— Имеется в виду некая фотография. — Канарис помолчал. — Снимок касается одной из ваших родственниц. — Снова возникла пауза, более продолжительная. — Родственницы старшего поколения… — Канарис сделал третью остановку.

Все это время собеседники глядели в глаза друг другу. Гейдрих не разжал губ, и адмирал продолжал:

— Фотография попала ко мне случайно, Я бы сказал точнее, по счастливой случайности.

— О каком снимке вы говорите? — не выдержал Гейдрих.

— На нем изображено надгробие. Судя по надписи и номеру захоронения, это надгробие сооружено на могиле вашей бабушки, может быть — тетки. Вот, посмотрите.

Гейдрих взял фотографию, мельком оглядел ее и вернул. Лицо его прояснилось.

— Фамилия и инициалы, — сказал он ровным голосом. — Год рождения и дата смерти. Да, могила моей бабушки со стороны отца. Не понимаю, чем взволновал вас этот снимок.

— Взволновало сообщение моего доверенного человека. Он утверждает: некое лицо, у которого добыт данный снимок, располагает еще одной фотографией той же могилы. Но на втором снимке доска надгробия иная. Приведено полное имя покойной. Кроме того, сделан перевод на… другой язык.

Гейдрих молчал.

— У вас есть враги, группенфюрер, — мягко сказал Канарис. — Но еще больше у вас друзей. И я хочу, чтобы вы знали: они не дремлют, эти ваши друзья.

— Кто хозяин снимков?

— Увы, он не немец и живет не в Германии. Но сети расставлены, и я надеюсь поймать этого человека в ближайшее же время. Как только это случится, он будет передан в ваше распоряжение.

В тоне, каким были сказаны эти слова, Гейдрих уловил плохо скрытую насмешку. Он холодно кивнул адмиралу и направился к машине.

К злобе и ненависти, которые он всегда испытывал к Канарису, сейчас примешивался страх. Было ясно, что второй снимок тоже находится у Канариса и что он, Гейдрих, никогда не узнает, кто и при каких обстоятельствах проник в его тайну.

Теперь стало понятно, зачем глава абвера пригласил его в этот лагерь. Проведал, что РСХА охотится за его секретами. Подготовил и нанес ответный удар. Недвусмысленно предупредил Гейдриха о своих возможностях…

На следующее утро Гейдриху доложили, что вернулся штандартенфюрер Теодор Тилле. Группенфюреру было известно, что Альфа, как теперь именовалась в картотеках СД Эстер Диас, то есть Саша Сизова, заброшена в Советский Азербайджан и уже дала знать, что у нее все благополучно. Тем не менее Тилле был немедленно впущен в кабинет: операции придавалось важное значение, глава РСХА хотел знать подробности.

Выслушав рассказ о том, как была организована и проведена генеральная проверка нового агента, Гейдрих некоторое время разглядывал сидящего перед ним человека, чуть покачивая головой. Казалось, он озадачен.

— Кто все это придумал? — наконец проговорил он. — Неужели вы сами, штандартенфюрер?

Почувствовав в словах начальника похвалу, Тилле скромно улыбнулся.

— Я главную ставку сделал на ампулу с ядом. Приказал Альфе самой выбрать ампулу из дюжины других, находившихся в коробочке, вшить в угол воротника своей блузки. Она видела, что произошло, когда одну из этих ампул раздавили во рту овцы… Все было сделано чисто, шеф. Ампулу Альфы мы лишь в последний момент подменили фальшивой…

— И она воспользовалась ампулой?

— В ту самую минуту, когда поняла, что вот-вот будет схвачена «чекистами». Разгрызла ампулу и рухнула, потеряв сознание. Это был нервный шок. Ее долго приводили в чувство.

— Как она вела себя, когда все раскрылось?

— Вспоминаю, и мне делается страшно. — Тилле усмехнулся. — Первый, кого она увидела, когда очнулась, был гауптштурмфюрер Бергер. Собрав все силы, она поднялась на ноги и надавала ему пощечин. Потом с ней сделалась истерика…

— Ее можно понять, — сказал Гейдрих. — Этот ваш Бергер, он еще дешево отделался. Все должно иметь свои пределы, Тилле. Боюсь, здесь вы хватили через край.

— Спустя день мы помирились. Шеф, я взял смелость сказать ей, что вы уже все знаете, восхищены тем, как она держалась, представите ее к награде.

— Ну, а она?..

— Мне показалось, оживилась…

Гейдрих расхохотался. Затем спросил, как отнесся ко всей этой истории супруг Эстер Диас.

— Я был предусмотрителен и в те минуты, когда самолет, в котором находилась Альфа, набирал высоту, посадил Энрико Диаса в автомобиль и отправил в Пехлеви. Оттуда его увезли в Германию… Таким образом, он ничего не знает.

— В донесении сказано, что средством транспортировки агента через границу был самолет… Она что, добровольно согласилась вторично спуститься с парашютом?

— Да, группенфюрер.

— Ну и характер! — пробормотал Гейдрих. — Расскажите в подробностях.

— Утвержденный вами план мы выдержали до мелочей: время вылета, курс, место выброски. Она выговорила себе разрешение находиться в кабине пилотов, чтобы следить за курсом машины по компасу и карте. Покинула самолет над пустынной местностью в районе железнодорожной станции Аляты. Командир корабля доложил: всю дорогу была сосредоточенна, неразговорчива. И еще. Перед вылетом настояла, чтобы я дал ей пистолет. Однако пистолет оставила в самолете. В последний момент сунула его командиру корабля, сказав, что перерешила — оружие может только повредить.

— Пистолет был исправен?

— На аэродроме она вдруг оттянула затвор, дважды выстрелила в камень и осмотрела пулевые отметины.

— Сперва вы проверяли ее, потом она вас. Потому-то и оставила оружие летчикам. Убедилась, что на этот раз все без шуток. Удивительная женщина. Она восхищает, а в чем-то и настораживает.

— У меня ощущение, схожее с вашим. Впрочем, сильные, волевые люди где-то бывают непонятны, порою даже загадочны.

— Да, в этих случаях почти всегда наличествует отклонение от привычных стандартов… Но мы ударились в философию, а это редко приводит к добру. — Гейдрих дружески улыбнулся подчиненному. — Итак, делаем выводы. Можно считать, что начало положено… Слава Богу, вы не промедлили. События нарастают. Могу сообщить: по всем признакам, кампания на Востоке начнется уже этим летом. Не следует торопить Альфу — пусть освоится, приживется. Но и мешкать тоже не надо… Связь налажена?