– Попробуйте вдвоем.

Сеня заржал, пришлось ему пыл умерить, зашипел в ухо – работай в боевом режиме.

У Скуратова вмиг глаза по пять копеек.

К этому дню я знал кто она и откуда, но и нас считал бойцами не из последних – равных пока не встречали. Встретили на свою голову.

Мы вдвоем ничего не могли поделать с девчонкой. Не знаю, по каким методикам их в Ордене готовят, но нам противостоял супербоец. Наваляла знатно. Публика неистовствовала.

Я, прийдя в себя, поднял руку.

– Заинька, мы сдаемся.

– Точно сдаетесь? – мой серебряный Колокольчик ждал ответа.

– Ой, как мы сдаемся, сапсем сдаемся.

– Тьфу ты, шут гороховый, – и пошла гордо вскинув головку.

А Скуратов, гад, попластунски уполз из зала, бросив меня одного.

– Да так жидко обгадиться, не ожидалс.

Болельщицы веселились до упаду – и повод был. Конечно, сам поединок они почти не видели, но эффектную концовку лицезрели во всей красе.

– Как котят – горестно вздыхал потом Семен.

Я хоть и хорохорился, не подавая вида, но тоже чувствовал себя мерзопакостно.

В тот же вечер потребовал объяснения случившемуся у Людмилы – ответ получил маловразумительный, понял одно – их тренировали в месте с повышенной силой тяжести – об остальном молчала, словно партизан на допросе.

Перед главным зимним праздником, устроили нашим девочкам зачеты, под видом соревнований. Сначала они состязались внутри своих сотен, на лучшую десятку, а затем пять десяток оспаривали пальму первенства.

Соревновались по пяти дисциплинам: волейбол, бой внутри помещения, стрельба из боевого оружия, рукопашка и метание ножа в мишень. Победившей десятке обещали приз.

Неделю санаторий стоял на «ушах», наши щебетуньи с их азартным духом соревнования, чуть было не разнесла все вдребезги, хорошо не передрались – не дали. В общем, весело прошло мероприятие – мы с Семеном болееменее пережили сей катаклизм, а вот инструктора с непривычки, осунулись и втихомолку ругались матом.

Им пришлось судить на соревнованиях. Женский писк и визг, до сих пор стоит в ушах, но, слава Богу, все закончилось. Победила десятка из сотни Людмилы Войтовой, под ее предводительством – кто бы сомневался. Кстати на соревнованиях боевой режим не применялся, запретили. Тем, кто в пылу борьбу забывался применяли штрафные очки.

Награждение состоялось на праздновании Нового года, тридцать первого декабря. Десятка получила грамоты, золоченые часики, огромный торт и денежные премии по две тысячи рублей.

Девушек занявших второе и третье место, так же наградили премией.

Они радовались словно дети, а мне было приятно на них смотреть.

Новогоднюю елку установленную в концертном зале курсантки нарядили игрушками, изготовленными собственными руками. Мы с персоналом закатили шикарный банкет, перед которым состоялся небольшой концерт – у девчонок оказалось немерено таланта. Ну, конечно, танцы под духовой оркестр – специально привезли из Москвы.

Что за танцы без мужчин, скрепя сердцем пришлось приглашать двести курсантов из спецшколы.

Праздник удался – счастливые мордашки курсанток, тому подтверждение и вели себя в рамках, не прятались по темным углам с парнями.

На другой день многие девчонки разъехались на отдых по родным местам, домой – проезд, естественно, бесплатный, по воинским литерам. Не поехали лишь те, чьи дома находились очень далеко – не укладывались в недельный отпуск. Для них организовали посещения театров и музеев.

Второго января мы вчетвером отбыли в гости к Дарье Лукиничне. Я не оговорился – вчетвером, кроме нас с Семеном в коллективе присутствовали Людмила и Аня.

Аня – подруга Семена, живая и непосредственная девушка с внешностью киноактрисы.

В подарок бабусе купили мешок гречки и десять кило соли. Девушки раскритиковали наш презент, заехали на рынок и приобрели натуральный пуховый платок.

Дарья Лукинична даже всплакнула. Щенята подросли и крутились возле нас, радостно повизгивая.

Посидели, попили чайку, пообщались. Уехали после обеда, забрав двух Скуратовских собачат. Набрали деликатесов и различных напитков в коммерческом магазине, последовали на служебную дачу, выделенную нам с Семеном от Первого Управления. Отдохнули хорошо с размахом, ну дык заслужили, по выражению Семена. Дача оказалась огромным деревянным срубом о восьми комнатах и двух этажах. Она занимала участок не менее двух гектар. В бане, прилепившейся за домом, парились долго и со вкусом.

Эту баньку с санаторской не сравнить, да и что за баня, сложенная из кирпича, так баловство одно. Попарившись березовыми вениками, для контраста ныряли в сугроб – хорошо ешкин кот.

Сидя в предбаннике и потягивая холодный квас, Скуратов глубокомысленно изрекал – ванна, просто издевательство над организмом, примитивное размазывание грязи и больше ничего.

– Согласен, камрад.

После нас, в баню пошли девушки. Пока они мылись, я кратенько посвятил Семена в историю с Людмилой. Заявил что не отстану от нее, пока не выведаю, с помощью каких приемов и методов, она трамбовала нами пол. – Ты с ней осторожней, командир, тебя ждут на Родине.

– Не учи ученого.

Наши дамы, быстро делать ничего не умеют – выкатились из бани через полтора часа.

Мы успели переделать кучу дел – покалякали со сторожем за жизнь, покормили щенков и выпили бутылку коньяка под лимон. Не дав барышням млеть после бани, запрягли в работу – готовить праздничный стол, а сами удалились – порешать важные проблемы.

Мы, завернувшись в тулупы, хорошо подремали с часик, затем нас разбудили разгневанные девчонки, предъявив необоснованные и смехотворные претензии.

Пришлось слегка рыкнуть – угомонились, сели за стол.

Славно посидели, Семен достал гитару и изобразил маленький концерт. Странно, но у девушек глаза на лоб полезли, чего они?

Выяснили, одна таких еще не слышала, другая не успела – у них эти песни давно забыли.

– Значит вам здорово повезло, слушайте и запоминайте – вынес я свой вердикт.

Мы так давно, мы так давно не отдыхали.

Нам было просто не до отдыха с тобой.

Мы полЕвропы попластунски пропахали,

И завтра, завтра, наконец последний бой.

Еще немного, еще чутьчуть,

Последний бой, он трудный самый,

А я в Россию, домой хочу,

Я так давно не видел маму.

Четвертый год нам нет житья от этих фрицев.

Четвертый год соленый пот и кровь рекой,

А мне б в девчонку в хорошую влюбиться,

А мне б до родины дотронуться рукой.

Я закончил песню. Наступило молчание, первой его нарушила Аня:

– Вы так хорошо спели, спасибо вам. – Песня о нашей войне с фашистами?

– Да. Анечка, и закончится она в мае сорок пятого года. Или чуть раньше, но только между нами, государственная тайна – и я приложил палец к губам.

– Семен, бери гитару, спой чтонибудь.

Он не нашел ничего лучшего как провякать песню московских тунеядцев.

В районе бухты Ухты, мля,

Лежит советская земля,

Колхозы, мля, совхозы, мля, природа

И портить эту красоту сюда приехавшие

Ту, тунеядцы мля, моральные уроды.

Спят тунеядцы под кустом

Не занимаются трудом

И спортом мля, и спортом мля, и спортом,

Один рябой пиджак на них

Одна девчонка на троих

И шорты мля, и шорты мля, и шорты.

Коллектив развеселился, я включил здоровенный ящик под названием «Телефункен», поймал на волне приличную музыку и объявил танцы.

Угомонились под вечер, разбрелись по комнатам, щенята почемуто увязались за нами. Впрочем, они шебуршились недолго, скоро заснули, улегшись на коврик в углу. Пока с ними возился, Колокольчик уже устроилась на кровати, кинув на свое обнаженное тело, кусок одеяла.

– Нет, всякие вопросы подождут, на такое тело невозможно смотреть спокойно – и я, рыча от возбуждения, кинулся к ней, не обращая внимания на притворный писк.

До сих пор удивляюсь, почему не развалилась кровать. Три часа безумного секса вымотали меня, а девчонке хоть бы что.