Миранда отложила в сторону ручку, сложила лист и всунула его в конверт вместе с фотографией, на которой она была изображена в платье для беременных.

Затем она стала размышлять, когда ей лучше заняться увеличением подушки — сегодня или завтра, как вдруг услышала за дверью какой-то звук.

Миранда замерла. Ее квартира располагалась на верхнем этаже прямо над кухней; в нее вела отдельная лестница, поэтому она была изолирована от остальной части гостиницы и недоступна для гостей. Она посмотрела на часы. Была полночь. За ее дверью кто-то стоял.

Пиони! Ей удалось открыть замок и выбраться из комнаты!

Миранда вскочила, побежала к двери и резко распахнула ее, надеясь застать врасплох и схватить девчонку, пока ее никто не увидел. Но тут Миранду ждало потрясение: на пороге стоял ее муж, Джон Вест!

— Привет, дорогая, — произнес он.

Она попятилась.

— Выглядишь так, словно привидение увидела. Что, не узнаешь собственного мужа?

— Джек! — прошептала она. — Я думала, ты погиб.

— Ага, мне было нужно, чтобы все так думали. Ты даже не пригласишь меня войти?

Коренастый рыжеволосый мужчина с бородой до груди в выцветшей, с разводами от пота, рубашке цвета хаки прошел мимо нее. Он окинул взглядом квартиру. — Хорошо устроилась, Миранда. Просто чудненько.

Она быстро закрыла дверь.

— Что ты здесь делаешь?

Он повернулся и поднял вверх свои рыжие кустистые брови.

— Что я здесь делаю? Ты что, дорогая, забыла, я твой муж. Разве у меня нет права здесь находиться?

— Нет! Ты ведь бросил меня.

— Бросил! Я же сказал тебе, что поехал на озеро Виктория искать гиппопотамов.

— Это было семь лет назад. За все это время от тебя не было ни слуху ни духу.

— Что ж, вот он я — слушай и нюхай сколько тебе влезет. Не предложишь мне чем-нибудь смочить горло?

Мозг Миранды лихорадочно заработал: спрятанная на мансарде девушка, подушка под платьем, лорд Тривертон. Она налила Джеку виски и спросила:

— Где ж ты пропадал все это время?

Он сел в кресло, в котором шесть месяцев назад сидел лорд Тривертон, и положил ноги в грязных ботинках на подлокотник.

— То здесь, то там. С гиппопотамами не вышло, но мне удалось немного заработать на войне. Шпионил для англичан, разведывал для немцев. Потом браконьерствовал в Судане — добывал слоновую кость.

— А что привело тебя в Найроби?

— До меня дошли слухи, что в Найанце нашли золото. Решил вот податься в старатели.

Миранда говорила осторожно, тщательно подбирая слова.

— То есть ты не планируешь остаться здесь?

— Пока там есть золото, нет! — Он залпом осушил стакан и протянул его Миранде, чтобы она снова наполнила его. — Около озера Виктория под известняком были обнаружены залежи кварца. А говорят, где кварц, там и золото. Знаешь, сколько нынче дают за унцию золота? Четыре фунта!

— Тогда почему ты здесь, а не там?

Он выпил второй стакан и протянул руку за третьим.

— Мне нужно как следует подготовиться. Мне нужна парочка надежных черномазых и пять здоровых крепких мулов. Плюс оборудование. За этим я и приехал в Найроби. — После третьего выпитого стакана щеки Джека вспыхнули огнем, и он, задумчиво поглаживая бороду, сказал: — Но понимаешь, у меня нет на это денег. Поэтому, когда я услышал, что моя собственная жена держит в городе гостиницу и делает это с большим успехом, я решил…

Миранда резко повернулась и направилась к небольшому сейфу, стоящему возле ее кровати.

— Сколько ты хочешь? — спросила она.

— Тише, тише, — произнес он, вставая на ноги. — К чему такая спешка? Я не могу принимать такие решения в столь поздний час. Деловая часть нашей встречи может подождать и до утра.

Миранда похолодела. Она повернулась к нему и сказала:

— Джек, мы больше не муж и жена.

— С чего бы это! — Он направился к ней. — Клянусь Богом, пока меня не было, ты стала настоящей красоткой!

Миранда попятилась от него. Ее планы, такие хрупкие, такие ненадежные… Джек мог все разрушить.

— Когда ты уезжаешь на поиски золота? — спросила она.

— Завтра. Как только все подготовлю, сразу и уеду. Но сейчас у меня на уме кое-какие другие поиски!

Миранда остановилась, позволяя ему приблизиться к себе. Она знала, что поиски золота в Кении могли занять годы. Как только он уберется из города, она займется разводом, которым ей стоило заняться еще несколько лет назад. Никто не должен знать, что он вернулся в город, что она видела его и что он вообще жив. Она сделает так, как он хочет, а затем отправит его восвояси.

Он подошел к ней так близко, что она чувствовала исходящий от него запах виски. Когда он дотронулся до нее, она не протестовала. Она позволила ему это сделать. Закрыв глаза, она думала о том, как много поставлено на кон.

19

Грейс была в отчаянии.

Шесть дней она бегала по Найроби в поисках источника финансовой помощи, но безрезультатно. И хотя Лига женщин Восточной Африки заверила ее в своей поддержке, а губернатор и другие заинтересованные лица пообещали делать пожертвования, большинство людей считали, что сестра одного из богатейших людей в Восточной Африке не нуждается в их помощи. Достаточно было лишь взглянуть на великолепный каменный дом, который Валентин построил для своей любовницы и внебрачного ребенка, чтобы понять, что он может позволить себе финансово поддержать сестру. Если бы только они знали! Грейс уже ходила к Валентину, но он отказал ей.

Ей было нелегко обратиться к нему за помощью. Она была ужасно зла на него из-за Миранды. До бедняжки Роуз, несмотря на ее изолированность от общества, продолжали доходить слухи о его похождениях налево. Однажды вечером она пришла к ней в состоянии полнейшей истерии и заявила, что это ее вина, что она плохая жена Валентину, что она способна производить на свет только девочек или выкидыши. Грейс дала невестке успокоительное и отвела назад в дом, в то время как Валентин был в Найроби в гостях у той женщины.

Грейс посмотрела на низко нависшее небо. Стоял март, скоро должен был начаться сезон дождей. Она знала, что должна вернуться домой до того, как дороги превратятся в непроходимые болота, но сперва нужно было вернуть себе миссию.

Преподобный Томас Мастерс из Уганды оказался препротивнейшим человеком.

Едва приехав, он начал спасать души, брызгать святой водой и внимать рассказам о безграмотности африканцев. Он давал им имена белых людей и обещал вечную жизнь взамен на произнесение нескольких слов на языке, который они не понимали.

Африканцы шли к нему ради магии и силы имени белого человека, в результате деревня наполнялась Томасами, Джонами и Рейчелами. Они с трудом повторяли за ним слова молитвы и считали себя равными белому человеку.

Священник также взял на себя контроль над денежными средствами, присылаемыми миссионерским обществом. Он требовал от Грейс письменных заявок на покупку того или иного медицинского средства; ей приходилось отчитываться за каждый дюйм бинта, за каждый стежок нитки. И если он считал действия Грейс расточительными, то заставлял ее ограничиваться меньшими тратами.

Глядя через пенсне, на длинном тощем носу, мистер Мастерс находил все новые поводы для бесконечных придирок к Грейс Тривертон. Особенно насчет Вачеры. Он заявил, что не понимает, почему Грейс не разобралась с этой проблемой давным-давно.

— Не нужно ее просто игнорировать, — заявил он. — Приведи ее к Иисусу. Как только она встанет на путь истинный, она отречется от своих колдовских проделок и народ пойдет за ней.

Ради финансовой поддержки от миссионерского общества Грейс терпела все занудства мистера Мастерса до тех пор, пока он не стал лезть к ней с расспросами о ее отношениях с Джеймсом Дональдом, женатым человеком.

Как-то поздним вечером Джеймс заехал к ней и привез пару куропаток, сыр и масло со своей молочной фермы. Уже зашло солнце, а они продолжали сидеть и разговаривать. Священник, пришедший к Грейс для разговора, увидев в ее гостиной сэра Джеймса, застыл в дверях как вкопанный. Следом за этим последовала лекция о необходимости вести себя так, как подобает благочестивой христианке, чтобы служить хорошим примером для подражания африканцам, на что Грейс ответила преподобному, что тот должен заниматься своими делом и не совать нос в чужие дела. Об этом разговоре, она была в этом уверена, будет доложено в миссионерское общество.