– Светлый хан Владимир, прости великодушно, но обидно нам в битве в хвосте стоять. Получается, без нас Орде окорот сделают.

Недовольно сопя, воевода поклонился.

– Ты, Егорий, не расстраивайся раньше времени, твои ратники пойдут в бой вместе с моими гвардейцами в самый тяжкий момент. Монголов пятнадцать туменов, сто пятьдесят тысяч – на всех хватит.

Видно, до сей поры численность Орды Егорий не знал, вон как лицом осунулся.

– Да уж, – крякнул он.

– Жди, воевода, сегодня воевать придется всем, не сомневайся. Семен, я запамятовал, какое сегодня число?

– Дык, с утра двадцать второе июня было.

– Вот, – и я назидательно поднял палец кверху.

– Что «вот»?

– Сеня, у тебя память совсем отшибло? Ты забыл памятную дату? Великая Отечественная война началась, вернее, начнется через семьсот с лишним лет. А может, и не начнется.

– Точно, ешкин кот! – Семен хлопнул себя по бокам.

Карчи с Василием недоумевающее переглядывались.

– Не обращайте внимания, мы с Сеней так, о своем, о девичьем.

Карчи хохотнул.

– Отставить смех на палубе, всем наблюдать за противником.

Увидев нашу рать, монголы всполошились и довольно организованно, тумен за туменом, стали занимать боевые позиции.

– Василий, колонки вперед.

Адъютант свесился с вышки, и гонцы устремились по проходам между туменами воинов. На поле выехали три повозки с магнитофонами и колонками по триста ватт, в сопровождении бойцов спецназа. Речь я записал заранее и коечто еще для души.

– Карчи, начинай съемку.

Шаман установил камеру на подставку и с торжественным видом включил аппарат – два шмеля бодро рванули вперед. Карчи, как капитан на мостике корабля, стоял, широко раздвинув ноги, приложив ладонь козырьком ко лбу.

– Ты лучше бинокль возьми, – посоветовал Семен.

– Кстати, Сеня, ты чего на себя напялил? Кольчужкато хлипковатая.

– Все путем, хан, она ведь двойного плетения.

Я с сомнением покачал головой, сабельный удар его кольчуга выдержит, а копья вряд ли. На мне была надета бармица с зеркальными пластинами впереди.

– Ладно, хозяинбарин.

Нужно срочно решить вопрос с Сынком и Малышкой, не хотел я их потерять в сече. Спустился с вышки и подошел к лежащим тиграм. Говорил, убеждал, но Сынок недовольно мотал башкой, не давая пристегнуть цепь к ошейнику. Впервые на моей памяти тигр не желал подчиниться. Хорошо, тигрица не протестовала, когда я пристегивал цепь. Другой конец цепи проходил через кольцо железного штыря, глубоко забитого в землю. Я прибег к последнему аргументу:

– Сынок, если ты погибнешь, Ванечка будет горевать и Марьяшу расстроишь.

Тигр подошел ко мне, лизнул в щеку, а потом сел ко мне спиной.

– Ага, вот так, да? Ваше величество недовольны, они сердятся. Дурачок, за тебя ведь беспокоюсь, вдруг убьют!

Тигр пренебрежительно хлопнул хвостом по траве.

– Вот упрямец. Хорошо, пойдешь со мной, но шаг влево, шаг вправо без моего ведома – сразу получишь по жопе.

Сынок, явно все поняв, немыслимым образом извернулся и передними лапами меня обнял. Конечно, повалил, дурак здоровый. Вдобавок он на радостях принялся меня облизывать. Еле отбился.

Два придурка на вышке ухахатывались, а Карчи вообще катался по настилу. Весь эпизод с тиграми он, оказывается, заснял на видеокамеру.

– Вот клоуны, ети их мать. Махом скакнув на вышку, я спросил у радиста:

– Связь со спецами есть?

– Да, Светлый хан, – радист протянул мне гарнитуру с наушниками и микрофоном.

– Павел, аппаратуру выгрузили?

– Все в порядке.

– Через минуту включайте. Начало согласуйте по своим говорилкам и дуйте оттуда на повозках.

– Все понял, Светлый хан. Делаем.

* * *

В бинокль я видел, как три бойца на миг склонились к земле и, запрыгнув в повозки, помчались к средней линии наших туменов. Три магнитофона синхронно рявкнули в сторону монголов мою речь. За полчаса до описываемых событий у меня состоялась радиоперекличка с темниками. Все подтвердили готовность своих воинов, кроме одного, стоявшего на правом фланге. На мой вызов ответил почемуто гвардеец – тысяцкий Андрей.

– Где Кетырбей?

– Светлый хан, он с тысяцкими айран жрет, пьяный уже.

– Какой в задницу айран?

– Дык, Светлый хан, они, увидимши Орду, сразу за айран принялись, испужались, наверное.

– Выходит, все пьяные?

– Да нет, мы с Власиемтысяцким только губы намочили для вида.

– Андрей, позови Власия. У вас пистолеты с собой?

– Так точно, светлый хан, при оружии.

– Слушай приказ: сейчас же расстрелять трусливую пьянь. О выполнении доложить.

В эфире захлопали частые выстрелы, послышался голос гвардейца:

– Твой приказ выполнен, Светлый хан.

– Андрей, теперь ты темник булгарского тумена, назначай новых тысяцких и объяви воинам: все сделано по моему ханскому велению.

– Все исполню, хан.

– Не подведи в бою, темник, ты ведь гвардеец. Роджер.

– Радист, вызови Тахира.

– Тахир, с тобой говорит хан Владимир, ты почему, б…дь такая, не заменил поганого Кетырбея на моего гвардейца?

В ответ получил невнятное объяснение.

– Знаешь, что тебе положено за неповиновение? Немедленно вызови своего начальника охраны на связь.

– Начальник охраны Гусейн слушает тебя, Светлый хан.

– Гусейн, выдай десять плетей Тахиру, но по заднице не бей, ему тумен в бой вести – исполняй.

Послышались смачные удары. Я вас приучу к дисциплине, дети степей, мать вашу.

– Крут ты, батюшка, – вякнул Скуратов, а шаман подмигнул левым глазом.

– К сожалению, подругому вы не понимаете, – я в сердцах плюнул на настил вышки.

Во всю свою трехсотваттную мощь колонки выдали мою искреннюю приветственную речь:

– Я, хан Владимир, повелитель Булгарии и Половецкого ханства, клянусь: вся ваша шакалья Орда сдохнет сегодня на этом поле. Ваша смерть – предупреждение всем, кто осмелится напасть на Святую Русь. А вашему Батыю я лично отрублю башку. Я все сказал.

Наступила полнейшая тишина, только звякнули чьито ножны о стремя в передних рядах конницы.

Речь я толкнул на татарском, изучил за два года. Монголы ответили ревом и визгом, когда до них дошел смысл сказанного.

– Вот и ладушки, мое дело предупредить о последствиях.

Все шло по плану – из колонок грянул марш «Прощание славянки». До конца кассеты записаны военные марши и ничего более.

– Владимир, под такую музыку мы Орду в гранулы переработаем. Кстати, где твой именной флаг.

– Василий, флаг.

Адъютант схватился за голову, скатился с вышки и уже через пару минут с пыхтением устанавливал алый стяг с мордой Сынка.

* * *

Отгремел первый марш, наступила трехминутная пауза – я специально делал пропуски в записи.

Наши тумены и монгольская Орда застыли в некотором обалдении.

– Василий, первый сигнал.

Полетела стрела, оставляя дымный след. Наша конница одним рывком преодолела ранее оговоренные триста метров. Дрогнула земля – монголы тоже переместились вперед. Два огромных войска застыли друг перед другом. Вдруг неприятельские ряды расступились, и через проходы вражеские нукеры выкатили десять пушчонок на маленьких колесиках. В бинокль определил – мортиры с калибром не более сорокапятидесяти миллиметров. Мы с Семеном недоуменно переглянулись. Насколько я помнил историю, на Руси пушки и прочий огнестрел появился в конце четырнадцатого века.

– Интересно, где монголы пушки скоммуниздили?

– Наверное, у китайцев, больше не у кого.

Тем временем расчеты суетились у пушек, с ухмылкой поглядывая в нашу сторону.

– Ню, ню, удивите нас. Карчи испрыгался на вышке:

– Хан, почему мы не стреляем, ну почему?

– Карчи, не прыгай, как блоха, самое интересное пропустишь.

Наконец артиллерия противника произвела нестройный залп. Пушки заволокло дымом, монголы радостно завизжали, молотя саблями о щиты.

Рано радовались, ядра, пролетев метров триста, покатились по траве.