Что касается потерь, то в течение последнего месяца 1950 г. силы коалиции недосчитались 21 «скакуна», два из которых были «Твин мустанги». Ещё 19 обычных F-51D были потеряны при различных обстоятельствах. По всей видимости, не все они оказались жертвами ошибок пилотов и зенитного огня. Так, 5 декабря 35-я истребительно бомбардировочная группа отчиталась о потере двух F- 51D (сер. №№ 44-74771 и 44-74803). В графе причина отмечено «вражеские действия» (enemy action). Спустя десять дней, 15 декабря, об одном потерянном «Мустанге» сообщил штаб 18-й истребительно- бомбардировочной группы (сер. №№ 44-73058). На этот раз в документах отмечено «потерян от вражеских действий» (lost enemy action). К сожалению, сейчас уже точно не узнать, что послужило причиной этих потерь — диверсии северо-корейских партизан, ночные бомбёжки аэродромов или воздушные бои с советкими, китайскими или корейскими истребителями.

Между тем, вечером 31 декабря началось новое наступление северокорейских войск и китайских добровольцев, объединённая ударная группировка которых на 65-километровом фронте Хотокури — Чандон насчитывала 14 пехотных и одну механизированную дивизию, располагавших 1200 орудиями и всего лишь 26 танками. В полосе операции противник оборонялся силами четырёх пехотных дивизий, трёх отдельных пехотных бригад и воздушно-десантного полка при поддержке 600 орудий и миномётов, а также 290 танков. Однако применение последних в гористой местности было чрезвычайно затруднено. В результате факторами определившими успех наступательной операции стало превосходство «северян» в людях в 2,5 раза и двукратный перевес в артиллерии. Компенсировать эту диспропорцию «южане» могли только своим превосходством в авиации. Именно она нередко в полном смысле спасала попадавшие в тяжёлое положение американские, английские, турецкие и южнокорейские части.

Уже к утру 1 января 1951 г. наступающие продвинулись на расстояние до 10–15 км, овладев всеми позициями противника на 38-й параллели. При этом наибольшие потери понесла 24-я американская пехотная дивизия и 2-я южнокрейская. Последняя потеряла до половины численности личного состава своих боевых подразделений. В условиях неразберихи, переходившей во многих местах в панику, роль авиации было невозможно переоценить. Лётчики не только бомбили и штурмовали, но и вели разведку, сообщая командованию о всех нюансах быстро меняющейся обстановки. Нередко это приходилось делать непрерывно, постоянно находясь на связи с командным пунктом. Именно в ходе такого вылета погиб 6 января сержант Стефенс из состава 77-й австралийской эскадрильи. Его самолёт врезался в землю в районе Мунсан во время разведки. В том районе активность противника не отмечалась, и причина гибели Стефенса так и осталось неизвестна. Ведущий звена поддерживал постоянную связь с командным пунктом и не сообщал даже о зенитном обстреле.

По всей видимости, эффективность таких вылетов всё-таки была в течение первых дней наступления северо-коейцев и китайцев сравнительно невысокой, так как уже 1 января началась эвакуация южнокорейских госучереждений из Сеула, который был оставлен 4 января. Впрочем, самим «южанам» в это время было не до своей столицы, так как войска 2-я и 5-й армии КНДР окружили 3, 5, 7 и 8-ю южно- корейские пехотные дивизии. Единовременная потеря такого количества войск обернулась бы катастрофой оперативного масштаба, а потому на помощь окружённым американцы бросили 2-ю и 5-ю пехотные дивизии и практически всю авиацию. Одновременно был отдан приказ блокированным войскам оставить всё ненужное вооружение, снаряжение и оснащение, и пробиваться в направлении Хэнсена.

Одним из наиболее важных заданий, выполненных зимой 1950–1951 гг. пилотами «Мустангов» стал удар, нанесённый 19 января 1951 г. самолётами 77-й австралийской эскадрильи по Главному штабу китайской группировки «доровольцев» в Пхеньяне. Для налёта были выделены 12 самолётов. Первая волна из шести машин, вооружённых 500-фунтовыми бомбами и четырьмя НАР каждый, атаковала цель с пикирования, добившись четырёх прямых попаданий. Вторая волна атакующих, нёсших напалмовые баки и по четыре реактивных снаряда, атаковала следом за первой. Если удар первой волны оказался для «добровольцев с севера» внезапным, то вторую волну встретил сильный зенитный огонь, однако, освободившиеся от груза истребители первой волны смогли быстро подавить большую часть огневых точек китайской ПВО. Тем не менее, огнём с земли был повреждён руль высоты на самолёте сержанта С.Хау, а лейтенант Дж. Харви сообщил, что двигатель его самолёта теряет обороты. Харви удалось совершить аварийную посадку на лёд реки Тэдонг северо-западнее Пхеньяна, после чего он был взят в плен и большую часть войны провёл в китайском лагере для военнопленных 2*. На следующий день четвёрка «Мустангов» прочесала местность в поисках Харви, но он к тому времени уже давал показания допрашивавшим его китайским офицерам.

Между тем, к середине третьей декады января 1951 г. наступление «северян» начало затухать. Сильно ухудшившаяся погода вкупе с манёвренным характером боевых действий сухопутных войск противоборствующих сторон практически вдвое сократили потери «Мустангов», которые составили в первом месяце нового года всего девять самолётов. Наибольший урон пришёлся на долю 77-й австралийской эскадрильи, не досчитавшейся четырёх машин.

Стабилизировавшаяся обстановка на фронте в конце января привела к естественному наращиваю плотности зенитной артиллерии противника, и уже в феврале потери «Мустангов» практически удвоились, достигнув 17 машин. Тот факт, что 5 февраля майор Арнольд Маллинс из состава 67-й истребительно-бомбардировчной эскадрильи сбил Як-9 в семи милях севернее Пхеньяна был слабым утешением, поскольку это была единственная победа в воздушном бою, одержанная американцами в этом месяце! Правда, тот факт, что она была одержана именно «Мустангами», в некотором роде показывал, что этих «коней» ещё рано «списывать на колбасу»…

В целом же больше всего самолётов (девять) списали в результате различных инцидентов. Правда, минимум три из них имели место в результате полученных боевых повреждений, что вкупе с шестью сбитыми от зенитного огня и одним, врезавшимся в землю при штурмовке, выводит на первое место всё-таки графу «боевые потери». Кроме того, ещё один F-51D (сер. № 44-73684) из состава 18-й истребительно-бомбардировочной группы был утрачен 15 февраля от действий противника, но, как бесстрастно отмечено в документах, «причина потери не указана» (lost to enemy action, no specific cause cited).

Впрочем, нельзя сбрасывать со счёта и немалый урон наносимый американской авиацией противнику. Так, например, 13 февраля 1951 г. 77-я эскадрилья атаковала силами 12 самолётов склады в районе Чучона, которые были практически полностью уничтожены. И всё же, несмотря на множество примеров подобных эффективных действий авиации сил ООН, китайское командование нашло способа снабжения своих войск, задействовав для этого десятки (если не сотни!) тысяч носильщиков-кули. В результате подобного подхода, новогоднее наступление «северян» было достаточно неплохо подготовлено — для всех видов оружия и боевой техники в ударной группировке к 31 декабря был создан запас в четыре-пять боекомплектов и примерно столько же заправок для боевых и транспортных машин!

Надо признать, что в использовании носильщиков-кули был свой резон. В заснеженных горах на грузовиках особо не поездишь, но весной, после таяния снега и постепенным освобождением от препятствий коммуникаций грузопоток к фронту стал естественным образом нарастать. И тут же в его регулировку начала вмешиваться американская авиация. Казалось бы ночная темнота достаточно надёжно скрывала передвижения, но авиаторы ООН, используя осветительные бомбы и ракеты, устраивали такую иллюминацию, что говорить о скрытности передвижения в тёмное время суток по дорогам можно было в значительной мере условно.