И в области сбыта иностранных товаров к концу века совершилась, по-видимому, перемена. В то время как прежде они продавались русским купцам в кредит на 6 — 12 и более месяцев, теперь, благодаря возросшему благосостоянию их, такие приемы перестали быть общепринятыми. «Правда, — по словам Шторха, — товары, приобретаемые для продажи в розницу, как, например, сукно, материи шелковые, шерстяные, льняные, вина и т.д., и теперь еще почти всегда закупаются с уплатой по истечении года. Правда, небогатые русские купцы приобретают ходкие товары в кредит, чтобы, продавши их за наличные, составить себе свободный капитал, который им необходим для закупки русских товаров или для иных торговых операций; получение его для них столь выгодно, что потеря на процентах этим покрывается. Тем не менее много товаров и на огромные суммы закупается русскими на наличные деньги, и эта перемена обращает на себя внимание в особенности в последние годы, резко отличаясь от прежнего времени, когда так мало товаров покупалось на наличные»^{511}.

На характере товарообмена с Россией останавливается известный специалист по коммерческим вопросам Иоанн Георг Бюш, живший в Гамбурге в конце XVIII ст.

О русском народе говорят, читаем у него, что он отличается большой склонностью к торговле. Но о России утверждают также, что в торговле с ней безнадежные долги скорее создаются, чем в какой-либо иной стране. Комиссионеров по закупке русских товаров найти нетрудно, но они обычно отказываются принять на себя делькредере, т.е. ответственность по обязательствам дающего им поручения купца (комитента). Весь риск падает на находящегося за границей коммерсанта. Ему приходится продавать товары, кредитуя покупателя на продолжительные сроки, причем последний далеко не всегда добросовестно выполняет принятые на себя обязательства. Комиссионеры, находящиеся даже в таких городах, как Кадикс или Лиссабон, принимая на себя делькредере, получают, кроме провизии, еще 2% цены, а между тем им приходится брать на себя ответственность за уплату по товарам, которые через их посредство отправляются за море в колонии. Напротив, если комиссионер, находящийся в Петербурге, вообще согласен принять на себя делькредере, то он берет за это не менее 3 и даже 4%, настолько велик связанный с продажей в кредит риск.

Благодаря России, по словам Бюша, европейская торговля значительно оживилась, в частности торговля Гамбурга многим обязана именно ей. Но он находит, что в области комиссионной торговли с Россией Европа идет слишком далеко. Есть много стран, с которыми никому не придет в голову вести торговлю при помощи комиссионеров, за отсутствием вексельного курса на эти страны и ввиду невозможности там транспортировать товары на нормальных основаниях. К таким странам принадлежат Венгрия, Европейская Турция, Польша. Но по отношению к России считают возможным такой способ торговли, ссылаясь на то, что имеется вексельный курс на Амстердам, на Лондон, теперь и на Гамбург, и на то, что в русских торговых городах имеется масса людей, готовых закупать товары на комиссию^{512}».Каждому молодому купцу, — говорит Бюш в другом месте, — хочется вести торговлю с Россией, и он считает достаточным для того, чтобы приступить к этому, провести одно лето там, отправляясь, конечно, в Петербург и заканчивая свое путешествие Москвой. Но этого совершенно недостаточно. Ему необходимо посетить гораздо больше городов и не уезжать из Петербурга до тех пор, пока он не научится трудному русскому языку для того, чтобы он мог внутри страны собственными ушами слышать и самостоятельно разузнавать все, что ему нужно знать. В стране ведь сидят те люди, от которых он должен добыть себе барыш. Он должен ознакомиться с их жизнью и образом мысли, не довольствуясь обедом в Петербурге у людей, которые, конечно, готовы выполнить его поручения по продаже товаров. В особенности ему следовало бы изучить русское законодательство о кредите, как оно ни неудовлетворительно, и сложный ход вексельных операций, совершаемых из России»^{513}.[37]

В рассматриваемую эпоху в Западной Европе комиссионная торговля была широко распространена. Уже раньше торговые фирмы стали нанимать специальных служащих, факторов, которые посылались с различными поручениями в другие местности для закупки и сбыта товаров, взыскания долгов и т.д. Позже такого рода поручения они начали давать посторонним лицам, не состоявшим у них на службе. Первоначально это носило случайный характер, и такие поручения выполнялись больше из любезности. Но с течением времени образовался специальный промысел, появились лица, которые занимались таким представительством, большей частью в дополнение к другим профессиям — к торговле за собственный счет, к банкирским и экспедиторским операциям.

Такими комиссионерами и являлись в большинстве случаев иностранцы, приезжавшие в Россию и поселявшиеся в Петербурге, Риге, Архангельске и других городах; к ним присоединялись и местные остзейские купцы в прибалтийских городах, которые также являлись комиссионерами иностранных фирм. «Грустно истинному патриоту видеть эту массу торговцев, почти не имеющих собственного капитала и стригущих наш народ, отнимая барыш, — говорит один современник, — который по справедливости принадлежал бы нам, если бы мы могли выйти из своего летаргического сна и работать для собственного блага»^{514}.

Как указывает Вирст, «вывозный торг нашими домашними продуктами есть почти совсем торг комиссионный, который в вывозных местах государства производится (иностранными) купцами, получившими на то препоручение от корреспондентов своих и чужих краев. Закупка продуктов внутри государства находится в руках российских купцов, которые на свой собственный счет закупают сии продукты в свозных пристанях и в тех местах, где они производятся»^{515}. Русские купцы комиссионными операциями совершенно не занимались, ибо таким доверием со стороны иностранцев они не пользовались, в лучшем же случае они вели торговлю с Западом за собственный счет. Отдельные такие русские фирмы имелись к концу века в Петербурге, Москве и Архангельске, и благодаря своим значительным капиталам они пользовались большим кредитом за границей. Правильным и добросовестным ведением дел они приобретали полное доверие; однако, прибавляет Шторх, такие купцы составляют исключение, и отсутствие этих качеств является наибольшим препятствием к развитию непосредственной торговли русских с иностранными государствами^{516}.

Бессилие русских купцов и необходимость пользоваться долгосрочным кредитом у иностранцев, ставившая их в зависимость от последних, обусловливались их «некапитальностью» и невозможностью найти кредит в других местах. Еще в царствование Алексея Михайловича А. Л. Ордин-Нащокин, «один из первых политико-экономов на Руси», как его называет В. О. Ключевский, усматривая причину того, что «русские люди в торговле слабы друг перед другом» по недостатку капиталов и кредита, создал в лице земской избы в Пскове ссудный банк для выдачи ссуд маломочным посадским; последние должны были объединяться с прожиточными людьми в товарищества в целях закупки русских вывозных товаров и поддержания высоких цен на них. Однако под влиянием московских бояр и приказных, усмотревших в попытке Нащокина недопустимое новшество, царь Алексей отменил последнее. Сто лет спустя в Екатерининской комиссии 1767 г. было обращено внимание на необходимость учредить лля пользы коммерции по губерниям и провинциям из хороших денег банки для купечества, из которых давать взаймы нужные купечеству суммы с указными процентами на 5 лет за магистратским одобрением и верными поруками^{517}. Позднее (в конце XVIII ст.) в «Особенном собрании», рассматривавшем причины «низкости» вексельного курса, указывалось на отсутствие кредита как на один из моментов, вызвавших «унижение» его, и признавалась необходимость учредить купеческие банки. В одном «примечании» высказано пожелание устроить их в обеих столицах, как и в губерниях, из коих товары идут к портам, и ассигновать для них 2 млн. руб. В другой записке банки проектируются только в Петербурге и Москве, но не с двумя, а с 12 млн. капитала, причем они должны дисконтировать купеческие векселя, имеющие «кредит и особое доверие», и также принимать в залог доставленные к порту товары. Другие депутаты, впрочем, довольствуются предложением выдачи купцам ссуд из учрежденного в 1786 г. заемного банка, который должен был «подать благотворительное вспоможение подданным, а наиначе дворянству». Этот кредит должен был открываться под заклад товаров, которые не только привезены к портам, но и «складены» в таможенные амбары, дабы они были «состоящими под таможенным ведомством»^{518}.