‑ Поразительно! Просто замечательно! ‑ смеялся он, ускользая, словно змея. ‑ Вы только проснулись и уже освоили свой Путь! Дядя будет просто счастлив!

Как же он меня злит! Бегает, уворачивается, ну сколько можно?! Хочешь поиграть?! Хорошо, ублюдок, поиграем!

‑ ЗАТКНИ ПАСТЬ, ЩЕНОК!!!

Зверь в крови вырвался наружу. Моя плоть начинает меняться, разрывать само мое естество, оставляя сознание где‑то позади. Я лишь наблюдатель, следящий за судьбой юнца сквозь кровавое полотно перед глазами.

Он не успел! Когти черными крючьями вспороли его гортань, и кулак яростным молотом вбил его искаженное ужасом лицо в холодный камень стены обветшалого дома. Его кровь на моих руках, и я жадно слизываю ее, все больше и больше наполняясь его горькой... Не понимаю, почему так отвратительно... Боль!!! Невыносимая боль!!!

‑ Что же ты такое? ‑ прохрипело надо мной. Из последних сил я поднял глаза, и последней незамутненной гранью сознания запечатлел кровавое марево, из которого медленно, словно нехотя, выплыла голова наглеца. Бледная, в алых трещинах плоти. ‑ Определенно, дядюшка с ума сойдет от восторга. Но прежде, чем ты впадешь спячку, как последняя мышь, я дам тебе совет, чудище: не смей НАЗЫВАТЬ МЕНЯ ЩЕНКОМ!!!

Глава 2

Гость

‑ О Боги, Ангус, что ты с ним сделал? Разве так встречают гостей?

‑ Это не гость, господин, ‑ прорычал вампир, разглядывая себя в зеркальце. Если пустить заживление на самотек, наверняка останутся шрамы, ‑ это дикий зверь, которому требуется крепкая цепь. Ты меня совсем не слушаешь?

‑ Ты склонен преувеличивать, ‑ отмахнулся старый некромант. Распластавшееся на столе тело интересовало его гораздо больше, чем пижонские жалобы искалеченного племянника. Его мелкие царапины не шли ни в какое сравнение с ожогами гостя, практически сваренного заживо в собственной крови. Но был один факт, согревающий холодные кости Зеина ‑ вампиры не рассыпаются в прах, пока в их разорванных, обиженных, иссушенных телах остается последняя искра... Нет, не жизни. Но чего‑то очень похожего. ‑ Что же в нем было такое, что заставило тебя использовать кровь?

‑ Во‑первых, если Вы не забыли, дядюшка, эта тварь сожрала всю мою личную охрану!

‑ Не вижу в этом ничего необычного, Ангус. Когда ты очнулся ото сна, мне пришлось пожертвовать двумя лучшими адептами, чтобы привести тебя в чувство. А ведь они подавали большие надежды...

‑ Во‑вторых, ‑ злобно перебил его племянник, ‑ не прошло и нескольких дней, а он уже овладел Путями!

‑ Ты хотел сказать "Путем"...

‑ Нет, дядя, Путями! Этот ублюдок взывал к Тьме в Истинном обличье! Многие из нас на это способны?!

‑ Хм, это уже интересней... ‑ прошептал некромант, почесав клочок бледных волос на подбородке. ‑ Будь добр, подай мне фокус, синий.

‑ Чего?!

‑ Ох... Кадило, с эстерийскими рунами. И один средний золотой сосуд.

‑ Будет исполнено...

Для древнего и могущественного волшебника в инструментарии царил непростительный хаос. По крайней мере, так думал Ангус, прохаживаясь между рядами полок и стеллажей в соседней комнате. Целый склад магической утвари, без какой либо маркировки и классификации. Порядок, назначение и методы пользования этим богатством дядюшка держал в своей пыльной голове, никому и никогда не передавая эти знания, даже самым лучшим своим ученикам. К счастью, все вещи находились здесь в единственном экземпляре, и спутать их с чем‑то другим было крайне сложно, даже не зная особенностей всех надписей и рун, покрывающих инструменты.

С алхимическими компонентами дела обстояли тем же образом. Все это невероятно злило молодого вампира, и приходилось уповать только на ценные указания его хозяина. Теперь как ученик Ангус был бесполезен, но до него не раз доходили слухи, что древние вампиры хранили в своих руках сотни книг, позволяющих познавать внутреннюю сущность их проклятия и пробуждать спящие в крови способности. И эти фолианты наверняка не были безвозвратно утеряны. Черный совет хранит множество тайн, и даже если твой дядя один из иерофантов, не видать тебе мудрости Путей. Лишь надежда на собственные силы и опыт.

‑ Ну где ты бродишь? ‑ проворчал Зеин, принимая инструмент в костлявые руки.

‑ Все потому же поводу, господин. Ваша паранойя никоим образом не облегчает наше существование.

‑ Оставь свои пререкания, Ангус. И будь добр, выйди за дверь. Мне бы не хотелось очередной раз выносить тебя на руках.

Вампир оскалил покосившиеся клыки, но перечить господину не стал. Вокруг чернокнижников всегда крутилась грязь иных миров, и мало кому по силам было наблюдать за изысканиями пыльных мудрецов.

Дверь захлопнулась, и некромант принялся за работу. В его холодном, кристально чистом разуме заблистал огонек любопытства. Что же скрывает это изуродованное тело, что за силы направляют это, без сомнения, мощное, удивительное создание ‑ ничто не укроется от колдовского взора старика.

‑ Ну что же, ‑ вздохнул Зеин, заливая смрадную чадящую жидкость в древнее кадило, ‑ поведай мне свои секреты, добрый друг. Ведь ты не так прост, верно?

Погасив холодный свет фонарей, маг погрузил лабораторию в темноту. Мгновение в каменных стенах звучала тишина, словно безмолвный вестник наступающей грозы.

Шипело зловонное варево, разнося по комнате клубы едкого, тягучего тумана, и в такт звону цепи Зеин шептал свою грозную песню. Его глаза видели сквозь пелену мрака, как дым сгущается над телом гостя, как неуловимые и тонкие силуэты копошатся в тяжком смраде, пронзая своими когтями искалеченную плоть.

Все громче звучала песня, все настойчивей скребли по телу злобные духи. Даже сквозь глубокий сон вампир чувствовал, что его разрывают на куски сотни алчущих демонов. Они были везде, повсюду звучал их жадный вой, и жгучая жажда пронизывала его насквозь. Картины, смутно знакомые, прекрасные, всплывают перед глазами, но боль сильнее восхищения. Он был готов кричать, биться о холодный камень, растерзать любого на тысячи частей, лишь бы это прекратить.

‑ Нет, мой друг, еще не все, ‑ шептал ему на ухо старый маг. ‑ Прошу, терпи, еще немного. Ты ничего не потеряешь, но преподнесешь подарок, как самый щедрый гость. Умоляю, еще самую малость...

Он вспомнил! Кровь, реки крови, ярость и бешенство его народа. Фабиан! Фабиан во всем виноват! Он предал всех, нас, людей ‑ все стали жертвами его обмана! Кларисса... Она лежит на белых руках, и ее жизнь утекает сквозь холодные пальцы... НЕТ, НЕТ, НЕ ХОЧУ, НЕ НАДО, ОТПУСТИТЕ‑Е‑Е‑Е‑Е‑Е‑Е!! ФАБИАН, ТЫ, СУКИН СЫН, Я ВЫРВУ ТВОЮ ГЛОТКУ СОБСТВЕННЫМИ ЗУБАМИ!!! ТЫ СЛЫШЫШЬ, УБЛЮДОК?! ТЫ СЛЫШИШЬ МЕНЯ?!

***

Все сущее заполонила боль, словно адское пламя вырвалось из преисподней. Кровавый занавес не желал расступиться, застилая глаза пульсирующим саваном. Сумбур, царивший в его распаленном сознании, нельзя передать словами. Казалось, еще мгновение назад он был где‑то далеко, невыносимо долгое расставание жгло его сердце, но с кем, и почему, это ускользнуло от него. Боль ‑ вот все, что осталось от него.

‑ А, вы уже проснулись, повелитель? ‑ донеслось до него откуда‑то сверху. ‑ Не шевелитесь, сейчас вам станет лучше. Чувствуете запах?

Запах... Да! Запах свежей, сильной души! Голод, он опять просыпается!

‑ Пожалуйста, наслаждайтесь. Душа дракона ‑ редкий деликатес, но ради Вас я готов открыть все свои погреба.

Постепенно боль затихла, оставив лишь воспоминания, и сладкая нега наполнила уставшие мышцы. Впервые за это время он насытился на долгие месяцы вперед.

Словно нож по слуху пронесся далекий раскат грома.

‑ Вам несказанно повезло, повелитель, ‑ спокойно произнес старик, опираясь сухими руками о каменный подоконник. ‑ В наше время дождь ‑ это целое событие. Кто бы мог подумать, что под этим сумрачным небом еще может родиться что‑то прекрасное... Хотя, нам это уже ничем не поможет. Жизнь давно ушла, и дождям теперь нечего питать своей влагой. Даже кровь давно не обагряет эти земли... Ну, в Вашем случае это не так. Как чувствуете себя?