— Зови свою… Я ей сейчас устрою!

— Леночка, деточка, где ты бродишь? Пожилой следователь так по тебе соскучился!

— Чувствует мое девичье сердце, что это не к добру.

— Твое девичье сердечко тебя не обманывает, наркоманка чертова! Я сейчас из тебя всю душу вытрясу, и твой Аптекарь тебе не поможет.

— А я в его помощи и не нуждаюсь. Сама за себя вполне могу постоять.

— Правда? Лена, извини меня, я не хотел тебя обидеть. Только не надо плакать, ради Бога!

— Высокий милицейский чин, стоя по колено в навозе, извиняется перед проституткой и наркоманкой. Финальная сцена шедевра соцреализма под названием «Доярка и кочегар». Чем это я вас так растрогала?

— Честно? Абсолютно ничем. Если бы не Аптекарь, который мне сейчас нужен больше, чем когда бы то ни было, ты бы давно уже глотала лагерную баланду. Наши архивы могут поведать массу любопытного о творческом пути девушки бледной со взором горящим, которая носит гордую кличку «Статуэтка». Но об этом позже. Сейчас ответь мне на такой вопрос. Откуда ты знаешь, что я работаю на антинаркотический департамент?

— Аркадий сказал.

— Так. А этот стервец откуда знает?

— Он мне не докладывал.

— Так. Ну что же, придется обратить вновь обратить свой пристальный взгляд на бюро по предоставлению экстремальных сексуальных услуг под названием «Уникум». И успокойся, успокойся. Как я понимаю, Аптекарь посадить тебя не позволит не при каких обстоятельствах, а сам он мне явно не по зубам. На сегодняшний день, по крайней мере. Я правильно рассуждаю, Аптекарь?

— О том, чтобы ее посадить, ты даже не вспоминай. Это тебе не по зубам, тут ты прав. Так что ты ее без дела не обижай, тем более что у нее слезы близко. Хочешь ее спросить что-то — спрашивай. Я с тобой всегда взаимовыгодно сотрудничал, не думаю, что-то измениться в обозримом будущем. А на понт ее брать не надо, она у меня и так…

— Извини, Аптекарь, извини. Я знаю. Хочешь, я тебе адрес дам одной цыганки. Только ты не смейся. Рамадановская-Рюмина, Гизелла, 72 года, руководит цыганской мафией. Так вот она самая настоящая… не знаю даже, как и сказать… ну, в общем, она поворожит, и все пройдет. Никакой психиатр так не сможет. Помню, у нас один оперативный работник совсем спился. Ну, то есть, из белой горячки не выходил, в натуре. Так вот она…

— Вы у меня что-то хотели спросить, пожилой следователь, или сами мне хотите что-то рассказать?

— Ох, Ленка, а стариковских разговоров, я посмотрю, ой не любишь. Ну, не хочешь, как хочешь. Тогда расскажи нам, за что тебя Офелия побила. Объясни Аптекарю, почему блядство не является грехом и при каких обстоятельствах тюбетейки в разные стороны разлетаются. А мы послушаем.

— А что, собственно, рассказывать? Ну избила меня эта дура. Пусть скажет спасибо, что я до сих пор не попросила Аптекаря разобраться с ней, а то бы она сейчас сыром горячим какала.

— Лена, когда-то присутствующий здесь пожилой следователь утверждал, что жена — это самая дорогая проститутка на половом пути мужчины. Ты же мне не жена, а любимая сексуальная рабыня, что еще дороже. Так какая дура тебя избила?

— Только не надо за меня мстить, пожалуйста. Эта пессимистическая комедия того не стоит. Работала у нас в «Уникуме» в качестве натуральной мазохистки одна чучмечка. Пользовалась заслуженным успехом у истинных ценителей. Как-то в ее присутствии я сказала, что в хозяйстве мусульманина женщина занимает почётное 14-е место. После сломанной мотыги. Почему-то она приняла это на свой счет. Вероятно, у нее с мотыгой связаны особенно чувственные воспоминания. Короче говоря, после моих слов она возбудилась. Слово за слово, она вся побелела и полезла драться. Я, вообще-то говоря, девушка смелая и никого не боюсь. Но это пока идет интеллигентная беседа, а когда дело доходит до мордобоя — я теряюсь.

— Ладно, оставим тему героических свершений сотрудниц «Уникума». Пока. И вернемся к нашим наркотикам. Так что это за курдский героин такой? Люблю слушать энергичных и политически образованных людей в диапазоне от 22-х до 70 лет. Просвети политически безграмотного работника правоохранительных органов.

— Легко. Для сборов высоких урожаев опиумного мака нужен жаркий климат, высокие горы и благоприятная политическая ситуация. Почему таких больших успехов в сборе опиумного мака в последние годы достигли труженики полей Афганистана? Ответ прост: жара и горы там есть, но пока страной правили талибы, там не то, что героин не выращивали, там даже шахматы были запрещены. Потом США отправили движение талибан на свалку истории, и граждане Афганистана обрели долгожданную свободу. В результате свободные афганцы быстро организовали мощную героинодобывающие сельское хозяйство и промышленность. Далее, через прозрачные таджикско-афганские рубежи, героин хлынул в Россию и далее на северо-запад. В настоящее время 95 % героина на рынках Европы — афганского происхождения. Казалось бы, живи и радуйся. Но нет. Идеи свободы и демократии на крыльях американских бомбардировщиков пришли и в Ирак. В Ираке также есть горные районы с жарким климатом. Это район Курдистана. Под пятой кровавого диктатора Садама Хусейна там было особенно не разгуляться, целые деревни могли химическим оружием выжечь, коли что не так. Но, когда кровавый режим Хусейна был сброшен, иракский Курдистан, практически ставший независимым, так же бросился разводить опиумный мак. И тут же остро встал вопрос о транспорте огненного порошка в высокоразвитые и богатые страны западной Европы. Так вот, турецко-иракская граница так же прозрачная. Местность это горная, проконтролировать ее сложно, тем более что по обе стороны границы живут курды, которые между собой активно общаются. В общем, привести порошок в Турцию, и далее, вплоть до Грузии, достаточно просто. А далее уникальное место на новом наркотрафике занимает Осетия. Осетия разделена между Грузией и Россией. Причем осетинская автономия в составе Грузии положили на грузинские власти огромной величины болт. В результате дорога Грузия — Южная Осетия — Северная Осетия (это уже часть России) и далее везде стала вполне проходимой. Вот на этом направления я сейчас и работаю. Дело это новое, перспективное. Увлекает, короче говоря.

— Не дурак. Понял. Спасибо, Аптекарь. Когда мне все разжуют и в рот положат, я на лету все схватываю. Еще какую информацию сольешь?

— Солью, куда я денусь. Хотя знаю я не так уж много.

— А ты работай, инициативу проявляй, зарекомендуй себя положительно. И я помогу, чем могу. Понял?

— Как не понять. Чай не первый раз замужем.

— Вот и хорошо. Вот и ладненько.

— Олигарх, ваш лихорадочный румянец на щеках меня пугает. Нельзя же так себя изводить. Расслабьтесь и вдохните полной татуированной грудью.

— Перестаньте, Капитан. Челюсть себя изжил. Настала пора закопать этот рассадник кариеса глубоко в землю.

— Опять? Ну и как вы себе это представляете чисто технически? Помимо того, что Сковская Барвиха охраняется по всему периметру коттеджного поселка охранным предприятием «Псы-рыцари», там охрана есть в каждом втором доме. И находится она на острове. У всех, кто приплывают на их пристань, проверяются документы. Там и губернатор живет, и мой начальник, пожилой следователь, и этот узбекский князь с гордой кличкой «Саранча». Да кто там только не живет! Представляешь, какой шмон поднимется, если туда твои братаны явятся с гиком, свистом и термоядерным артиллерийским приветом? Или ты думаешь, что там можно кого-то этим напугать? Да они просто милиции отмашку дадут посадить тебя, и все.

— Хорошо, Капитан. Давайте еще раз рассмотрим ситуацию. Я получал героин от некого Володи, Челюсть отвечал за его реализацию. Вся система работала как часы с кукушкой. Вдруг кто-то начинает с нами войну.

— Не строй иллюзий, Олигарх. Ты прекрасно понимаешь, кто начал против вас войну. Ты что думал, пожилой следователь тебе простит служебное расследование? Или ты думаешь, что он не понял, откуда ветер дует?