Острые когти плюющегося от ярости Дарующего вспороли пышную перину, выпуская целый фонтан перьев, невесомой метелью закружившей по спальне. Габраэл каким-то чудом умудрился перехватить руки парня и завести их ему за спину. Но утробно рычавший Арэль непостижимым образом вывернулся и вновь кинулся в драку, оскалив уже клыки. К счастью, не достал. Но король, отвлекшись на одно, позорно проворонил другое — округлое колено Ара едва ли не с хрустом впечаталось в промежность его величества.

Не ожидавший такой подлянки Габраэл с задушенным воем согнулся в позе зародыша. Из глаз брызнули едкие слезы, а в груди как-то враз закончилось дыхание. Только и оставалось, что судорожно разевать рот, пытаясь протолкнуть в себя колючий комок воздуха. И было уже безразлично, что по спине и голове отбивают дробь кулаки невменяемого избранного… и что, к счастью, у Арэля не было возможности хорошенько размахнуться своим коленом… но и так сила удара оказалась достаточной, чтобы на миг потерять ориентацию в пространстве.

Все-таки кое-как разогнувшись, король опять попытался перехватить свою беснующуюся Пару. В результате чего оба свалились с постели. Лишь в последний миг Гирр-Эстег сумел извернуться, чтобы Ар упал на него, а не отшиб спину об пол. Вот только Арэль заботы не оценил. Как-то слишком поздно его величество вспомнил о том, что Дарующие, вынашивая потомство, становятся намного опаснее любого самого сильного Защищающего. Ибо инстинктивно защищают ребенка.

Он вспомнил об этом, когда ноги Арэля словно баллиста со всего маха ударили его в живот, отбрасывая от себя.

Сила толчка была таковой, что намного более крупный король как пушинка влетел в высокий витраж. К счастью, фигурная решетка уберегла Гирр-Эстега от осколков, что с протестующим звоном осыпались наружу.

Тем временем заметно смятая бронзовая решетка жалобно крякнула и даже как-то величественно обрушилась вниз, переполошив грохотом всю округу. При этом машинально выпущенные когти спасли короля от того, чтобы неэстетично не вылететь вслед за ней. Он едва успел уцепиться руками и ногами за оконный проем, раскорячившись подобно морской звезде. И повис поперек окна на фоне снежной ночи.

С визгливым скрежетом… медленно… выбивая из гранита короткие снопики искр, когти Белого Волка поползли вниз под тяжестью королевского тела. И Габраэл, с выпученными от изумления газами и раскорячившись, навис… ээээ… голой ж**** наружу, медленно сгибаясь пополам и свешивая пятую точку на обозрение сбежавшимся на шум стражникам. При этом у короля то ли от шока, то ли от возбуждений, но стояло так, что любо дорого было посмотреть. Что вкупе с налитыми дурной кровью яйцами выглядело просто уморительно.

И Арэль, не удержавшись, истерично хихикнул. Чтобы уже в следующий миг согнуться в приступе дикого хохота. И хохот этот словно плетью подстегнул Гирр-Эстега.

В порыве неконтролируемого бешенства король оттолкнулся от окна всеми конечностями и влетел в разгромленную спальню словно камень из пращи. Но одного взгляда на то ли смеющего, то ли рыдающего Ара было довольно, чтобы перепуганный мужчина кинулся к нему, чтобы обнять… утешить…

И словно на кинжал натолкнулся на высверк встречного взгляда. В глазах Арэля было столько обжигающей ненависти, что Габраэлу на мгновение стало жутко. Но выбора больше не было. Следовало перенаправить эту ненависть в другое русло, чтобы она не сожгла своего хозяина дотла. И король знал лишь один способ это сделать.

Схватив Арэля поперек груди… да так, что захрустели ребра!.. Габраэл принялся жарко тереться пахом об невольно оттопыренный зад юноши, хрипло дыша ему в шею… и оставляя на ней яркие пятна засосов. К счастью, регенерация Вожака сработала как надо, и последствия от удара быстро прошли. Так что теперь Гирр-Эстег вновь был вполне состоятелен.

Одной рукой крепко прижав к себе брыкающегося избранника, король нырнул свободной рукой вниз, проникая пальцами меж поджавшихся ягодиц Арэля и нащупывая податливый вход: еще недавно Гирр-Эстег медленно и чувственно пол ночи брал своего Единственного. И тело Арэля не успело об этом забыть.

И толкнулся внутрь сразу двумя пальцами, нащупывая нужный бугорок.

Арэля тут же выгнуло. Зашипев от возмущения, он гортанно вскрикнул, но вырываться не перестал, самому себе причиняя боль излишне резкими движениями. Но, кажется, ему в этот миг было все едино. Вот только Гирр-Эстег не желал боли. И сумел скрутить-таки рычавшего парня, бросив его спиной на кровать и фиксируя тонкие запястья сорванной с балдахина бархатной лентой: навредить не навредит, но и удержит.

А затем навалился, с диким наслаждением заменяя пальцы собственным членом и придерживая за щиколотки отчаянно брыкающиеся ноги Арэля. Надавил и вбился до самого основания, всем телом доказывая, что оба они созданы друг для друга. Что им нельзя… невозможно!.. быть в одиночестве или с кем-то еще.

И Арэль широко распахнул глаза, почти задыхаясь от силы того, что вмиг испытал. И чувствуя полыхнувшее внезапным пожаром невыносимое чувство наслаждения. Его словно вплавило в литое тело короля, зажигая один огонь на двоих. А Габраэл вышел на мгновение и снова вбился… да так глубоко, что Ар всем телом прочувствовал смачный шлепок королевских бедер, отметивших его зад.

Жестко придерживая ноги избранного на своих плечах, Гирр-Эстег чуть отстранился и принялся глубоко и размашисто таранить свою непокорную Пару, чередуя быстрые движения с медленными. Он двигался сосредоточенно. То почти выходя, то засаживая со всего маха, вновь и вновь заставляя Арэля срываться на крик… извиваться… выворачивать стянутые в запястьях руки… пока все вокруг не взорвалось в ослепительной вспышке острого удовольствия.

Арэль лишь приглушенно охнул, чувствуя, как внутри него, часто дергаясь, выплескивает семя тугой член короля. И сам бурно кончил себе на живот…

…Почти полный звон малой клепсидры они лежали друг на друге, не в силах двинуться… связанные собственными телами словно самым крепким якорем.

И восстанавливая дыхание от этой невозможной скачки.

В конце концов, слабо шевельнувшись, Габраэл сумел выскользнуть из обмякшего под ним парня, с наслаждением вытягиваясь рядом с ним на разодранной постели. И плевать, что вездесущие перья из распоротой перины противно липнут к влажной коже обоих. Главным было, что Арэль наконец-то прекратил свою истерику.

На лицо Габраэла сама собой наползала счастливая ухмылка… ровно до той поры, пока юноша не повернул к нему голову, выглядывая из-под стянутых в запястьях рук.

В глазах Арэля стыла спокойная, осмысленная ненависть.

— В свое время в куклы не наигрался? — Разомкнув губы, брезгливо уточнил он осипшим от крика голосом. — В детстве игрушек не хватало? Решил живых завести?

— Ты никогда не был для меня игрушкой! — Возмущенно подскочил Гирр-Эстег. И одним движением располосовал когтями бархатные путы избранного. Вот только попытка взять в ладони покрасневшие запястья Арэля не увенчалась успехом. Юноша тут же вывернулся и неловко отполз в угол ложа, где и устроился, растирая руки. Королю не оставалось ничего иного, как, вздохнув, тоже сесть в чем мать родила, скрестив ноги и не обращая внимания на полуэрегированный член. Где и когда Ар потерял свою полупрозрачную ночнушку, они оба не помнили.

— Зачем ты ЭТО сделал? — Вот чего-чего, а такого вопроса король не ожидал от своей Пары.

— Я пытался до тебя донести, что мне нужен ты сам… — начал было Гирр-Эстег. Но Арэль непримиримо мотнул головой.

— И после всего, что ты со мной сделал, как ты собираешься строить наши отношения? Или опять наденешь на меня ту дрянь?

Гирр-Эстегу очень не хотелось говорить правду. Но еще больше не хотелось врать любимому.

— Я не хочу этого… Хочу тебя настоящего. Но ты ведь не останешься…

— Не остануссссь!.. — вновь сорвался на шипенье Арэль, сверкая глазами в полумраке балдахина.

— Вот видишь, — обреченно кивнул Габраэл. — А я не могу потерять тебя… и ребенка… Ты ведь в курсе, что носишь дитя?