Часто Сантос появляется с черного хода ее дома, он в лодке, зовет ее по имени. Она свешивается со своего балкончика и бросает ему символ их любви, белую розу, он ловит цветок и с наслаждением вдыхает его аромат.

— Спускайся, моя Птичка. Плывем со мной.

Она надевает свой морской костюм, уже не обвязывая грудь и не пряча волосы под шапочку. Иногда надевает не белые брюки, а короткие черные шорты. Сантос обожает ее шортики. Они такие вызывающие. Он говорит, что его первому помощнику лучше держаться от нее подальше, и Белль мечтает о том, что когда-нибудь, возможно, отправится с ним в море, навстречу приключениям. Она представляет себя воинственной королевой пиратов, а Сантоса — своим славным капитаном.

Венеция перестала быть для Белль темницей. Она превратилась в город сладострастия для нее и Сантоса. Непрекращающийся плеск воды о старинные камни стал для нее ритмом любви к Сантосу. Запах гнили, мокрой штукатурки и застоявшейся воды — запахом их соединения, всепроникающим и трагичным. Всякий раз, переходя через мост, Белль загадывает желание, чтобы он перевел ее от одного мужчины к другому. Но все эти мосты никуда ее не приводят, они водят Белль кругами, ибо, насколько сложно ей освободиться от мужа, настолько и еще сложнее Сантосу полюбить ее одну. Горькая правда в том, что ему одной ее мало, но он — всё, о чем она когда-либо мечтала.

Однако у любви щедрая душа, и Белль отдает Сантосу всё, что возможно, зная: в конце концов это будет смыто водой, как обычно бывает в Венеции.

Впрочем, сегодня для Белль счастливый день. Муж снова уехал, и она вольна провести время с Сантосом, своим возлюбленным. Она отказалась от остальных клиентов. Внезапно прикосновения других мужчин потеряли какой-либо смысл, перестали ее возбуждать. Она выглядывает с балкончика и бросает белую розу в лодку любовника. Он обрывает лепестки и разбрасывает их по зеленоватой воде канала. Протягивает к ней руки. В следующее мгновение она забирается в лодку. На ней черные шелковые шорты, короткая белая блуза и морская шапочка. Лодка вывозит их на середину лагуны и превращается в малюсенькое суденышко, подпрыгивающее на волнах посреди огромного темного водного простора. Он кормит Белль клубникой, сок которой оставляет пятна на ее белой блузе, потом они ложатся на дно раскачивающейся лодки и предаются любви.

Принимая в себя любовника, она смотрит на чаек, кружащих над ними. Ей хочется запятнать его любовью, оставить на нем отметину, как клубничный сок оставил следы на ее одежде. Ей хочется, чтобы сила их страсти могла разбудить его сердце. Почему он не чувствует этого? Почему она не может сделать так, чтобы он полюбил ее? Но Сантос как всегда остается загадкой. Изо дня в день она с болью в сердце гадает, придет ли он, и, когда он приходит, на следующее утро она в благодарность ставит дюжину свечей в церкви.

Сейчас вечер. Они сидят на ее балкончике над темным плещущимся каналом. Выбеленные здания напротив похожи на молчаливых стражей старинного города. Стоит очень теплая погода, и Венеция поскрипывает от жары, от канала исходит острый запах города. Сантос обнажен до пояса. Она любуется курчавыми волосами у него на груди, его могучими плечами и сильными руками. На ней лишь легкий пеньюар, который разделяет их каскадом голубого шелка. Они только что занимались любовью. Никогда Белль не делала этого столь страстно и с таким чувством. В глазах ее еще не высохли слезы, выступившие в миг финального экстаза. В тот самый миг она заметила: в лице Сантоса тоже что-то изменилось. На лице его проявилось нечто большее, чем жалость к ее головной боли, и намного большее, чем обычная легкая улыбка. Взгляд его был серьезен. И смотрел он прямо на нее.

Они сидят, молча глядя на канал, пока Сантос не поворачивается к ней.

— Так ты любишь меня? — спрашивает он, глядя на нее. Лицо его в этот миг кажется одновременно молодым и старым.

Она хмурится.

— Я полюбила тебя в тот день, когда впервые увидела. И я говорила тебе это бессчетное количество раз.

Он пожимает плечами, отводя взгляд.

— Многие женщины говорили, что любят меня. Но ни одна не любила на самом деле. Все они хотели заполучить какую-то часть меня. В основном мой дух свободы.

Она берет его руку, соединяет его пальцы со своими и заставляет взглянуть на нее.

— Сантос, я не хочу отнимать твой дух. Зачем мне твой дух, если это именно то, что мне больше всего нравится в тебе?

— Ах, Белль, что же у тебя за любовь? Ведь насколько мне ведомо, любовь — это когда ты хочешь удержать рядом с собой кого-то до самой смерти.

Она с убеждением качает головой.

— Нет, Сантос, если ты любишь кого-то, ты позволяешь ему оставаться тем, кем он хочет быть. Поэтому я и полюбила тебя. Ведь ты позволяешь мне оставаться такой, какой я хочу быть. Разве могу я поступать с тобой иначе? Я так тебя люблю, что знаю: когда-нибудь мне придется отпустить тебя.

Она осекается. Руки ее падают, и она закрывает шелковым пеньюаром лицо, чтобы скрыть печаль.

Сантос подсаживается к ней и обнимает.

— Белль, Птичка, я могу однажды покинуть тебя, но обязательно вернусь.

Она опускает ткань и смотрит на него глазами, наполнившимися надеждой.

— Вернешься?

— Разве могу я не вернуться к тебе, моя милая?

Он нежно целует ее, и Белль едва не задыхается от восторга. Он пообещал, что вернется. Когда-нибудь. Когда это случится, она не знает, да это и не важно. Он дал ей причину продолжать жить.

Они предаются любви на балконе, укутавшись в ее сапфировый пеньюар. Пока в этом коконе любви Сантос входит в нее, Белль наблюдает за луной. Небесное светило окропляет воду белесыми бликами подобно тому, как его семя окропляет ее плоть.

На следующий день начинается дождь, и Сантос не приходит. Она ждет его у окна, посылая беззвучные молитвы любому богу, который может ее услышать. Она колет палец шипом одной из их белых роз, уже желтеющих и осыпающихся, предлагает свою кровь в обмен на исполнение ее желания. Но канал пуст. Дождь за окном стоит стеной, разбрызгивая отражения по небу. Она ждет, сколько хватает смелости, и возвращается в дом Луизы, не прячась от ливня. Сердце ее трепещет от безотчетного ужаса. Разве мог Сантос покинуть Венецию, не попрощавшись?

Подходя к дому Бжезинского, замечает, что в кабинете мужа горит свет, и со страхом думает: он вернулся раньше, чем планировал. Его возвращения ждали только к завтрашнему вечеру. Сегодня она не вынесет допроса. Дождь уже прекратился, поэтому она идет к черному ходу, осторожно ступая по каменной кромке над самым каналом. Вдруг старый камень крошится под ногой, но она, едва не упав в воду, успевает запрыгнуть в дверь. Крадучись, идет по коридору, поднимается по лестнице и минует кухню. Она промокла до нитки и дрожит от холода. Еще чуть-чуть, и Луиза успела бы шмыгнуть в свою комнату, но вдруг на лестничной площадке словно из ниоткуда появляется муж.

— Где ты была? — спрашивает он со злобной гримасой.

— Гуляла.

— Разве приличная женщина в Венеции пойдет гулять ночью под проливным дождем одна? Ты погляди на себя!

Она смотрит на свой мокрый черный бархатный жакет, липнущий к телу, и горько вздыхает. Она так устала от всего этого.

— Синьор Бжезинский, — обращается она к нему, — вам бы следовало знать: ваша жена — что угодно, но только не приличная женщина.

Этого достаточно, чтобы вывести его из себя. Он бросается к ней и бьет ее в шею и грудь. Она морщится от боли, но, стиснув зубы, молчит.

— Ну же, — насмешливо бросает она, — ударьте меня еще раз. Вы считаете себя таким большим человеком, но вы — посмешище. Все смеются над вами, потому что ваша жена — ШЛЮХА!

Она говорит не думая. Слова сами срываются с уст. Муж хватает ее за рукав, втаскивает в спальню и с грохотом захлопывает дверь. Его охватила такая ярость, что он не может ничего сказать. Но он может ее ударить. Он толкает ее на кровать и снимает ремень с брюк. Она видит, как металлическая пряжка, блеснув в тусклом свете, описывает дугу и опускается на нее. Потом еще и еще раз. Этой ночью он избивает ее так сильно, что на ней не остается живого места. Но Луизе все равно. Она счастлива заплатить такую цену за право обладать Сантосом.