Боюсь, что фактические последствия событий прошлой недели придают любому виду деятельности, кроме политической, банальный и бессмысленный характер. Мне кажется, что, если бы я продолжал с должным усердием учиться и выполнять другие формальные обязанности, такое поведение было бы бесчувственным или просто ненормальным. Мне представляется бесполезным и абсурдным изучать абстрактные или мертвые проблемы по гуманитарным дисциплинам, когда сама логика и уже обветшавшая система рушатся вокруг тебя, а вопросы чрезвычайной важности, от которых буквально зависит жизнь и смерть, требуют от тебя каких-то действий».

После убийства студентов Кентского университета актовый день в американских университетах проходил уже не так, как всегда. В двух сообщениях газеты «Бостон глоуб» говорилось: «Вчера почти весь выпуск Университета Тафта бойкотировал актовый день, устроив собственную студенческую церемонию в Медфорде…

Декан старших курсов Ричард Джакетти объяснил это следующим образом: «Мне кажется, что, по мнению большинства, эта церемония не имела большого значения». В сообщении из Эмхерста (штат Массачусетс) говорилось: «100-й актовый день, состоявшийся вчера в Массачусетском университете, принял форму протеста, призыва к миру.

2600 юношей и девушек под траурный барабанный бой приняли участие в марше «отчаяния, страха и разочарования».

На черных мантиях выпускников были изображены красные кулаки протеста, белые эмблемы мира и голубые голуби; почти все студенты старших курсов надели нарукавные повязки, символизирующие призыв к миру».

Большинство студентов, конечно, не принимало активного участия в политической борьбе на протяжении значительной части конца 60-х годов. Даже среди активистов наблюдались заметные проявления эскапизма или цинизма. Один студент, прочитавший о борьбе радикалки Эммы Гольдман в конце прошлого и начале нынешнего столетия, писал в газете: «Сейчас распространено мнение, будто происходит «сближение» людей, будто сейчас, как никогда, велико число людей, которые встают по меньшей мере на полурадикальные позиции. Это звучит ободряюще, в это хочется верить. Странно, однако, что еще в 1913 г. Мейбл Додж высказала то же мнение, когда отмечала, что «новые настроения, распространившиеся за границей, охватили и нас всех до единого», повсюду «рушились барьеры, и люди, которые раньше ничего не знали друг о друге, теперь протягивали друг другу руку». Неужели всякое радикальное движение отличается ложным чувством уверенности, прогресса и надежды?»

Студенческое движение протеста принесло весомые плоды. Резко возрос прием черных студентов во многие учебные заведения, в учебные программы было включено изучение истории и культуры негритянского народа, в более чем 40 колледжах и университетах были отменены программы подготовки офицеров-резервистов, учебные программы были пересмотрены с учетом современных требований; студентам были предоставлены более широкие полномочия в руководстве работой университетов. Однако самым значительным результатом этого движения было осознание студентами истинной природы современного общества, подлинного характера системы образования, преимуществ протеста и сопротивления и силу тех, кто на первый взгляд ее не имеет.

В конце 60-х годов этот психологический процесс стал охватывать также средние и даже неполные средние школы. Школьники устраивали демонстрации и митинги протеста; настаивали на своем праве одеваться так, как хотят, и носить волосы такой длины, какая им нравится; критиковали своих учителей; стремились избавиться от строгой регламентации, столь свойственной системе школьного обучения; пытались доказать, что имеют право не давать клятву верности флагу и не петь национальный гимн. В течение 1968–1969 гг. в американских средних школах выпускалось более 500 подпольных газет. В них печатались статьи против методов направленного обучения, в соответствии с которыми дети бедняков вынуждены были учиться по программам, ориентировавшим их на дальнейшее обучение не в колледжах, а в техникумах. Эти газеты выступали против школьной цензуры, оспаривали существующую систему школьных оценок и экзаменов, выступали против призыва в армию, критиковали присутствие в школах вербовщиков из Корпуса подготовки офицеров-резервистов, требовали, чтобы полицейские и агенты секретной службы покинули помещение и территорию школ, выступали за предоставление школьникам более широких прав и демократизацию всей школьной системы.

Учащийся одной из средних школ штата Висконсин был отстранен от занятий, потому что во время инструктажа подверг сомнению важность занятий спортом. Два школьника в Миннеаполисе были также отстранены от занятий за участие в антивоенных выступлениях. Три школьника из г. Де-Мойн понесли такое же наказание за употребление черных нарукавных повязок в знак протеста против войны во Вьетнаме.

60-е годы были бурным десятилетием. Самым мощным по своему размаху явилось движение против войны во Вьетнаме. В 1964 г. в нем участвовала лишь небольшая группа американцев, а в 1971 г. оно уже охватило миллионы. Эта война, как ничто другое во всей истории США, обнажила огромную пропасть между политическими декларациями и реальной политикой страны. Война подвергла испытанию основы либеральных традиций и обнаружила, что многие американцы считают их подорванными. Война не только оказала огромное воздействие на внешнюю политику, но и потрясла сами основы американских политических институтов, культуры и системы ценностей.

Антивоенные выступления случались и раньше в истории Америки. Фактически под их знаком проходили все войны, особенно война против Мексики, испано-американская и первая мировая войны. Однако лишь выступления против войны во Вьетнаме охватили столь большое число американцев, приобрели чрезвычайно широкий размах и вылились в небывало большое число демонстраций. Опросы, проведенные институтами Гэллапа и Харриса по изучению общественного мнения, показали, что в конце 60-х годов число американцев, выступавших за вывод войск Соединенных Штатов из Вьетнама, неуклонно возрастало и к 1970 г. составило большинство населения. В городах, где вопрос об американской интервенции во Вьетнаме дискутировался во время выборов, в период с 1967 по 1970 г. произошла заметная перемена общественного мнения. Если, например, в Дирборне (штат Мичиган) в 1967 г. за немедленный вывод американских войск из Вьетнама проголосовал 41 % избирателей, то в 1970 г. в ряде городов Западного побережья и в Мэдисоне (штат Висконсин) за немедленный и полный вывод войск или за вывод в течение года проголосовало от половины до двух третей избирателей. В то же время опрос показал, что большинство американцев не верило заявлениям правительства о положении во Вьетнаме.

Размах антивоенного движения объяснялся, с одной стороны, исключительно жестоким характером войны во Вьетнаме (использование напалма против женщин и детей, бомбардировка деревень и селений, насильственное изгнание миллионов вьетнамских жителей из родных мест, использование химических средств с целью уничтожения лесного покрова и посевов, разрушение древней культуры Вьетнама, вызванное вторжением 500 тыс. американских солдат и ассигнованием 150 млрд. долл. на войну, которая велась вопреки нормам международного права и американским законам с одной лишь целью — удержать у власти то один, то другой диктаторский режим в Сайгоне). С другой стороны, размах этого движения объяснялся неравенством сил противников — самая мощная держава в мире обрушивала миллионы тонн бомб и снарядов на одну из самых слабых стран.

В начале 1965 г., когда Соединенные Штаты приступили к систематическим и планомерным бомбардировкам Северного Вьетнама под предлогом, будто силы ДРВ атаковали два американских эсминца в Тонкинском заливе, всего несколько сот человек в различных районах США приняли участие в демонстрациях протеста. Четыре года спустя в антивоенных демонстрациях, охвативших в День памяти погибших в войнах всю страну, участвовало уже два миллиона американцев. Масштабы выступлений были беспрецедентными за всю историю Америки.