как он и думал — Земля не знает о подземельях Сьенны. Знают только те, кто сам на Земле ведет подпольный образ жизни, люди вроде Дика. Чем он, кстати, занимается? Наркотики? Оружие? Терроризм? В голову приходили мысли одна хуже другой. А сколько еще неизвестных ему видов преступлений появилось за прошедшие триста лет? Одновременно с этими размышлениями, Сергей думал и о том, удалось ли Дику покинуть планету, не возбудив подозрений. Он уже знал, что его бывший хозяин занимается какими-то грязными делами, а беспокоился о нем едва ли не больше, чем о своих друзьях в подземных камерах.

— Я не смогу сказать вам, кто еще находится в подземном городе, — отозвался вслух Сергей. — Я помню только этих семерых.

Это была правда. Он не мог назвать никого из других землян. Сьерры соблюдали осторожность, и пленники могли столкнуться друг с другом только случайно, в городе, сопровождая своих хозяев, или на аренах, как Павел с Федором. А уж имен друг друга люди, лишенные памяти, не знали тем более, и не стремились узнать. Вероятно, им просто не приходило это в голову.