– Ты устала, милая? – с тайной надеждой спросил я.

– Нет, конечно, только вошла во вкус, с тобой все в порядке, дорогой?

– Вот зараза, ничего ее не берет.

Успокаивающе погладил ненаглядную, вернее сказать неугомонную и, приткнувшись к ее животу, заснул – организм отрубился.

Проснулся рано утром и побрел на кухню попить. В зале обнаружил Семена, забравшегося с ногами на кресло, с фужером в руках.

– Что, старый алкоголик, похмеляешься?

– Никак нет, Ваше Величество. Лимонадс потребляемс.

– Хорошее дело, только квас лучше.

Нашел нужную емкость и устроился в кресле напротив. Посидели, попили, поднабрались сил, да разбрелись по своим норкам.

Девушка при моем появлении открыла блестящий карий глаз и спросила:

– Где ты шляешься, бросил меня одну.

– Ты не одна, ты с собачками, а я тебе кваску принес.

Она с подозрением посмотрела на меня:

– Чего это ты такой добрый с утра?

Я несколько фальшиво хихикнул:

– Для тебя, радость моя все сделаю.

– Напрмер.

– Ну могу вдобавок лимонаду принести.

За свои героическое намерения получил подушкой по уху.

– Агрессию нужно срочно подавить в корне.

В тот же миг она оказалась в моих объятиях, раздался писк:

– Это не честно.

– Ага, а подушкой по голове, честно?

Перепирания резко оборвались, да и трудновато их продолжать – губы заняты страстным поцелуем.

Бедра девушки раздвинулись, раскрылся бутон удовольствий и я вошел в него весь, до конца, очнулся от тряски всего организма и пика высочайшего наслаждения, подо мной стонала Людмила. А когда успокоились, вдруг неожиданно заявила:

– Какой ты нехороший человек.

– Окстись, лапочка, неужель я такой?

– Да, нехороший, ты развил у меня идиосинкразию на остальных мужчин.

– Хочешь сказать, никто, кроме меня тебе не нужен?

– Да, и как мне с этим жить?

– Не переживай, время все лечит.

– Ты думаешь?

– Я уверен – и поцеловал ее в красивую грудь. – Все хотел тебя спросить, что за медальон висит на твоей красивой шейке.

– Оптический преобразователь, видишь у него камни в центре с двух сторон?

– Бриллиант и рубин.

– Нажимаешь на бриллиант и прикладываешь медальон к виску. – По твоему воображаемому образу или фотографии, он создает нужный тебе внешний вид.

– А рубин для чего?

– Нажмешь на рубин, станешь невидимым, повторное нажатие отключает аппарат.

– Ух ты, нам в хозяйстве сгодился бы.

– Будешь себя хорошо вести – подарю.

– Да мы завсегда готовы вамс угодить, салфет ее светлости – пытаясь изобразить поклон, сидя на кровати, протянул девушке полотенце.

– Ну почему ты такой несерьезный. – Между прочим, после окончания трахательносексуального секретного эксперимента – ты отправляешься со мной, Орден тобой интересуется.

– Ничего не получится, голубушка, меня в тринадцатом веке ждут, государство бесхозное.

Людмила гневно засверкала глазищами.

– И не надо на меня так смотреть, я тебя тоже очень люблю. – Пойми, мое долгое отсутствие наверняка негативно сказалось на моей стране.

Девушка резко себя осадила, словно знала о моих будущих неприятностях.

– Людочка, за год я разберусь с делами и тогда прошу за мной. – Тем более у вас и месяц не пройдет.

Она обняла меня и посмотрела долгим сочувствующим взглядом.

Ничего конкретного из нее вытрясти не удалось, отговорилась недостаточными историческим данными. По поводу рукопашки, результат такой же – ноль. На все мои попытки узнать правду, ответ один – через год узнаешь.

– Вредина.

Пришлось отстать, тем более угроза с ее стороны прозвучала нешуточная – пообещала, мягко говоря, затрахать до потери пульса.

А она это может, точно знаю. Ну и спрятал язык в одно место, запрыгал перед ней беленьким и пушистым «зайчиком».

– Боишься значит?

– Ой, боюсь, все боятся.

«Колокольчик» рассыпался веселым смехом – слава Богу, у нее есть чувство юмора и доброе сердце, я «ужаснулся» о последствиях, будь все подругому.

Наконец мы заснули и отдыхали до одиннадцати утра.

К обеду народ собрался в зале, причем девчонки сразу сели рядышком, таинственно зашушукались и сердито поглядывали на нас.

Мы, наоборот, пребывали в благодушном настроении, кушали хорошо приготовленные блюда, изредка разбавляюемую холодной водочкой.

– Ты с клюквой попробуй, Семен.

– Щас попробуем – и посыпал ягоду сахаром.

Девчонки между тем на нас надулись – смотрели как мыши на крупу.

– Девоньки, вы чего такие сердитые?

– А вы что не понимаете?

– В чем дело, девушки, нука выкладывайте – строго сказал я.

– О, господи, – страдальчески задрала головку к потолку моя Людмила. – Вы что слепые? – Не видите, в чем мы одеты?

Мы с Семеном пожали плечами. Я осторожно спросил:

– Милые девушки, мы с Семеном Николаевичем ничего не понимаем, в чем собственно дело?

– На вас новые камуфляжные комбинезончики, сапожки по ноге – нормальная одежда.

Скуратов подтвердил:

– А то.

Девушки возмущенно встали изза стола:

– Ну почему вы такие тупые, нам же нечего одеть. – Праздник, новый год, а мы в этой шкуре и вся наша одежда на складе, в санатории.

Извечное женское утверждение – нечего одеть – давно перешедшее в анекдоты, неожиданно перешло в реальность.

– Мда…, действительно. – Дорогие девушки, чего раньше молчали, но все поправимо – едем в магазины.

Женская половина радостно запищала и кинулась одеваться.

Сели в машину и поехали в столицу. Большинство магазинов не работало, нам посчастливилось наткнуться на коммерческий.

– Выбирайте, милые дамы.

Сами вышли на крыльцо, ближайший час мы свободны.

– Командир, ты узнал у Людмилы что хотел?

– Нет, к сожалению, в перспективе вроде брезжит. – В общем поживем, увидим.

– Владимир, ты посмотри на них, совсем бабы от тряпья с ума сошли. – Мы с тобой пятый год комбинезоны не снимаем и ничего.

– Женщины, что ты хочешь – я философски пожал плечами.

За время ожидания успели съездить на рынок, купить мяса по дикой цене, выпить по паре кружек пива и сдать прыщавого карманника наряду милиции.

Семен, буквально поймал того за руку, в сумке пожилой женщины. Приехав к магазину ждали около получаса. Наконец нас позвали для оплаты покупок. Ворох свертков закинули в багажник, с облегчением вздохнули и тронулись на дачу.

В Москве стало многолюдно. Был позорный момент для некоторых москвичей, я не имею ввиду простой народ. Многие начальники и партаппаратчики поддались панике – решили смыться из столицы, несмотря на прямой приказ. Разгром немцев под Москвой, остудил многие головы и панику ликвидировали.

На дачу добрались благополучно, девушки моментально оккупировали одну из комнат, устроив из нее ателье по подгонке купленных обнов.

Я включил «Телефункен», поймал Берлин – Геббельс, как всегда ездил слушателям по ушам, пробежал веньером дальше – загадочная радиостанция гоняла латиноамериканские мелодии.

Сыграли несколько партий в шашки, надоело.

Я постучал в дверь:

– Девушки, народ требует хлеба и зрелищ, вы скоро?

Вразумительного ответа не дождался.

– Сеня, бери гитару и пойдем посидим за столом, а то мы с нашими дамами с голоду умрем.

Хорошо посидели, за окном стало смеркаться и, наконец, появились девушки.

В своих нарядах выглядели на миллион.

– О, женщины, изза такой ерудны отказываться от стола, странные они, чтото не то у них с мозгами.

Свою мысль благоразумно озвучивать не стал. Наговорили им кучу комплиментов и быстренько за трапезу, прерываемую показом новых платьев и туфелек.

Постепенно девушки угомонились – ажиотаж барахолки, почти исчез.

– Предлагаю выпить за нашу победу, дзинь…

Хорошо шаркнули по душе, давно так не отдыхали.

Вдруг среди веселья прозвучал странный Анин вопрос:

– Если не секрет, почему вы постоянно при оружии, вон даже за столом здоровенные пистолеты в кобурах?