Обращает на себя внимание «Инструкция по руководству агентурой», которой, в частности, классифицировались источники информации: «Основаниями к агентурному исследованию и дальнейшему дознанию могут служить: 1) личные наблюдения агентов; 2) сообщения официальных мест и лиц; 3) сообщения частных лиц; 4) анонимные сообщения»[92].

Свои обязанности контрразведка выполняла на основе целого комплекса источников: донесений собственных агентов; полицейских органов; перлюстрации; радиоперехвата; сведений, полученных от частных лиц. Получение информации от союзных контрразведок (американской, английской, бельгийской и французской) было ограниченным. Более того, военно-регистрационное отделение находилось в зависимости от контрразведывательных органов интервентов, которые держали под своим надзором всех граждан Северной области, арестовывая их под видом большевиков и военнопленных. Даже мелкие, незначительные вопросы коллежский асессор М.К. Рындин и его подчиненные согласовывали с союзным военным контролем, что вызвало недовольство руководителя ВРС. По его словам, союзная контрразведка, «руководимая чуждыми нам мотивами, совершенно не в состоянии справляться со своей сложной задачей: общество было взволновано и озлоблено массовыми насильственными арестами граждан и военнослужащих»[93]. В то же время не знакомая с местными условиями иностранная контрразведка оказалась не в состоянии справиться «со своей сложной задачей»[94].

Исследователи отмечают нежелание сотрудников союзного военного контроля, особенно англичан, выполнять законы и постановления, принятые Временным правительством Северной области, что «негативно сказывалось на установлении профессиональных контактов с русскими коллегами». Согласно докладу разведчика X. Мартина, «британцы были склонны обращаться с русскими как с низшими»[95].

Временный штат контрразведки был утвержден врид командующего войсками контр-адмиралом Н.Э. Викорстом только 6 ноября 1918 года. Военно-регистрационное отделение состояло из 81 человека. При нем имелись: военно-контрольная команда и команда наблюдателей. Максимальное количество ее чинов было установлено в 30 человек, военно-контрольной команды — 75. Личный состав в эти подразделения набирался по мере надобности, определяемой руководством контрразведки. 16 декабря 1918 года был создан Чекуевский особый контрольный контрразведывательный пункт (1 июня 1919 года переименован в Онежское отделение военно-полевого контроля), несколько позже — Селецкий и Обозерский военно-контрольные пункты. Для ведения контрразведывательной деятельности в малонаселенных или отдаленных районах области, где создавать военно-контрольные пункты было нецелесообразно, приходилось прибегать к услугам отдельных агентов[96].

После преобразования военно-регистрационного отделения в военно-регистрационную службу ее центральный аппарат состоял из общей канцелярии, отдела дознания и регистрационной части (заведующий специальной регистрацией, регистрационный отдел, фотографический отдел и отдел пропусков). Ей подчинялись служба Архангельского военно-контрольного района, военно-регистрационное бюро в Онеге, Обозерский, Чекуевский, Селецкий и Емецкий военно-контрольные пункты, Архангельское, Холмогорское, Пинежское, Двинское, Онежское, Тарасовское, Железнодорожное, Мезенское, Тыловое, Мурманское отделения.

Численность военно-регистрационной службы, имевшей пирамидальную структуру, доходила до 450 человек (в октябре 1919 года в центральном аппарате числилось 115 сотрудников вместе с рассыльными и сторожами)[97].

По подсчетам историка А.А. Иванова, в июне 1919 года в войсках Северной области на одного контрразведчика приходился 101 военнослужащий, а в 6-й Красной армии на одного сотрудника особого отдела—223, что демонстрирует численное превосходство белых над красными[98].

Историк отмечает также относительную независимость от центральной администрации отдельных региональных органов военного контроля. По его мнению, некоторой автономией от Архангельска пользовались Мурманское военно-регистрационное бюро (до его включения в структуру штаба 2-го пехотного полка в начале 1919 года), получавшее финансирование от союзников и местной администрации, и военно-контрольный район под командованием капитана М.В. Бастракова[99].

С целью повышения эффективности работы контрразведки 1 июня 1919 года генерал-лейтенант Е.К. Миллер утвердил штат и «Временное положение о полевом военном контроле», на который возлагались задачи по обнаружению, предупреждению и пресечению деятельности агентов советской власти и содействующих им лиц в пределах Северной области. Учреждались полевые и тыловые отделения военного контроля. Первые действовали в районах дислокации войск, вторые — в тылу[100].

Согласно инструкции начальникам отделений полевого военного контроля в войсковых районах, утвержденной 28 июня 1919 года, на них возлагались задачи по сбору информации о состоянии расположенных в зоне их ответственности воинских частей, об отношениях между офицерами и солдатами, их настроениях, политических взглядах и т. д.

Аналогичные сведения собирались и в отношении жителей населенных пунктов[101].

В августе 1919 года генерал-лейтенант Е.К. Миллер издал приказ, ужесточавший наказание для гражданских лиц, мешавших работе сотрудников ВРС.

Нарушение данного приказа грозило либо тюремным заключением до трех месяцев, либо штрафом до 3000 рублей[102].

Уход интервентов с Северной области, а вместе с этим и ликвидация союзного военного контроля, совершенствование нормативно-правовой базы, увеличение финансирования послужило толчком к развитию белогвардейских контрразведывательных органов. Произошли изменения и в центральном аппарате ВРС. Он состоял из четырех подразделений: общей канцелярии, отдела дознаний, полевого контроля, регистрационной части. Низовыми подразделениями ВРС являлись служба Архангельского военно-контрольного района и отделение Военно-регистрационной службы Мурманского района. Последнее включало в себя: Кемский военно-контрольный пункт (тыловой); военно-контрольный пункт Попов Остров; тыловой пункт военного контроля в селе Сорока; полевой военно-контрольный пункт Медвежья Гора; тыловой военно-контрольный пункт в Мурманске; Повенецкий военно-контрольный пункт; военно-контрольный пункт Кандалакша; контрольный офицер на острове Соловецком. Кроме того, в войсковых районах имелись: военный контроль Онежского войскового района, Отделение железнодорожного военного контроля, Отделение полевого военного контроля Пинежского войскового района, Отделение полевого военного контроля Селецкого войскового района, отделение полевого военного контроля войскового района «Двина-Форс»[103].

Таким образом, для спецслужб Севера России также были характерны преемственность организационной структуры и нормативно-правовой базы контрразведывательной службы самодержавия и Временного правительства. Несмотря на то что создание союзного военного контроля в некоторой степени тормозило развитие белогвардейской контрразведки, ее руководителям удалось создать разветвленную систему войсковых и территориальных органов безопасности с единым руководящим центром.

На Северо-Западе России также соблюдается преемственность организационной структуры и нормативно-правовой базы белогвардейской контрразведки. Поэтому их функции сводились к борьбе со шпионажем, выявлении в воинских частях и среди местных жителей сторонников советской власти, наблюдению за настроениями населения. Поскольку на занимаемой территории не существовало стабильного административного аппарата, то органам контрразведки и военной комендатуры приходилось осуществлять еще и функции местной власти. Некомпетентность, отсутствие необходимой и своевременной информации приводили к тому, что контрразведчики, осуществляя многочисленные аресты, нередко ошибались и задерживали невиновных людей, самоуправно вершили суд и исполняли вынесенные самими же приговоры. Во избежание недоразумений и излишних нареканий приказом по Северо-Западной армии № 136 от 1 июля 1919 года специально оговаривалось, что функции контрразведки заканчиваются следствием и заключением по делу[104].