— Так завтра же в К. летим, а там начальство… — выкрутился старлей.

— Хм… Резонно… — капитан ощупал свой затылок. — Пойду ка и я постригусь.

А старлей поплёлся в баню, решив отмыться от запаха палёной шерсти, а заодно и хоть чуть-чуть покайфовать…

Но следующим утром, обнаружилась ещё одна неприятность — насморк. Он не придал этому значения, а зря. Когда над аэродромом К. вертолёт по афгански снижался с безопасной высоты, старлей ощутил себя глушенной рыбой. Перепад давления и здоровому непросто переносить, а при насморке — вовсе «труба». На земле он оказался с дикой головной болью и почти глухим. Он почти ничего не слышал левым ухом и весьма скверно правым…

…И вот сейчас старлей шёл, сам не зная ещё куда, мысленно кляня свой насморк, капитана А., который слишком быстро снижался, американцев, из-за чьих «Стингеров» приходится летать на потолке, как вдруг неожиданно раздалась команда:

— Товарищ старший лейтенант, стойте! Крутом! — даже для наполовину глухого старлея, этот крик был слишком громким. Он послушно остановился и повернулся, а поскольку его вестибулярный аппарат был далеко не в лучшей форме, сделал он это как колхозник, потоптавшись на месте и слегка раскачиваясь. Взору старлея предстал военнослужащий, лет сорока, одетый в новую «мабуту». Знаков различия на его погонах не было.

— Ну и выправка у вас!.. — тон явно соответствовал начальнику полкового уровня.

— Кто это?.. — подумал старлей, полковое начальство в лицо, по понятным причинам он не знал, но на всякий случай замер по команде «смирно».

— Вы почему форму одежды нарушаете?!.. — продолжал орать неизвестный военный.

— Блин, кто же это может быть?.. Что за начальник?.. — старлей не знал как себя вести, на всякий случай, проверил свой внешний вид. — Так, кепка на голове, кокарда — тоже… Чего же этому козлу надо?

А начальник между тем не унимался:

— Почему форму одежды нарушаем, я Вас спрашиваю?!

— А что я нарушаю? — старлей искренне недоумевал, вроде у него всё в норме.

— Что у вас на… — военный перешёл на зловещий шёпот и полуглухой старлей ничего не понял.

— Чего у меня?.. — спросил он.

От этого невинного, по мнению старлея, вопроса лицо военного покрылось красными пятнами. Тем не менее, он повторил свой вопрос и при этом снова в процессе произношения фразы плавно перешёл с внятного голоса на уже свистящий, как у гадюки шёпот, что, понятное дело, не предвещало ничего хорошего, но, вместе с тем, ясности в сущность излагаемых вышестоящим начальством претензий также не вносило:

— Что у вас на…!! — и опять окончание фразы тонуло в шёпоте.

Пытаясь всё же расслышать, чего от него хотят, старлей повернул голову правой слышащей стороной к начальнику. Однако тот этот жест расценил по-своему.

— Вы что рожу воротите, товарищ старший лейтенант?!.. Вы что, ещё и выпивши!.. — заорал начальник во весь голос. — Отвечайте на вопрос!!..

Старлей вздрогнул, отступил инстинктивно на шаг назад и, пытаясь всё же выяснить проблему, как можно тактичней переспросил.

— Я не понял, что я нарушаю?

— Я вам что, попугай, по нескольку раз повторять? — вызверился неизвестный военный. — Вы что, глухой?

— Да, — честно сознался старлей.

— Ну-у-у, Вы наглец!! — От такого признания начальник едва не опешил. Пятна на его лице уже слились в багровую красную маску, которая от жары и ярости продолжая набухать, постепенно сужая глазницы, откуда на старлея взирали маленькие злобные свинячьи глазки.

Старлей собрался воспользоваться ситуацией и объяснить, что к чему, но не успел он открыть рот, как на него обрушился ураган слов, оборотов, выражении и междометий. Среди всего прочего сказанного, было и то, что, по мнению начальника, старлею слишком вольготно здесь живётся и он будет откомандирован в Ф…

— Вы, из какой эскадрильи? — наконец завершил свою тираду начальник.

— Подполковника К., — назвал старлей фамилию командира, в чьём подразделении числился по штату.

— Понятно. Распустил он личный состав. Передайте ему, что я вам объявил строгий выговор.

— Есть строгий выговор! — по уставу ответил старлей и робко уточнил: — А, простите, от кого?

— Вы что, не знаете, кто я?!!.. — возмущённо спросил начальник.

— Нет…

В глазах начальника появилось искреннее изумление. И уже почти отеческим тоном он спросил:

— Родной, ты откуда взялся такой?

— Да, я только вот с Ф. прилетел, мы «борт» в ремонт пригнали, у меня насморк, и на снижении уши заложило, сейчас слышу плохо, — скороговоркой, пока не перебили, произнёс старлей.

Начальник посмотрел на него как на диковинного зверя в зоопарке, махнул рукой и, ни слова больше не говоря, исчез также неожиданно, как и появился. Он словно растворился в зелени оазиса.

Старлей с минуту потоптался на месте (уж не почудилось ему всё это?), а затем бессознательно продолжил свой путь. Он так и не понял, какие к нему претензии, и кто это был.

В конце концов, умные ноги сами принесли его к двери комнаты, где обитал его земляк, старлей Т., «правак» с Ми-6. Он окончил училище на год раньше, а потому, по училищной привычке относился к старлею Л., несколько покровительственно.

Старлей постучал и через минуту с кружкой чая в руке, сидел за столом и рассказывал о своих злоключениях. Едва он дошёл до проблем со своим здоровьем, как земляк его перебил:

— Стоп!.. Со здоровьем не шутят. Значит так, если завтра ещё будешь здесь, пойдёшь с нами, мы как раз машину облётывать будем. Поднимемся тысяч на пять и потихоньку снизимся. Как рукой снимет, проверенно. А сейчас примем меры первой помощи.

С этими словами, земляк поднялся и растолкал на кроватях двух, как он сказал «барсуков», то есть бортмеханика и бортрадиста. Те нехотя, но безропотно повиновались, что собственно и неудивительно. Земляк, несмотря на то, что был невысокого роста и щуплым, обладал хорошими организаторскими способностями. Когда вернулись командир и штурман, здоровые мужики, старше его, как и по возрасту, так и по званию, к делу были приставлены и они.

Вскоре на сковородке шипела тушёнка, булькала в кастрюльке настоящая, не сушёная, картошка, нарезался кольцами, тугой репчатый лук, очищались дольки чеснока, вскрывались консервы, тонкими ломтиками нарезалось сало, а из недр холодильника, был извлечён редкий в Афганистане деликатес — селёдка. От такого изобилия у старлея Л. голова совсем пошла кругом. И как заключительный аккорд этих сладостных приготовлении к трапезе стал стук о поверхность стола донышка запотевшей бутылки водки, поставленной старлеем Т.

— Не пьянки ради, а здоровья для…, — важно произнёс он.

Через полчаса старлей Л. уже ощущал себя значительно лучше. Головная боль прошла и не то, чтобы он стал лучше слышать, просто этот факт стал меньше его волновать. Да и после нескольких рюмок все говорили уже достаточно громко, а потому прислушиваться уже не было необходимости.

— Слушайте, — старлей вдруг вспомнил о конфликте у арыка,

— я тут на одного типа нарвался, только не знаю кто он.

Далее он в деталях описал всё произошедшее с ним. Едва он завершил рассказ, как все начали хохотать.

— Ты знаешь, на кого нарвался? Это же начальник политотдела, — просветили его.

— Ух, ты ё-моё… — хмель в секунду слетел со старлея. — А чего ему надо было?

— А ты что и вправду его не знаешь?

— Да откуда? — эти загадки уже начинали злить.

— А ты во что обут? — земляк кивнул на его ноги.

На ногах старлея красовались неброские, но вполне добротные импортные кроссовки, те самые, что он купил на рынке. На всякий случай он пошевелил пальцами, удобно, практично и ноги не потеют.

— Бред, — пробормотал он.

— Конечно бред, — согласился штурман Ми-6. — Летаем мы, так же как и ты, а переобуваемся на борту… С приходом этого му…ка у нас тут всё стало по уставу, как в Союзе…

— Ну ладно. Это всё хорошо, но теперь мне надо доложить командиру эскадрильи, что у меня «строгач» от НачПО, — вздохнул старлей. — И не видать мне даже медали.