Этот документ готовился после ликвидации Временным правительством Департамента полиции и Отдельного корпуса жандармов, т. е. в ситуации, когда противодействовать леворадикальным партиям, сепаратистам и националистам в России было некому. В Сибири в 1919 году уже существовали органы внутренних дел, которые помимо борьбы с уголовными элементами занимались политическим сыском. Более того, 7 марта 1919 года Верховный правитель утвердил постановление Совета министров об учреждении при Департаменте милиции МВД «Особого отдела государственной охраны» и соответствующих управлений на местах. В губерниях, областях и уездах создавались отряды особого назначения. Между особым отделом и органами контрразведки существовал обмен информацией[48].

Была ли необходимость оставлять за военной контрразведкой функции политического сыска? Думается, что в условиях Гражданской войны, когда действующая армия и тыловые районы подвергались интенсивному воздействию враждебных элементов, такая мера являлась оправданной. В поле зрения контрразведки находились большевистские подпольные группы, эсеровские и другие общественные организации, пресса, неблагонадежные военные и политические деятели, дезертиры, рабочие коллективы, казачьи атаманы, крестьянство, спекулянты и т. д. «Вакханалия спекуляции и страшных интриг — вот почти единственный источник того, что у нас до сего времени еще фронт, что мы еще не победили, — писал начальник отдела контрразведки и военного контроля полковник Н.П. Злобин. — Со всем этим должна вестись борьба и в настоящее время повсеместной войны во все области жизни армии и ее тыла должна быть допущена контрразведка»[49].

В то же время следует отмстить, что широкая трактовка понятия «могут благоприятствовать или фактически благоприятствуют» позволяла контрразведке подвергать арестам кого угодно и за что угодно. Например, обвинить в большевизме рабочих, высказывавших недовольство своей низкой заработной платой. С другой стороны, обтекаемость трактовки не позволяла разграничивать сферы деятельности контрразведывательных подразделений и органов внутренних дел. Поэтому объектами оперативных разработок обеих структур неоднократно становились одни и те же большевистские организации.

Вернемся к вышеупомянутому приказу № 340, согласно которому безопасность войск и прифронтовой полосы обеспечивали контрразведывательная и военно-контрольная служба. Органами контрразведки являлись: отдел контрразведки и военного контроля штаба ВГК; контрразведывательное отделение штаба ВГК; контрразведывательные отделения штабов армий и корпусов; контрразведывательные пункты дивизий. КРО армий осуществляли организацию контрразведки в районе штабов, а также направляли работу в корпусах и дивизиях. К органам военно-контрольной службы относились: военно-контрольные отделения (ВКО) в районе армии при военно-административном управлении (ВАУ); ВКО военного округа на ТВД при помощнике начальника военного округа по военно-административному управлению; местные военноконтрольные отделения и пункты в районе армии и в районе округа на ТВД.

Границы контрразведывательных и военно-контрольных районов в пределах армии устанавливались распоряжением штабов армий.

Координацией их деятельности занимался генерал-квартирмейстер при Верховном главнокомандующем. Общее руководство контрразведывательной службой в корпусном районе, военно-контрольной службой в районе армии и округа на ТВД лежало на генерал-квартирмейстерах штабов армий, начальниках военно-административного управлений районов армий и помощниках начальников военного округа по военно-административному управлению на ТВД.

Контрразведывательный отдел штаба ВГК ведал общим руководством контрразведки, разрабатывал необходимые меры по борьбе с антигосударственными преступлениями и инспектировал нижестоящие органы контрразведки.

КРО Ставки организовывало контрразведывательное наблюдение за штабом ВГК, непосредственно занималось выявлением шпионских организаций и лиц, «благоприятствовавших неприятелю». Те же задачи решали и КРО армий в своей зоне ответственности, они также должны были руководить работой контрразведывательных органов в корпусах и дивизиях[50].

Контрразведке вменялось в обязанность следить за военнослужащими, а военному контролю — за гражданскими лицами. Данная система, по замыслу составителей документа, создавалась лишь на время Гражданской войны. В будущем работу контрразведки предполагалось ограничить борьбой со шпионажем, а военный контроль, «обеспечивающий порядок и общественное спокойствие», передать органам внутренних дел[51].

Однако, по компетентному мнению полковника Н.П. Злобина, образование военно-контрольных органов при военно-административном управлении, дублировавших деятельность КРО и КРП, подчиненных штабам армий, корпусов и дивизий, приводило к нежелательным трениям между ними: военно-контрольные отделения ВАУ создавались в тех же населенных пунктах, где организовывались местные КРО и КРП. Полковник Н.П. Злобин считал, что контрразведывательная и военно-контрольная службы должны быть слиты в одну, «с установлением единого рода учреждений, что создаст правильную связь между ними и даст возможность правильно командовать ими»[52].

Таким образом, приказ № 340, видимо, подготовленный непрофессионалами и подписанный совершенно незнакомым с сущностью работы спецслужб генерал-майором Д.А. Лебедевым, внес путаницу в организацию работы контрразведки на театре военных действий, привел к дублированию функций, увеличению численности личного состава органов безопасности, перерасходу денежных средств.

Обратим внимание на смету расходов по содержанию контрразведывательных органов. Так, отдел контрразведки и военного контроля совместно с КРО штаба ВГК ежемесячно обходился казне в 103 485 руб. (40 ООО руб. единовременных расходов на обзаведение); КРО штаба армии—65 525 (25 ООО); КРО штаба корпуса — 39 750 (20 ООО); КРП штаба дивизии — 23 100 (10 000); местного ВКО в районе армии и в районе военного округа на ТВД — 62 750 (25 000); ВКО в районе армии и военного округа на ТВД — 96 825 (35 000); местного ВКП — 25 900 (10 000)[53]. Цифры беспристрастно свидетельствуют: военно-контрольные органы обходились казне дороже контрразведывательных.

Начальник ОКРВК полковник Н.П. Злобин обращал внимание 2-го генерал-квартирмейстера штаба ВГК и на ошибочный подход при разработке штатов, когда за основу бралось количество и род должностей, по которым строилась работа учреждений, вместо того чтобы сделать наоборот. В результате этой ошибки учреждались должности, назначение которых оставалось непонятным. Вместе с тем отсутствовали специалисты, в которых нуждалась контрразведывательная служба — например, офицеры, занимавшиеся обработкой и анализом информации, следователи, заведующие наружным наблюдением, и пр. По оценке полковника Н.П. Злобина, увеличения штатов не было. Количество личного состава увеличивалось за счет прикомандированных офицеров для поручений, выполнявших большой объем работы[54].

Обеспечением безопасности тыла колчаковской армии занималась сеть контрразведывательных отделений и пунктов на всей территории Сибири и Дальнего Востока. На верху пирамиды находилась контрразведывательная часть осведомительного отдела Главного штаба (37 человек), состоявшая из центрального контрразведывательного отделения (ЦКРО) и центрального регистрационного бюро (ЦРБ)[55]. Ниже находились КРО управлений генерал-квартирмейстеров штабов Омского, Иркутского и Приамурского военных округов. Начальники контрразведывательных отделений руководили контрразведывательными пунктами, учрежденными на подведомственной территории.