Несмотря на арест руководителя подполья и разгром Иностранной коллегии, закрепить успех белым не удалось. 2 апреля 1919 года французским штабом было сделано объявление об эвакуации, и через два дня интервенты покинули город.

После возвращения белых в Одессу новый этап борьбы с подпольем не был столь продуктивным, как ранее. К тому времени В.Г. Орлов уже возглавлял КРЧ особого отделения отдела Генштаба. Местным КРО руководил чиновник Кирпичников.

Заняв Одессу, белогвардейцы начали расправу над большевиками. Как следует из воспоминаний следователя отделения капитана С.В. Устинова, появившиеся «самочинные» контрразведки арестовывали ни в чем не повинных людей, забирали у них документы, деньги, драгоценности и отправляли в тюрьму без предъявления какого-либо обвинения. За контрразведкой числилось 1800 арестованных. Занятые поступившими в изобилии делами, органы безопасности белых не имели возможности разобраться в создавшемся хаосе[262]. По данным H.Л. Соболя, на 28 декабря 1919 года в тюрьме находилось 1075 человек, 800 из которых обвинялись в принадлежности к большевикам и им сочувствующим[263].

По свидетельству С.В. Устинова, возглавлявший КРО чиновник Кирпичников брал крупные взятки, «…очень часто без всяких оснований прекращал дела, не считаясь с заключением следователя, и освобождал своей властью арестованных, преступная деятельность которых была несомненна». Но Кирпичников был не одинок. Далее С.В. Устинов пишет: «Наши агенты завели секретные отношения с большевиками, обеспечивая себе службу на случай их прихода. В том, что среди наших агентов были провокаторы, которые состояли также на службе у большевиков, в том я никогда не сомневался, так как, к сожалению, такое явление наблюдалось постоянно, где приходилось прибегать к помощи сомнительной агентуры и оплачивать ее труп грошами»[264]. Возможно, поэтому арестованные контрразведкой и заключенные в одесскую тюрьму чекисты остались живы и дождались освобождения города[265].

«…не было такого преступления, за которое нельзя было откупиться от суда и расправы добровольцев, — свидетельствовал один из очевидцев. — Не было греха, который за взятку не был бы отпущен. Многие арестованные, подчас совсем невинные даже с точки зрения добровольцев, мучительно умирали только потому, что у них не было денег для подкупа»[266]. Другие источники свидетельствуют, что крупные взятки далеко не всегда спасали арестованных подпольщиков от сурового приговора.

Общая безалаберность, беспринципность, коррумпированность и низкий профессионализм сотрудников не позволяли одесской контрразведке оказать достойное противодействие большевистскому подполью. Даже когда деникинская армия находилась под Москвой, в городе нелегально издавалась газета «Одесский коммунист», предрекавшая возвращение большевиков к Рождеству. В одном из 19 выпущенных номеров дате был опубликован добытый подпольщиками приказ по армии, не предназначавшийся для широкой огласки[267].

Контрразведка все же смогла арестовать ряд работников одесского подполья. Погибли руководитель разведывательного отдела военно-революционного штаба А.В. Хворостин и сменивший его П. Лазарев, секретарь союза металлистов Горбатов.

4 января 1920 года была осуждена группа молодежи: 9 человек из 17 военно-полевой суд приговорил к смертной казни[268].

«…Все эти шпики, испытанные старые полицейские и жандармские ищейки слишком мало были знакомы с новыми методами нашей подпольной работы, и нужен был с лишком полугодовой опыт, чтобы напасть на один верный след, впоследствии обнаруживший часть нашей организации и приведший к делу 17-ти», — писал о своих противниках руководитель военно-революционного повстанческого штаба С.Б. Ингулов[269].

Произведенные в Одессе аресты мало повлияли на деятельность большевиков. В ноябре 1919 года они смогли провести общегородскую подпольную конференцию, которая дала вновь избранному горкому директиву по дезорганизации белогвардейского тыла[270].

Контрразведчики выявили сотни лиц, чья враждебная деятельность наносила вред безопасности тыла, и принимали меры к их розыску. В частности, в конце 1919 года временно исполнявший должность начальника КРО при штабе главноначальствующего и командующего войсками Терско-Дагестанского края направил начальнику КРЧ штаба главкома ВСЮР список, в котором значилось 1363 человека: представители органов советской власти, командиры соединений и частей, комиссары, сотрудники ЧК и пр.[271]

К числу крупных операций, проведенных деникинской контрразведкой, историк В.Ж. Цветков относит четырехкратную ликвидацию всех большевистских организаций в Харькове в августе — октябре 1919 года, а также подпольных комитетов в Одессе, Николаеве, Киеве летом — осенью 1919 года[272].

Заметим, что некоторые выводы, сделанные исследователем, не являются бесспорными. Это, прежде всего, относится к материалам о разгроме подполья в Харькове и Николаеве. Участник большевистского подполья на Дону и на Украине П.И. Долгип пишет, что харьковский подпольный ревком контрразведка ликвидировала три раза. «Четвертый подпольный ревком, ставший сразу после гибели третьего на боевой пост, привел подпольную группу бойцов к победе, несмотря на провокации, провалы». Еще один участник подполья — М.Н. Ленау — опровергает сообщение начальника штаба 3-го армейского корпуса о ликвидации подпольной организации в Николаеве 20 ноября 1919 года: «Ни один из членов комитета, никто из активных подпольных работников партии не был арестован. В тот же день состоялось собрание подпольной организации»[273].

В данном случае, на наш взгляд, советские источники вызывают больше доверия, нежели белогвардейские, поскольку контрразведка, видимо, не располагавшая всесторонней информацией о подполье, произведя аресты многих его членов, докладывала начальству о полном разгроме организаций. Эти сведения не всегда отражали реальное положение вещей.

И тем не менее вышеприведенные факты свидетельствуют о достаточно эффективной работе деникинских спецслужб, сумевших нанести ряд серьезных ударов по большевистскому подполью и тем самым не допустить вооруженных восстаний в крупных городах Юга России.

Контрразведке иногда удавалось осуществлять агентурные проникновения в большевистские организации. Так, в середине июня 1919 года спецслужбой было перехвачено письмо от бакинских большевиков, в котором передавались инструкции по взрыву железнодорожного полотна в районе Дербента. Арестовав исполнителя диверсионного акта слесаря С. Дрожжина, контрразведка внедрила секретного сотрудника в организацию и установила наружное наблюдение за конспиративными квартирами, что позволило установить ряд причастных к ней лиц, арестовать курьера вместе с перепиской, давшей новые нити к выяснению остальных ячеек Северного Кавказа[274].

По признанию С.Б. Ингулова, одной из причин провалов являлось предательство в собственных рядах: «…наша внутренняя провокация… дала контрразведке гораздо больше дел, чем вся масса официальных и секретных сотрудников… Подполье всегда рождало провокаторов, деникинско-врангелевское — особенно. Украина насчитывает в числе провокаторов, активно работавших в деникинских контрразведках, членов партии, при Советской власти занимавших посты председателей Исполкомов». По его мнению, во время легального существования советской власти появилась прослойка партийных работников с «чиновничьими навыками», которые были перенесены в подполье и несли «провалы за провалами»[275]. Украинский исследователь В.В. Крестьянников тоже пишет, что агентом контрразведки являлся член крымского подпольного обкома РКП(б) А. Ахтырский[276].