— Это почему же?

— А почему он вдруг уедет? Семью вывез, во избежание возможных наездов Олигарха — это понятно. Да и это, скорее всего, повод. Главная причина, окончательно, и интеллигентно разойтись с больной и беспомощной женой. В данной ситуации он не в чем себя упрекнуть не может, жена пристроена, дети получат прекрасное образование, захотят, вернуться в Россию, захотят, останутся в Штатах. Все более чем благородно. И сам в обиде не остался, свободен как птица и при роскошной молодой подруге.

— Допустим, тут ты, Саранча, прав. Таким образом развестись — это вполне в духе Аптекаря. Но почему ты решил, что он в Россию вернется?

— Причина тут романтическая — бескорыстная любовь к деньгам. Судя по всему, на фронтах торговли наркотиками он резко поправил свое финансовое положение. Отъезд из России означал бы для него резкое прекращение финансового потока, а, как показывает жизнь, на такое испытание судьбой люди идут крайне неохотно.

— Скажите, Саранча, а кроме Чудского озера, у вашей организации есть какие-то другие пути транспортировки героина в Европу?

— Естественно. К примеру, раньше я работал на литовском направлении, правда, не в должности руководителя. В своей деятельности я руководствовался песней «Это был не мой чемоданчик». Я садился в поезд, следующий рейсом Москва-Калининград. Со мной было два чемодана. Когда поезд проходил через территорию Литвы, один из чемоданов я выбрасывал в окно. Как вы, наверное, догадываетесь, поезд проходил через территорию Литвы глубокой ночью, а выбрасывал чемодан я в строго определенном месте, где его сразу подбирали наши литовские товарищи по партии.

— Какой партии?

— Партии героина. Дело было сразу после вступления Литвы в Общий Рынок. Границы Литвы и остальной Европы открылись первого мая 2004 года, а первый чемодан с героином из окна вагона я выбросил четвертого мая. Все было просто и элегантно, потом, правда, литовские правоохранительные органы попытались закрыть этот канал, но к тому времени меня повысили и в должности, и в звании и я приступил к работе на эстонском направлении в качестве руководителя коллектива. А почему вы, пожилой следователь, меня об этом спрашиваете?

— Вы, Саранча, абсолютно правы. В сущности, и Аптекарь, и его подруга чисты перед законом как два куска горного хрусталя. Против них ничего нет, и сажать их совершенно не за что. Другое дело, что и Аптекарю в Скове больше делать нечего.

— Аптекарь обязательно вас посетит, товарищ пожилой следователь. Обязательно. Четыре килограмма героина — это залог нерушимости вашей дружбы.

— Все Хомяк, с тебя пол литра.

— Чего так?

— Я вычислил человека, который привозил героин Боцману. Но самое потрясающее другое, мы с тобой с этим орлом давно знакомы. Помнишь, мы ту девицу искали, которая Олигарху героин везла?

— Так это она?

— Да нет. Помнишь, мы ее путь до аптеки проследили, ну, которая круглые сутки работает.

— Помню. Там еще Аптекарь такой трусоватый работал. Так не он трусоватый, это ты глуповатый. Именно он и привозил героин Боцману. Это я в муках вычислил, цени.

— Как это ты вычислил?

— Твой друг ментовский, пожилой следователь, слил нам информацию, что осетин, который выгуливал по Москве девицу, которую мы искали, и Аптекарь этот — одно и то же лицо, а дальше все было просто. Я обратил внимание на фразу полногрудая морячки о том, что ее подругу Лену привозили из Скова двенадцатого числа каждого месяца.

— Ну и что?

— А то, что тринадцатого числа каждого месяца мы уже получали героин от Боцмана. Ты что забыл?

— Это может быть простым совпадением.

— Не может. Ленка эта похвасталась как-то полногрудой морячке, что ее кавалер на вид хоть и невзрачный, но по жизни герой, даже подводным плаваньем занимается, фотографии показывала. Такому ночью подплыть к буксиру и привязать к спущенной с борта веревке сумку с героином ничего не стоит. А дальше все просто.

— Да чушь это все, Ноготь. Допустим, Аптекарь привез откуда-то героин в Москву. Почему бы ему самому не отвести его в Сков? Зачем все эти сложности с передачей товара в Москве Боцману, потом Толику и так далее? И не забывай, что всем платить надо. Почему бы ему самому все в Сков не отвезти?

— И в Скове все передать Олигарху?

— Ну да!

— После чего Олигарх послал бы меня с тобой к Аптекарю с настоятельной просьбой вытрясти из последнего всю информацию, навести нас на источник героина на Кавказе, после чего труп Аптекаря утопить в Чудском озере. Сложностей для нас никаких нет, знаем, кто такой, где живет, где работает, в какую школу дети ходят. Мы бы с тобой проблему за один день решили. Или не так?

— Так.

— И он это понимал. Поэтому и возникла эта сложная система, при которой каждое последующее звено не было лично знакомо с предыдущим. Но при этом, я в этом уверен, Аптекарь контролировал или, по крайней мере, получал информацию о том, что твориться во всех звеньях транспортировки героина.

— Тут ты, Ноготь, прав. О том, как шел ход перевозки порошка от Москвы до Скова, его информировала Золушка, это я сам понял. А вот то, что ты его информировал о том, что происходит у Олигарха — это мне пожилой следователь сказал. Сам бы я никогда не догадался.

— Вот мать… А эта зараза как об этом узнала?

— А ты у него сам спроси. Он вечером приезжает, собирается у тебя переночевать, вот и поговорите.

— Ты поесть то нам хоть дашь? Или из дома выгонишь?

— Что? Конечно, конечно. Тамара, беги за Золушкой, и накрывайте на стол, у нас гости. Я просто растерялся от неожиданности. Сейчас все будет готово, располагайтесь. А как вы сюда… Лена, да ты вся мокрая! Ты сейчас переоденешься, вы поедите, отдохнете, и только потом я, ловя ваши восхищенные взгляды, покажу вам дом. Мы только пять дней, как вселились, тут еще беспорядок, но показать есть что. И вещи в прихожей не оставляете, чай не у Пронькиных. К пожилому следователю, ни к кому-нибудь пришли. На втором этаже у меня специальная секция для гостей, всем туда, там и место для всех хватит, и условия необходимые.

— Я там и переоденусь?

— Елена Юрьевна, голубушка, я тут правила завел, как в дворянской усадьбе, традиции, так сказать, соблюдаю. Вы там и переодеться сможете, и ванну принять. Вас Золушка проводит и покажет все.

— Вперед Лена. Я заметил, что если кто компартии с малолетства состоял, те к вопросам роскоши и комфорта относятся с большим трепетом, так что там ты спокойно привести себя в порядок после этого кошмара.

— Аптекарь, ты меня пугаешь. О каком кошмаре идет речь? — Мы сюда приплыли на какой-то невообразимой посудине под названием «Рыбкалхоз» кажется или что-то в этом роде. На озере было неспокойно и Лену укачало.

— Врачи говорят, что это токсикоз первой половины беременности, потом пройдет, но пока меня так тошнит все время, а тут еще этот «Кал рыб». Я еле на ногах стою.

— Ух, какие мы избалованные! Да я в этом рыбколхозе вырос, а ты «рыбкАлхоз». На святое голос повышаешь. Золушка, бери эту куклу и сразу в ванную. И покажи, как там джакузи работает, а то она, наверное, не знает. Тамара, а ты еще здесь? Ну что ты стоишь, ресницами хлопаешь, кто будет на стол накрывать? Службы совсем не знаешь! Брысь на кухню.

— Ну, Аптекарь, бабы все при деле, а мы с тобой побеседуем.

— Что нового, пожилой следователь? Ты, говорят, совсем Олигарха доконал. Судя по последним сообщениям, он еще жив, но очень плох.

— А когда он был хорош? Ты Аптекарь, лучше о себе расскажи, а то пропал, и не слышно о тебе было. Я уж думал, не случилось ли чего.

— «Величайшей ошибкой было бы думать…» В. И. Ленин, Полное Собрание Сочинений, том 21, страница 112. Со мной все в порядке, единственно, что плохо, что я БОМЖ. Кочую с Майами в Париж, а с Парижа в Майами, чтоб они неладны были.

— Сочувствую и сопереживаю. Ну, ты рассказывай, раз пришел.

— Нет. Сначала мне нужно жилищный вопрос решить, пока ты меня на улицу не выбросил. Я в Сковской Барвихе дом хочу купить, причем срочно. У тебя есть что-нибудь на примете?