Много людей погибло от стрел, выпущенных с одной и другой стороны. Арнау вспоминал свист вылетавших из его арбалета стрел, когда он стоял за скалой, напротив замка Беллагварда.
Внезапно, прервав его воспоминания, раздался взрыв смеха. Кто мог смеяться во время боя? Барселона была в опасности, люди гибли. Как можно хохотать в такой ситуации? Арнау и Гилльем переглянулись, пожав плечами. Но это действительно был смех, и он становился все громче и громче. Они стали искать какое-нибудь защищенное место, чтобы увидеть бой и понять, что происходит на самом деле. Экипажи многих каталонских кораблей во второй и третьей линиях, несмотря на шквал летящих стрел, смеялись над кастильцами, кричали им и насмехались над ними.
Со своих кораблей кастильцы пытались стрелять из катапульт, но делали это так неточно, что камни падали один за другим в море. Некоторые камни, обрушиваясь в воду, поднимали целый столб брызг. Арнау и Гилльем посмотрели друг на друга и ухмыльнулись. Люди на кораблях не переставали отпускать шутки в адрес кастильцев, а берег, заполненный горожанами, которые в одночасье стали солдатами, тоже гремел от смеха.
В течение всего дня каталонцы насмехались над кастильскими артиллеристами, которые промахивались раз за разом.
— Не хотелось бы мне быть на галере Педро Жестокого, — заметил Гилльем, посмеиваясь.
— Да, — откликнулся Арнау, — трудно представить, что он сделает с этими подмастерьями.
Эта ночь была совсем не такая, как предыдущая. Арнау и Гилльему пришлось ухаживать за многочисленными ранеными, которые появились на китобойце. Они перевязывали им раны, помогали спускаться в лодки, которые должны были отвезти их на берег. Даже в самом корабле было полно вражеских стрел. Когда прибыло пополнение и солдаты поднялись на борт, ночь уже почти закончилась. Арнау и Гилльем решили немного отдохнуть перед началом нового дня.
Как только первый луч света разбудил каталонцев, в порту Барселоны снова загрохотал смех, подкрепленный едкими шутками и оскорблениями.
Арнау, израсходовав свои стрелы, вместе с Гилльемом сидел в укрытии и наблюдал за боем.
— Смотри, — сказал ему мавр, показывая на кастильские галеры, — они подходят гораздо ближе, чем вчера.
Очевидно, король Кастилии решил как можно скорее покончить с насмешками каталонцев и направился прямо на китобоец.
— Скажи им, чтобы перестали смеяться, — с тревогой в голосе произнес Гилльем, пристально глядя на приближающиеся корабли кастильцев.
Педро IV поспешил на защиту китобойца и подошел к нему, насколько это позволяли таски. Разгорелся новый бой; Арнау и Гилльем находились так близко от королевской галеры, что могли дотронуться до нее.
Они хорошо видели короля и его рыцарей.
Две галеры стали боком, каждая со своей стороны тасок. Кастильцы стреляли из катапульт, так что камни долетали до носа судна. Арнау внимательно осмотрел королевскую галеру: похоже, потерь пока не было.
Король и его люди оставались на палубе, а корабль совершенно не пострадал от выстрелов.
— Это — бомбарда? — спросил Арнау, показывая на пушку, к которой направился Педро IV.
— Да, — ответил Гилльем.
Он видел, как ее поднимали на галеру, когда король готовил свой флот, полагая, что кастильцы собирались нападать на Мальорку.
— Бомбарда на корабле?
— Да, — еще раз подтвердил Гилльем.
— Наверное, впервые галеру вооружают бомбардой, — сказал Арнау, прислушиваясь к приказам, которые король отдавал своим артиллеристам, — я никогда не видел…
— Я тоже…
Их разговор был заглушен грохотом, который произвела бомбарда, выстреливая большим камнем. Оба повернулись к кастильской галере.
— Молодец! — крикнули они одновременно, когда камнем снесло мачту.
Над всеми каталонскими кораблями раздались восторженные крики.
Король приказал зарядить бомбарду снова. Падение мачты вызвало замешательство в рядах кастильцев, и они на какое-то время перестали отвечать выстрелами своих катапульт. Следующий выстрел бомбарды попал точно в бак корабля и разбил его в щепки.
Кастильцы начали отходить от тасок.
Постоянные насмешки и бомбарда королевской галеры заставили противника задуматься, и по истечении двух часов Педро Жестокий приказал своему флоту снять осаду и направиться в сторону Ибисы.
Стоя на палубе, Арнау и Гилльем вместе с несколькими офицерами короля наблюдали за отступлением кастильской армады. Колокола города снова начали звонить.
— Теперь нам придется снимать с мели этот корабль, — заметил Арнау.
— Мы сами это сделаем, — услышал он чей-то голос. Арнау повернулся и увидел перед собой офицера, который только что поднялся на борт китобойца. — Его величество ждет вас на королевской галере.
Королю понадобилось две ночи, чтобы узнать, кто такой Арнау Эстаньол. «Состоятельный человек, — доложили ему советники Барселоны, — сказочно богатый, ваше величество». Король слушал без особого интереса все, что рассказывали ему об Арнау придворные: о времени, когда он был бастайшем, о его службе под командованием Эйксимэна д’Эспарсы, его преданности Святой Марии. Но как только монарх услышал, что богатый Эстаньол был вдовцом, глазки его величества раскрылись. «Богатый и вдовый, — подумал Педро Церемонный. — А что, если мы избавимся от этой…»
— Арнау Эстаньол! — представил его громким голосом один из камергеров короля. — Гражданин Барселоны.
Король, восседающий в кресле, которое стояло на палубе, был окружен множеством знатных персон, рыцарей, советников и старшин города, поднявшихся на королевскую галеру после отступления кастильцев.
Гилльем остался у борта, затерявшись среди тех, кто толпился возле короля.
Арнау хотел было опуститься на колено, но король приказал ему подняться.
— Мы очень довольны вашим поступком, — начал король. — Ваша отвага и ум сыграли решающую роль в этой битве.
Король замолчал. Арнау колебался: должен ли он что-то сказать в ответ или нужно подождать? Все присутствующие выжидательно смотрели на него.
— Мы, — продолжал монарх, — в благодарность за ваш подвиг хотим наделить вас своей милостью.
«И что теперь?» — подумал Арнау. Как ему отреагировать? Какой милостью мог наделить его король? У него уже было все, что можно пожелать…
— Мы отдаем вам в жены нашу воспитанницу Элионор, в приданое за которую вы получите баронства Граноллерс, Сант-Висенс дельс Орте и Кальдес де Монтбуй.
Все присутствующие стали перешептываться; некоторые зааплодировали. В жены! Он сказал, в жены? Арнау повернулся в поисках Гилльема, но не нашел его. Знать и рыцари улыбались ему.
— Вы недовольны, господин барон? — спросил его король, заметив, что Арнау растерялся.
Арнау снова повернулся к королю. Господин барон? Женитьба? Для чего все это? Знать и рыцари молчали, глядя на сконфузившегося менялу. Король смотрел на него пронизывающим взглядом. Арнау продолжал лихорадочно думать: «Элионор? Воспитанница короля? Я не могу прогневить его величество!»
— Нет… я хочу сказать, да, ваше величество, — забормотал Арнау. — Благодарю вас за вашу милость.
— Да будет так, — с важностью произнес Педро IV.
Он поднялся, и его свита последовала за ним. Некоторые хлопали Арнау по спине и поздравляли его, но он ничего не понял из того, что ему говорили. Вскоре Арнау остался один, только что окружавшие его люди исчезли. Он повернулся к Гилльему, который стоял, облокотившись о борт, и смотрел на него.
Арнау раскрыл было объятия, но мавр лишь кивнул в сторону короля и его придворных, и он быстро опустил руки.
Прибытие Арнау на берег было отмечено, как и прибытие самого короля. Весь город восторженно встречал своего героя; он едва успевал принимать поздравления и пожимать руки горожанам. Каждый хотел увидеть спасителя Барселоны, но Арнау был настолько ошеломлен решением короля, что не замечал ничего вокруг.
Сейчас, когда все было в порядке, когда он был счастлив, король вдруг надумал женить его. Горожане неотступно шли за ним от берега до самой лавки, и, когда он вошел в свой дом, оставались перед входом, громко скандируя его имя.