Поскольку я был ближайшим самолетом в нашей группе к “рисковому парню", я решил, что это я должен отправить его на тот свет. Я повернул к нему, двинув РУД на полный газ. Пока я медленно нагонял его, я уже считал его своей победой и представлял, как будут удивлены мои товарищи по звену моим сухим докладом о победе. Но наш командир звена оказался таким же проворным, как и обычно, и быстро присоединился к атаке вместе с двумя другими “Фоккерами”. Где-то в этот момент три истребителя И-16 атаковали командира звена. Ему удалось уйти от вражеского огня пикированием на полном газу к верхушкам деревьев и скольжением в последнюю секунду. После их безуспешной атаки все три “Раты” исчезли со сцены, и я продолжил преследование одиночного вражеского истребителя, чей пилот, по-видимому, все ещё не догадывался о моем присутствии.
Советские войска иногда стреляли по мне с земли, но моя малая высота не давала им времени прицелиться. Когда я приблизился на расстояние примерно в 200 ярдов, один из наших D.XXI прошел перед моей целью. “Фоккер” был окружен разрывами зенитных снарядов и моя цель начала преследование D.XXI, поливая его из своих пулеметов, “как огнем из паяльной лампы”, как говорил мой старый старшина в воздушно-стрелковой школе.
“Фоккер” с набором высоты ушел в облака, при этом моя цель продолжала стрелять по нему, задрав нос. Её трассы образовывали красивую огненную сеть, и я подумал: “давай-давай, возможно, это твой последний фейерверк… ”.
В этот момент другой “Фоккер” появился из облаков рядом со мной и, увидев, что я уже почти нахожусь в положении для открытия огня, покинул сцену. Вероятно, пилот И- 16 заметил его быстрый разворот, поскольку он резко отклонил руль направления и, наконец, заметил меня на своем хвосте.
Я собирался приблизиться на очень короткую дистанцию, чтобы обеспечить верную победу. Пилот “Раты" вошел в крутой левый вираж, я последовал за ним, иногда стреляя по нему короткими очередями, чтоб держать его в напряжении. Казалось, что упреждение было правильным, но я не добился явных попаданий, поскольку моя жертва только перешла в ещё более глубокий вираж.
Наша скорость уменьшалась по мере того, как мы кружили под нижней кромкой облаков, и я увидел, что его истребитель был гораздо более маневренным, чем мой, и он постепенно получал угловое преимущество передо мной. Я понял, что очень скоро я окажусь в оборонительной позиции, в которой я был вовсе не заинтересован. Поэтому я решился на тактическую уловку, уже представляя себе выражение лица вражеского пилота, когда он… Но сейчас он был очень серьезен — мы находились довольно близко друг к другу, глядя друг на друга через круг. Его самолет был покрашен черным с красными звездами. Я не мог увидеть номер истребителя на его хвосте из-за большого угла, с которым он выполнял вираж.
Сейчас он заходил в мою заднюю полусферу, и я в наборе вошел в облака, продолжая крутой левый разворот, чтобы не позволить ему открыть огонь. Войдя в облака, я перешел в правый разворот и вышел вниз из облаков. Мое предположение оказалось верным, и я снова оказался в его задней полусфере, но за пределом дальности эффективной стрельбы. Я не стрелял из-за большого расстояния и из-за того, что броня “Раты” была довольно эффективной.
Мой противник явно потерял меня, и, казалось, нервничал, делая мелкие развороты налево и направо, выискивая меня, а я тем временем сокращал дистанцию под прикрытием его хвоста. Когда он, наконец, увидел меня за собой, я уже приблизился к нему на расстояние примерно в 100 ярдов. Он, видимо, решил переиграть меня на вираже, как он уже сделал до этого. Я ещё немного приблизился, наложил на него прицел и нажал на гашетку. Мои трассы прошли в нескольких ярдах перед ним, и я немного ослабил давление на ручку, чтобы скорректировать точку прицеливания. Пули моей следующей очереди попали по его двигателю, который внезапно начал выбрасывать дым. Я продолжил стрельбу, позволив трассам пройтись по его фюзеляжу. Теперь уже мои трассы проходили за ним. Мы летели на высоте около 150 футов или даже ниже. Я уменьшил скорость и сильно потянул ручку управления на себя. Мой истребитель затрясся, но мне удалось сохранить управление, тогда как цель плыла в моем прицеле на расстоянии около 40 ярдов. Самолет в моем прицеле был “большой и жирный”, так как дистанция продолжала сокращаться. Теперь прицельная марка лежала прямо перед его коком винта. Снова я нажал на гашетку, и мои пули ударили по темной обшивке его фюзеляжа. Внезапно из него пошел густой черный дым, и цель перевернулась.
Позднее наши сухопутные войска нашли его, сгоревшего и изрешеченного, в районе Сюскюярви. Я и в самом деле в горячке боя израсходовал слишком много патронов на этот самолет. Моим единственным повреждением была радиоантенна, которая оторвалась из-за сильной вибрации “Фоккера”…».
Интересно, что бой, столь красочно описанный Юутилайненом, в боевом донесении 49-го ИАП выглядит немного по-другому: «В 11 ч. 50 м. в р-не Уома 2 И-16 Упр. 49 иап встретили 4 самолета пр-ка типа “ФД-21” (ходили попарно). Наши самолеты ввязались в бой. Самолеты пр-ка, пользуясь облачностью ушли в северо-западном направлении». Скромнее описание боя Юутилайнена звучит и в финских документах. Согласно им, Юутилайнен вступил в бой с одиночным И-16 и сумел сделать несколько очередей по нему с дистанции от 100 до 50 метров, после чего советский истребитель начал дымить и со снижением вошел в вираж. В этот момент сам Юутилайнен влетел в облако, потерял цель и больше её уже не видел. Победу Юутилайнену поначалу засчитали как «неподтвержденную», но после того, как финские подразделения сухопутных войск нашли в районе оз. Сюскюярви разбитый И-16, она перекочевала в разряд подтвержденных, поскольку никто больше в этом районе на победы над И-16 не претендовал.
Однако сегодня с большой долей уверенности можно утверждать, что найденный финскими солдатами (если вообще этот факт имел место) самолет был одним из двух «ишаков», не вернувшихся 10 декабря как раз из района Сюскюярви. В последний же день года 49-й ИАП потерь не имел, более того, в строй вновь был введен И-16, совершивший вынужденную посадку вне аэродрома 21 декабря из-за заклинившего мотора, доведя численность исправных машин в полку до 21. К сожалению, установить имя участвовавшего в бою советского летчика на основе известных автору документов не удалось.
В начале января в связи с установившимся затишьем на Карельском перешейке, зона воздушных боев временно сместилась на север от Ладоги, где финны, ободренные успешными боями против 1-го стрелкового корпуса в декабре, готовили решительное контрнаступление и против частей 56-го стрелкового корпуса, наступавшего вдоль берега Ладоги. Помимо уже действующих здесь «Бленхеймов», «Райпонов» и D.XXI отряда Луукканена, 10 января на аэродром Менсуваара перебазировались два звена пикировщиков «Фоккер С.Х» из LLv 10 в количестве восьми машин. Именно январь стал временем наиболее активных воздушных боев к северу от Ладоги.
Серьезных пополнений ожидало и командование ВВС 8-й армии. Ещё в конце декабря Ставка пообещала передать в их состав шесть новых авиаполков, в том числе 4-й и 35-й истребительные. Кроме того, на пополнение частей «россыпью» прибывали самолеты с заводов, в частности в начале января 8-я армия должна была получить 17 новых И-16 с двигателями М-62. Уже 12 января майор Якубович обратился в штаб ВВС армии с просьбой передать эти истребители в его полк, а два дня спустя начштаба ВВС армии полковник Семенов потребовало) от Якубовича немедленно списать как потерянные в боях и не восстанавливаемые сразу десять И-16. Любопытно, что согласно «сведениям о состоянии матчасти 49 иап» на 11 января подлежали списанию только семь И-16 (№№ 1021588, 1021592. 1021601, 521458, 1021607,1021371, 5219-Б) 15*, ещё четыре «ишака» нуждались в ремонте, а один выбыл из состава полка вместе с бывшим военкомом полка. Ещё пять И-16 тип 5 из состава 4-й эскадрильи требовали замены, поскольку находились в крайне изношенном, но все же боеспособном состоянии. В целом же, количество «ишачков» ко второй декаде января заметно сократилась. На 12 января на балансе 49-го ИАП числились 25 И-16, в т. ч. семь неисправных, иными словами, пополнение полку было совсем нелишним.