- Да не кати ты бочку раньше времени. Сейчас всё объясню.

  - Ну, давай, объясняй. А то что-то у меня в голове твоё пидарство не укладывается.

  - Да какое пидорство? С мороженым я практикантика подставил. Можешь у Буториной вон спросить. Приколоться хотел, скучно было. А над кем ещё прикалываться, как не над новеньким. Прописка, так сказать.

  - Какая, блядь, ещё прописка? Ты мне чего мозг дрочишь?

  - Да погоди ты. Помнишь, я его за мороженым посылал, он при тебе ещё коробку приносил?

  - Ну?

  - Я его несколько раз так посылал. А вчера охрану не предупредил, Буторина его ко мне и приволокла. Я в отказ пошёл, типа никого не посылал никуда. Довел Артомоновича до белого коленья.В итоге он на хер меня послал, и домой с психу рванул. А Лавреньтева в кипиш ударилась, вот я и поехал за ним. Оказывается, во время поехал. Там его братки двоюродные приговорили уже. Ещё бы минуты три, и бздец котёнку.

  -Уроды. Нарожает же пизда, прости Господи. А я уже грешным делом про вас всякую хрень подумал. Встрянешь ты когда-нибудь со своими дебильными шуточками. - Генерал постучал костяшками пальцев по столу, показывая мне, какой я дебил. Хорошо, хоть не по моему лбу.

  - Да всё, отшутился. Хватило по самое не хочу. Ведь если бы он из-за меня домой не рванул, эти падлы бы просто хату вставили, и всё. А так... В общем, чуть в гроб пацана своими шутками не загнал.

  Валерьич тяжело вздохнул.

  - В больницу к нему поедешь? Вину заглаживать?

  - Поеду. Хоть вроде как и загладил уже. У меня его телефон.

  Соседка вещи его стирала, из кармана вытащила и мне отдала. Надо будет отвезти. Мало ли, может, родители звонить будут.

  - Передай, что практику мы ему закроем. Пусть не суетится, отдыхает, выздоравливает. Лавреньтьева накатает всё, что нужно в институт.

  Генерал снова тяжело вздохнул.

  - Я так понял, что родичи у него в отъезде? А мы ведь с моей тоже пацанов часто одних оставляли. Она с Ольгой на курорт, я по бабам. Сейчас как представлю, что такое могло и с ними произойти.

  - Ну, тебя бог миловал от таких, вот родственничков. Ладно, пошёл я работать. А то два дня считай, прогулял. - Я решил смыться, пока у генерала ещё каких-нибудь вопросов и подозрений не возникло.

  - Давай. Загляни к маркетологам, скажи Макаровне, пусть ко мне зайдёт, насчет практиканта поговорить.

  ************

  Данилу снилось, что его закапывают в землю.

  Он кричал, что живой, но люди почему-то посчитали его ожившим мертвецом, и земля всё больше и больше давила на грудь. Стало нечем дышать. Темнота и паника заставляли рваться наружу из глубокой страшной ямы.

  Земля вокруг обваливалась и сыпалась тяжелыми мокрыми комьями. Грудь пронзило болью - ему вбивали кол в сердце.

  Страх и боль поглотили полностью, и только чей-то далекий голос пробивался через их толщу.

  - Давай же, дыши, дыши. Давай, парень, успокойся, всё хорошо. Просыпайся, давай. Ну.

  И он проснулся. Вынырнул из этого ужаса, как из липкой, зловонной жижи. Боль начала отступать, и дышать стало легче. Данил открыл глаза, непроизвольно хватаясь за чью-то руку.

  Перед ним стояли мужчина и женщина в голубых медицинских костюмах. За руку женщины, которой она придерживала у его лица кислородную маску, он и хватался.

  - Так, молодец. Теперь вдохни аккуратно, плавно, но глубоко. Вдохни, выдохни. Вдохни - выдохни. Ну, вот, умница. А сейчас сам. Я масочку уберу, и ты сам. Давай, мой хороший. - Женщина погладила его по голове и убрала маску.

  Дышать было больно. Данил застонал и схватился за грудь. Мужчина тут же отвел его руку в сторону.

  - У тебя, парень, два ребра сломано, так что поаккуратней. Дыши потихоньку, резко не дергайся, крылышками сильно не махай, особенно по грудной клетке не долби. Тем более, одно крыло у тебя в лангете. Хорошо хоть не им себя по грудине приложил.

  Данил поднял другую руку к глазам. Кисть была упакована в гипс. Он с удивлением и непониманием смотрел на неё.

  А врач продолжал:

  - Тебе дышать больно из-за ребер, а трудно из-за паники. Успокаивайся, приходи в себя, и всё тогда будет нормально. Завтра сходишь к невропатологу и психологу в соседний корпус. А сегодня отдыхай. Сейчас завтрак принесут, покушаешь и можешь вставать. Ты у нас не лежачий, двигайся помаленьку. Быстрее на поправку пойдешь. И ещё, следователь звонил, должен подъехать. Ты только, когда всё рассказывать ему будешь, сильно не волнуйся, возьми себя в руки. Ты же мужик.

  - А что я рассказывать должен? И что с моей рукой и ребрами? - Голос осип и говорить было тяжело.

  - Так-с, парень. Ты меня не пугай, ладно? У тебя сотрясение есть, конечно, но оно лёгкое и память тебе отшибить не должно. Давай, приводи мозги в порядок. Вспоминай, что произошло. Рука в лангете, потому что ушиб сильный. Ты, по-видимому, ею от ударов прикрывался. Рёбра сломаны от тех же ударов. Сотрясение тоже. Я пошёл на обход, после него зайду, и ты мне расскажешь, что вспомнил.

  Врач ушёл.

  Медсестра разглядывала здоровую руку Данила на предмет вен.

  - Ну, венки у тебя просто загляденье. Попозже капельницу тебе поставим. В туалет хочешь?

  Данька кивнул. Он действительно хотел в туалет. Аккуратно сполз с койки и по стеночке двинулся к выходу.

  - Эй, ты куда пошел-то? Туалет здесь и ванная тоже. Мы тебя пока в бокс положили. Палаты все заняты, не в коридор же тебя класть. Бокс у нас для тяжелых больных, после операций. Полежишь пока, а как только кого-нибудь выпишут из палаты, сразу переберёшься. А туалет с ванной там. - Она показала на дверь в другой стороне бокса.

  - Ты дверь не закрывай, мало ли. Вдруг упадешь, - предостерегла она, направляющегося к туалету Данила.

  Сразу за дверью был небольшой предбоксник с ванной и унитазом, огороженным ширмой. Данил умылся одной рукой, стараясь сильно не наклоняться, было больно. Закрыл кран и вспомнил, как он моется, смывая с себя запах мочи. Ноги затряслись, от слабости он присел на край ванны. Дышать снова стало трудно, в висках застучало. Его затошнило. Судорожно хватая ртом воздух, попытался вновь открыть кран.

  - Ну, ты чего, а? На минуту оставить нельзя. - Подскочившая медсестра умыла ему лицо холодной водой. Стало сразу легче.

  До койки он добрался самостоятельно. На тумбочке уже стояла тарелка с какой-то кашей и стакан чая. От вида еды его вновь замутило. Данил лёг на кровать, боль от сломанных рёбер не давала лишний раз пошевелиться.

  Медсестра неодобрительно на него посмотрела.

  - Поешь хоть немного, пока горячее. Полдника у нас нет, а обед не скоро.

  Данька молча помотал головой, отказываясь от завтрака.

  - Я тогда унесу. Чай-то хоть оставить?

  - Да. Остынет, попью. Спасибо. - Горло саднило, как будто обожжено.

  - Я сейчас тоже на завтрак схожу и капельницы начну ставить. К тебе через часик примерно подойду, отдыхай пока. - Она вышла, закрыв за собой дверь.

  Данил, провожая её взглядом, только сейчас заметил, что стена бокса наполовину стеклянная, и двое каких-то мужиков пялятся через стекло на него. Сестричка их отогнала.

  Оставшись один, Данил начал прокручивать в голове, всё что он вспомнил. Безопасника, подставившего его, такси, незапертую дверь квартиры, братьев. А дальше он вспоминать не хотел. Становилось плохо.

  Он попробовал перескочить через эти обрывочные воспоминания, перемотать вперёд. Следующий кадр - это Дмитрий Александрович, склонившийся над ним. Затем Дмитрий Александрович, подающий ему одежду. На этом кадре Данила бросило в жар и кровь прилила к лицу.

  'А что делал безопасник у меня в квартире? Как он там оказался?' - этого Данил вспомнить не мог.

  ********** ГЛАВА 15.

  В кабинете маркетологов меня сразу окружили девчонки.

  В двух словах описал им произошедшее, пока пил чай.

  Макаровна ушла к генералу, а язвочка оккупировала телефон и начала изводить медработников отделения, в которое положили Данила.