— Не могу, — потер висок Лирвейн. — Я уже пытался. Такое ощущение, что вторая часть просто уничтожена, — заметив, как я побледнела, мужчина поспешно добавил: — Но он жив и с ним всё хорошо. Я чувствую.

— Как?

— Мы — кровные братья.

— Вот это сюрпризы, — хмыкнула я, но сразу со стоном запустила пальцы в волосы. — Что же делать, что же делать?!

«Иссо!»

Тишина. Я закрыла глаза, пытаясь отыскать обрывки того канала, через который связывалась с Грёзами. И спустя несколько минут это получилось.

«Принцесса?»

Ну ооочень удивленный голос.

«Что будет с Рыжом?! Что ты знаешь?! Ты ведь именно поэтому толкнул меня к Лиру?!» «Видящий узрел смерть…»

«Передай своему Видящему, пусть протрет очки! Не бывать этому!»

Я часто дышала, ощущала, как по щекам катятся горячие капли, и пыталась взять себя в руки.

Эта папка…. Она будет у каждого, кто заинтересуется. Вопрос времени.

Лир и Рыж говорили про объединение структур Синих и Белых… а они не могут не копать под конкурентов!

А это значит, что я должна буду отдать приказ о казни. И я не смогу ничего сделать… потому что тут будут давить все, от Совета до Надин.

Меня объявят сумасшедшей, или скажут, что Евгран околдовал, изолируют и чудненько отпразднуют это мероприятие и без принцессы.

И мне не поможет даже тот договор с Кейраном. О помиловании. Государственных преступников, тех, кто убил прежних властителей, едва не перевернул всё — их не милуют. Их только травят, в лучшем случае, дабы до топора дело не доводить — вот высшая милость. Я не могу это допустить!!!

— Поставь кордоны, — хрипло выдохнула я, не глядя на Лирвейна. — Они должны взять его прежде официальных властей. Коронация завтра. Рыж приедет… потому что потом у нас с ним свадьба.

«Должна была быть» — прозвучало только у меня внутри, но больно стало даже физически. Я всхлипнула и, как девочка, вытерла слезы ладонью, а потом порывисто развернулась к блондину и, вцепившись в его рубашку, зашептала:

— Лир, найди его. Спаси! Ты многое можешь, я знаю! Пожалуйста, — подалась вперед, жадно целуя, поглаживая шею. — Милый, я прошу, я умоляю. Хочешь, на колени встану даже? Только спаси его!

— Дурочка, — горько выдохнул Водник, поглаживая меня по волосам. — Это я вечно на коленях перед тобой. И сделаю всё, что смогу. Мне он тоже дорог.

— И я… — отстранилась и попыталась хоть немного, хоть капельку прийти в себя. Не скатиться в истерику.

У нас меньше суток.

Они пронеслись как сумасшедшие. У меня была подготовка к мероприятиям, лорды и министры, но я отменила, что могла, и носилась как племянница Алира по поручениям. Потому что круг посвященных должен быть как можно уже.

Мы активизировали всё, что могли.

Но я чувствовала себя бессильной! У меня в подчинении Хранители, самые сильные, самые умные и одаренные! А всё, что я могу делать — это ждать и готовиться!

Потому что Пламенеющего, последнего из элементалей, они найти не смогли! И я почти сходила с ума. То, что оставалось в душе, не задавленное узами привязанности к ребенку и его отцу, пылало так ярко, что почти выжигало изнутри. Рядом постоянно были Ро и Ярр. Только с их помощью можно было что-то с этим сделать. Ровена отводила глаза, когда я спрашивала, почему мне так больно, почему это как… агония.

«Мир прощается с одним из своих детей. Связи рвутся», — ворвался в сознание голос Тинай Иссо. — «Ты к нему привязана, потому тоже чувствуешь».

Я не ответила. Я только до боли сжала зубы и пошла заниматься делами дальше. Мы бегали до позднего вечера, пока не явился Лирвейн, который просто меня усыпил и утащил в постель. Добровольно я идти не хотела.

Утро началось во дворце, и с голоса Мариоль.

Через два часа коронация…

Эти минуты похоронным набатом отсчитывались в моей голове.

Пока фрейлины занимались моей внешностью, я мысленно потянулась к Лиру, который контролировал всю операцию по перехвату. Все данные стекались к нему.

«Он приехал?»

«Нет», — почти сразу пришел краткий ответ.

Ладонь вдруг обожгла боль и, опустив взгляд вниз, я с отстраненным удивлением заметила, как на светлый ковер упало несколько капель крови. Так сильно кулаки сжимала…

Девушки вокруг заохали, забегали, обрабатывая ранки и причитая, что нельзя до такой степени волноваться.

Я лишь улыбалась и кивала, как болванчик.

Белье, нижние юбки, роскошное платье цветов императорского дома. Синий с серебром. Как же… многозначительно!

Мой выбор. Синий.

Как же так, господи, как же так?!

Не должно было так быть! Нельзя было…

Но сердце и дух отзывались протестом на эти мысли, а серебряные узы малыша связывали, как паутина. И я… думала о них. Улыбалась и чувствовала, как меня топит в нежности, как хочется взглянуть в серые глаза любимого мужчины, как хочется взять на руки младенца. Не думала об осени, о море, и том счастье, которое всегда ощущала, когда мы были рядом.

За меня всё решили.

И я не против. Я просто физически не могу быть против!

— Вы готовы… — раздался голос старшей фрейлины.

Да... я готова.

Стройная девушка в отражении была бледна, как никогда.

Но сегодня мне это шло. На плечи опустился Императорский плащ.

— Пора.

И я развернулась, ощущая, как на губах появляется отстраненная улыбка, и вышла из своих комнат. За мной двинулись придворные дамы.

Коридор.

«Лир?»

«Нет… его нет!»

Создатель, сжалься!

Пожалуйста, неужели я так много прошу? Я подчиняюсь твоей воле, я не иду против судьбы, я делаю всё, что могу…

Будь же милосерден!

Я не могу позволить ему умереть!

Анфилада, галерея, пронзенная солнечными лучами. Стук каблуков по мрамору. И нет вестей…

Двери тронного зала на горизонте.

«Лир!»

«Нет…»

Ноги уже едва держали.

Я не знаю... не знаю, почему! С одной стороны, он может и вообще не явиться на коронацию, а с другой, меня почти трясло от дурного предчувствия.

Двери распахиваются и я захожу, ступая по синей дорожке… и чувствую вспышку изначальной магии.

Это такая наглость, телепортироваться прямо в тронный зал. Притом, недалеко от этого самого трона… на своё место.

Увидев Рыжа, меня сначала затопила волна искристой радости, а потом тяжестью рухнуло осознание.

Уходи! Уходи, душа моя! Суть моя, сердце мое.

Тебе нельзя тут находиться.

Он… немного встрепанный, видимо, второпях одевался, и такой невыносимо родной, что у меня глаза становятся влажными, и я кусаю губы, чтобы не допустить слез. «Аля… поздно. Он на виду всех. Мы ничего не можем сейчас сделать, разве что потом… подменить тело или ещё как».

Я не ответила, не дрогнула, не обернулась, хотя там, за спиной был отец моего ребенка, тот, кого я любила.

А впереди — тот, кого я не хотела терять. Тот, от которого сердце всегда сладко ныло, с кем было тепло и спокойно.

И наш мир рухнул.

Я уже на осколках, а Рыж ещё об этом не знает.

Придворные, склоненные в поклоне, улыбающаяся Надин, великолепный зал, искрящийся, переливающийся и безмерно прекрасный.

И он… и шаги.

Мои шаги.

Я ждала, я каждый миг ждала удара, того, что кто-то выступит, вмешается, оборвет мне всё.

Но… тишина.

Тишина, пока я поднимаюсь к тронному возвышению, тишина, пока говорит первосвященник. Я даже не понимаю, о чём… меня трясет.

И меня коронуют.

Всё как в тумане.

Тяжесть императорского венца на голове, скипетр и держава в руках, и я опускаюсь на трон.

И вот тогда… замерший маховик начинает раскручиваться!

Подходят Синие и Белые.

Ингрид Вьюжная так и светится самодовольством, и я понимаю… и вспоминаю. Адис Вермен был её фаворитом. И он уже мертв. А что, если женщина его любила? Она мстит! Той же монетой.

Любимый за любимого.

— Ваше Величество, — склоняются они. — Можно ли говорить?

— Говорите, — падает моё слово. Хотя всё, чего я хотела — это заткнуть их навечно.